Лебеди Леонардо - Эссекс Карин - Страница 45
- Предыдущая
- 45/71
- Следующая
Беатриче наблюдала, как Лодовико склоняет голову, принимая высокую герцогскую шапку, а посланцы императора накидывают на его широкие плечи парадную мантию. Она чуть не прыснула от смеха, заметив на лице мужа ту же знакомую улыбку, с которой Лодовико лакомился деликатесами, потягивал доброе вино или предвкушал любовные утехи.
Если бы только Изабелла могла видеть ее сейчас! Мысль об этом не давала Беатриче покоя. Она сидела в тени конного монумента на высоком помосте, который соорудили перед собором Дуомо, и наблюдала, как по велению императора Максимилиана ее мужа провозглашают герцогом Милана и графом Павии. Увы, на церемонии Мантую представлял Франческо, ибо Изабелла снова ждала ребенка.
Беатриче вникала во все детали предстоящего празднества. От ее внимания не ускользнуло ничего, даже громадное алое полотнище, которое покрывало помост. Каждый день Беатриче придирчиво осматривала работу вышивальщиц, трудившихся над листьями и плодами шелковицы — символами Il Moro.
Когда пришел ее черед принимать поздравления, Беатриче с трудом заставляла себя вслушиваться в пышные речи вельмож и старейшин — представителей знатных семейств Ломбардии. Она узнавала лица, но была слишком взволнована, чтобы отвечать. Уже несколько дней во рту у новоиспеченной герцогини не было маковой росинки. Вряд ли она смогла бы в эту минуту обратиться к высоким гостям по именам. Слава богу, от нее требовалось только стоять и торжественно кивать в ответ на приветствия, которыми гости осыпали герцогиню.
Несколько дней назад Лодовико, к удивлению Беатриче, объявил ее регентом и опекуном своих сыновей. Если с мужем что-нибудь случится, Беатриче предстоит управлять герцогством до совершеннолетия старшего сына. Правители нередко удостаивали подобной чести своих жен, но ведь Беатриче исполнилось только двадцать! В случае смерти Лодовико она становилась правительницей Милана и должна была защищать суверенитет герцогства до того, как ее сын Максимилиан вступит в права наследования.
По окончании церемонии, когда пышная процессия направилась к собору Сан Амброджо, Беатриче принялась сочинять письмо сестре. «Это была самая величественная и грандиозная церемония из всех, что нам с тобой доводилось видеть». Беатриче не хотелось, чтобы Изабелла подумала, будто она хвастается. Ей очень не хватало сестры. После отъезда любимой тети малютка Макс долго не мог успокоиться и бегал по дворцу, выкликая ее имя. Даже Лодовико иногда задумчиво поглядывал на лебедей, которые плавали в пруду, и заявлял, что в каждом жесте Изабеллы чувствуется ее благородное происхождение. Беатриче больше не ревновала мужа к старшей сестре. Изабелла не пыталась флиртовать с Лодовико — по крайней мере, в присутствии младшей. Беатриче даже показалось, что в свой последний миланский визит Изабелла избегала Лодовико. Замужество, груз ответственности и материнство постепенно меняли характеры сестер. Они уже не были девчонками, которые ревниво следят за успехами друг друга. Взрослея и приобретая жизненный опыт, Изабелла и Беатриче все острее ощущали кровное родство.
События в жизни Беатриче развивались так стремительно, что совет старшей сестры иногда пришелся бы весьма кстати. После смерти матери Изабелла стала для сестры хранительницей ее детского мира. В тяжелую минуту Беатриче ловила себя на мысли, что постоянно задается вопросом: как поступила бы на ее месте Изабелла? Беатриче старалась вести себя так, как, по ее мнению, вела бы себя в похожих обстоятельствах старшая сестра. Если Изабеллы не было рядом, она все равно служила примером для сестры. Иногда, всматриваясь в толпу, Беатриче замечала женщину, похожую на Изабеллу, чтобы через мгновение убедиться, что воображение ее подводит.
Вечером, на роскошном пиру при свечах, куда были приглашены две тысячи гостей, Беатриче обнаружила, что ее неудержимо тянет поговорить с мужем Изабеллы. Лодовико велел ей расспросить Франческо о его настроениях и отношении к войне с французами, но на самом деле Беатриче хотелось услышать новости о сестре.
