Лили сама по себе - Уилсон Жаклин - Страница 17

• Предыдущая
• 17/47
• Следующая

– У меня от этого крика голова болит, – пожаловалась Блисс, закрыв уши руками.

– Он такой шалун! – хитро сказала Пикси.

Ещё один малыш начал громко кричать. Мамы покачали головами, завздыхали и принялись собирать свои вещи, засунув детей в коляски. Малыш всё ещё кричал, выгибался дугой и никого не слушал.

– Ты тоже так себя вёл, когда был маленький, – сказала я Бэкстеру. – Это выводило маму из себя.

– Да, уж я орал так орал, – гордо похвастался Бэкстер.

Одна мама собирала остатки еды от пикника. Она сложила все сэндвичи, недоеденные йогурты, банановую кожуру, морковки, рассыпчатые сухарики и апельсины в один большой пакет и сунула его в урну! Мы все на неё уставились. В тот самый момент, когда поезд из колясок, малышей и сумок тронулся, Бэкстер бросился к урне и вытащил выброшенный пакет с остатками пикника.

Он принёс его под нашу иву, и я начала расставлять на земле еду.

– Но тут же всё грязное – этот бутерброд в йогурте, и везде крошки от печенья! – заметила Блисс. – Мы не можем это есть!

– Конечно, можем! – возразила я. – Разве вся еда не перемешивается в твоём животе?

– Да, но я не могу на это смотреть! – возразила Блисс.

Я нашла ей абсолютно нетронутый бутерброд и йогурт, и она была счастлива. Бэкстер, Пикси и я были менее придирчивы и разделили остальное между собой.

– Это гораздо лучше, чем дурацкое волшебство, – с полным ртом сказал Бэкстер.

Доев всё до последней крошки, мы прилегли на траву. Пикси положила голову мне на живот, а близнецы устроились по бокам. Девчонки уснули. Бэкстер тихонько бормотал себе под нос и возил по моим ногам свой грузовик. Счастливая, я и сама задремала в волшебном саду.

Меня разбудила Пикси, когда захотела пописать. Я разрешила ей пойти за кустик. Бэкстер тоже туда направился, а Блисс постеснялась. Она притворилась, что ей не нужно, но сильно покраснела и заёрзала. К счастью, на обратном пути мы нашли туалетную кабинку, поэтому смогли спокойно с ней туда зайти. А потом среди розовых кустов играли в прятки. Мы с Пикси играли против Бэкстера и Блисс, а ещё бегали наперегонки вдоль ручья, перескакивая через маленькие деревянные мостки.

Большинство людей в парке улыбались, только один старик с биноклем на нас зашикал.

– Вы всех птиц распугаете! – проворчал он.

Хотя птицы совсем не испугались и весело щебетали у нас над головами.

– Я люблю, люблю, люблю этот сад, – сказала я, и остальные со мной согласились.

– А можно нам завтра снова сюда прийти? – спросила Блисс.

– Да, конечно, можно.

– А на следующий день и на следующий?

– Почему бы нет? Мы будем сюда приходить и когда мама вернётся домой.

– А маме тут тоже понравится? – не унималась Блисс.

– Ну…

– Ничего, ты можешь быть нашей мамой в парке, – прошептала она.

Заводить разговор о маме было ошибкой. Мы все сильно по ней соскучились. Пикси захныкала, Бэкстер развоображался и начал ругаться, а Блисс – грызть ногти.

– Пошли, мы все устали. Давайте вернёмся домой! – предложила я. – Ладно, обещаю, завтра мы опять сюда придём.

Легко найдя дорожку к садовой калитке, мы потерялись, когда побрели по самому парку. Мы очень долго плутали между деревьями, то поднимаясь на холмы, то спускаясь с них, но так и не нашли нужной тропы. Я пыталась превратить всё в игру, но и сама слишком устала и вскоре начала на всех рявкать. Я уже больше не могла нести Пикси и с трудом тащила её за собой. Я толкнула Блисс и шлёпнула Бэкстера.

Нам пришлось спросить пожилую пару в одинаковых зелёно-фиолетовых толстовках, как выйти из парка. С тревогой оглядев нас, они показали нам дорогу.

– А вы не слишком маленькие, чтобы одним играть в парке? – спросила женщина.

– Нет, мы шли-шли и потеряли маму.

– Что? Боже мой, да она с ума сойдёт!

– Нет-нет, я позвонила ей со своего мобильного, – сказала я, поглаживая пустой карман джинсов. Она подойдёт прямо к воротам парка и встретит нас.

– Ну, нам лучше пойти с вами, чтобы удостовериться, что вы добрались, – сказала женщина.

– Нет, пожалуйста, не надо, мама ещё больше рассердится. Это я во всём виновата, мне нужно было за ними смотреть, – сказала я и скорчила гримасу, будто изо всех сил пытаюсь сдержать слёзы.

Я думала, она меня пожалеет и отпустит, но она ещё больше разволновалась:

– Нет, мы настаиваем – вы можете снова потеряться. Идти целых пятнадцать минут, а может, и больше. Пошли, нам туда, – сказала она, когда мы в ужасе на неё уставились.

Пикси заревела во весь голос, и женщина забеспокоилась:

– Ах, боже мой, она голодная?

– Да, да! – рыдала Пикси, как будто несколько дней не ела.

– Бедняжка! А что ты хочешь, дорогая?

– Мороженого! – ревела Пикси.

Я поняла, что у неё на уме. Она слышала слово «ворота» и вспомнила о киоске с мороженым.

– У нас нет мороженого, дорогая, но у нас есть мятные леденцы, – сказала женщина. – Арни, у тебя в кармане ведь есть «Поло»?[10]

Нельзя сказать, чтобы Арни хотел поделиться своими леденцами, но он вытащил их из кармана и нервно протянул Пикси, будто она была злой собачкой и могла его укусить. Она схватила пакетик, а потом поморщилась от запаха мяты.

– Зубная паста! – сказала она, с укором глядя на Арни, будто он зло над ней подшутил.

– Я люблю «Поло», – вступил в разговор Бэкстер.

Арни угостил всех нас.

– Скажите «спасибо», – прошипела я.

Но Бэкстер не хотел, Блисс была слишком робкой, а Пикси слишком сильно занята выплакиванием мороженого. Я бы им всем хорошенько наподдала. Я не знала, что делать.

На протяжении всего пути жена Арни пыталась поддерживать с нами беседу: как нас зовут, да где конкретно мы живём, да в какую школу ходим. Я наврала ей с три короба, чтобы она не смогла нас выследить.

– Меня зовут Роза, а это мой брат Мики, младшая сестрёнка Блубелл и самая младшая – Банни, – бормотала я, выбирая те имена, которые понравятся ребятам, чтобы они поддержали этот розыгрыш. Я сказала, что мы живём на другом конце города, и назвала другую школу. Женщина щебетала не закрывая рта, интересуясь, какие школьные предметы нам нравятся.

– Я люблю рисование, – честно призналась я.

– И я тоже, – тонким голоском прошептала Блубелл.

– А рисование – это когда красками? Мы в детском саду рисуем пальчиками, и я люблю пачкаться, – вставила Банни.

– А я люблю драться, – заявил Мики, боксируя сам с собой.

Оказалось, что Арни и его жена Элизабет были школьными учителями, а теперь они на пенсии.

– Хотя мы так заняты, что я даже не знаю, как нам хватало времени на работу, – поделилась с нами Элизабет.

Да, они были заняты-презаняты и тем не менее лезли в наши дела своими любопытными учительскими носами. Я не знала, как от них избавиться, и всё думала: может быть, мне закричать «Бежим!», схватить Банни и подтолкнуть Мики и Блубелл. Но я до сих пор не была уверена, что найду выход из парка. Хотя старика Арни при ходьбе пошатывало, его жена бодро шагала в своих кроссовках. Наверняка она была учительницей физкультуры – я так и представляла её со свистком на груди. Мне бы не хотелось, чтобы она и нас строила по свистку.

Пока мы шли, я, покусывая губу, пыталась придумать способ, как бы побыстрее удрать.

– Ты что-то сильно разволновалась, Роза, – сказала Элизабет. – Ты считаешь, мама сильно рассердится?

Я не знала, как лучше ответить.

– Да, она разозлится и изобьёт нас, – выступил Мики, желая мне помочь.

Элизабет пришла в ужас.

– Ваша мама вас бьёт? – удивилась она.

– Что вы, конечно, нет! – тут же ответила я.

– Да, да, да! Шлёп-шлёп-шлёп! – возразил мне Мики, показывая жестами, как она это делает. – Но ничего, я всегда даю сдачи, – бум-бум-бум! – потому что отлично умею драться.

• Предыдущая
• 17/47
• Следующая