— Давайте в этот раз не будем обсуждать лошадиные стати, маркиз, — заявила Беатриче в ответ на многословное приветствие Франческо. — Меня интересует только здоровье сестры. Я жажду подробностей, ведь в письмах всего не расскажешь.
— Что ж, извольте. Изабелла уже вот такая, — Франческо отвел руку на несколько дюймов от живота. — Покупая вазы и картины, она торгуется, словно арабский барышник. Иногда мне кажется, что моя жена родом из Венеции.
Беатриче заметила гордый блеск в водянистых карих глазах Франческо. Несомненно, он знал цену своей блестящей супруге. Беатриче слышала, что Изабелла — гордая, прекрасная Изабелла — заложила свои драгоценности, чтобы Франческо смог заплатить за оружие и припасы для армии.
— Она велела Андреа Мантенье расписать стену в своем студиоло, предложив в качестве темы какой-нибудь классический сюжет. И как вы думаете, что выбрал старик Мантенья? Он изобразил девять муз на горе Парнас, а в центре танцует золотоволосая беременная муза с лицом Изабеллы. Она прекраснее самой Венеры, что изображена сверху.
— Она и есть сама Венера, — согласилась Беатриче. — Наконец кто-то нарисовал Изабеллу в ее подлинном облике.
— Это так, — ответил Франческо, — она вдохновляет многих. Будь я ревнивцем, поэтам, художникам и придворным не поздоровилось бы.
Беатриче не удержалась от смеха.
— Но ведь вы на самом деле очень ревнивы, маркиз!
— Не стану отрицать. Наверное, до сих пор мне просто не изменяло самообладание.
После того как гости разошлись и герцог с герцогиней остались одни, Лодовико захотел узнать, о чем Беатриче так живо беседовала с Франческо. Она рассказала, что Мантенья изобразил Изабеллу в образе музы.
— Вот и славно. Может быть, теперь она оставит в покое magistro, — заметил Лодовико. — Мантенья — гений. Хочется верить, что ему удалось утолить ее жажду остаться в веках.
Никогда еще Беатриче не слышала, чтобы Лодовико отзывался об Изабелле так язвительно.
— А как насчет более важных материй?
— Вряд ли здоровье и благополучие моей сестры — материя, недостойная вашего внимания.
— Это самодовольное ничтожество Франческо! С удовольствием отказался бы от его услуг! — воскликнул Лодовико. — Он даже не соизволил обсудить со мной дела! Наверное, маркиз полагает, что служит только венецианцам. Его не заботит, чьи деньги звенят в его карманах.
Вряд ли в Италии остался хоть один человек, подумала Беатриче, который не знал бы, чьи деньги наполняют карманы итальянских союзников Лодовико, французского короля и германского императора. Лодовико вел тайные переговоры с врагами французов, но на публике продолжал клясться королю Карлу в верности и не так давно одолжил ему большую сумму.
— Важно, чтобы враги не подозревали о том, что ты действительно задумал, — сказал он Беатриче.
— Пока нам это прекрасно удается, — отвечала Беатриче.
В Венеции, во время празднеств, посвященных созданию Лиги, Лодовико продолжал публично отрицать свою связь с этим союзом. В городе звонили все колокола, горожане говорили только о том, что французов скоро вышвырнут из Италии. Даже французский посол заинтересовался слухами.
— Герцогу ничего об этом не известно, — отвечал французу посланник Лодовико.
— Почему ты решил, что Франческо не хочет обсуждать дела? Он был так приветлив со мной! Никогда не поверю, что он собрался оскорбить тебя в день твоего триумфа. Не глупец же он, в самом деле!
Темная жилка вздулась на лбу Лодовико, делая его старше и суровее. Беатриче никогда не видела мужа таким раньше.
— Наверное, все остроумие и любезность он растратил на дам. Когда я спросил его, намерен ли он выступить на юг, Франческо с самым наглым видом заявил, что не собирается воевать с французами. После чего гордо удалился, словно я его оскорбил!
— Наверное, ты действительно оскорбил его. Может быть, Франческо решил, что ты усомнился в его военных талантах? Ты — великий правитель, Лодовико, но ты не военачальник. Кроме того, до Франческо могли дойти слухи о твоих переговорах с французами и венецианцами, поэтому он и не захотел открыто обсуждать эту тему.
- Предыдущая
- 45/71
- Следующая
