Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – нач - Фроянов Игорь Яковлевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/85
• Следующая

Полагаем, что образование в Новгороде двух противоположных группировок осуществилось несколько иначе, чем представлялось Б. Д. Грекову, М. Н. Тихомирову, Л. В. Черепнину и Б. А. Рыбакову. Летописец говорит о волхве, что «вси яша ему веру», а затем рассказывает, как Глеб и дружина поддержали епископа, тогда как все люди «идоша за волхва». Князь Глеб со своей дружиной — пришлые элементы в городе. Чужим человеком для новгородцев был и епископ Федор. Уже это объединяло Глеба, дружину и Федора. Само собой разумеется, что князь с дружиной в лице епископа защищал церковь, которая, в свою очередь, содействовала всяческому укреплению княжеской власти. И тем не менее эту взаимопомощь нельзя расценивать как классовую солидарность феодалов, поскольку ни епископ, ни князь с дружиной таковыми в XI в. еще не стали.: #c4_139 Но если даже и считать Глеба, дружину и Федора феодалами (в чем мы сомневаемся), то и тогда вопрос о расстановке социальных сил в Новгороде не может решаться столь однозначно, как это делают упомянутые исследователи. Обстановка в городе была сложнее, чем кажется с первого взгляда. И тут весьма существенно то, что епископу Федору, князю Глебу и дружине противостояли не одни только рядовые новгородцы, угнетаемые мнимыми феодалами, а «вси людье», т. е. весь Новгород, или городская община, куда входили местные бояре, богатые купцы, ремесленники и прочий люд.: #c4_140 Следовательно, размежевание новгородцев в событиях, описанных летописью под 1071 г., нет причин воспринимать как сугубо классовое.: #c4_141 Перед нами столкновение городской общины с высшими властями — епископом и князем. Иными словами, мы присутствуем при раздоре среди свободной части населения Новгорода, а отнюдь не между классом феодалов и феодальнозависимых.: #c4_142 Мятеж вылился в форму противоборства язычества с христианством. В чем причина конфликта? Разумеется, не в том, что новгородцы вдруг возревновали о язычестве, завороженные проповедью волхва, ибо само выступление волхва и всплеск языческих настроений в Новгороде нуждаются в объяснении. Сравнительно недавно О. М. Рапов предложил такое объяснение: «Солнечное затмение 1064 г., появление кометы в 1066 г., поражение новгородского войска на Черехе, разорение и сожжение Новгорода Всеславом, увоз им новгородской святыни — креста Владимира, убийство епископа Стефана собственными холопами, отсутствие на протяжении ряда месяцев твердой власти в городе, как княжеской, так и епископской, — все эти события должны были привести к оживлению языческих представлений у жителей Новгородской земли. Поэтому появление волхва-самозванца в 1069 г. (до 23 октября) выглядит вполне закономерным».: #c4_143 В пестроте разнородных факторов, перечисленных О. М. Раповым, растворяется, как нам думается, специфика волнений в Новгороде. Надо, вероятно, говорить не о возрождении языческих представлений вообще,: #c4_144 а о возврате к некоторым, казалось бы, отжившим верованиям и ритуалам язычества. При этом деятельность волхва в Новгороде надлежит, на наш взгляд, рассматривать в тесной связи с другими известиями о волхвах, помещенных в летописях под 1024 и 1071 гг. Даже простое сравнение обнаруживает сходство в отдельных существенных моментах. В Новгороде волхв появляется как бы неожиданно: он «встал», т. е. объявился, явился.: #c4_145 То же самое замечаем в Суздале и Ростове. Подобно своим суздальским и ростовским собратьям, новгородский волхв наделен сверхъестественными способностями и даром провидения; его речи производят сильное впечатление, увлекая массы людей.: #c4_146

Мы знаем, что провидение суздальских и ростовских волхвов — одно из средств, с помощью которых возобновлялось благополучие общества.: #c4_147 Не играло ли провидение новгородского волхва аналогичную роль? По нашему мнению, ответ на поставленный вопрос должен быть утвердительным. Но признав практическую направленность прозорливости новгородского волхва, упираемся в другую проблему: возобновлению каких благ служило его дарование. Можно думать, что возобновлению «обилья», «гобина», или урожайных лет. Последнее предположение ведет нас к мысли о том, что волхв в Новгороде объявился во время недорода. Похоже, что неурожай в Новгородской земле случился одновременно с наступлением «скудости» в Ростовской области. Об этом говорят дендрохронологические данные.

Специалистами в области дендрохронологии Восточной Европы собран и обработан огромный материал. Знакомство с ним показывает, что угнетение колец деревьев Белоозера в XI в., свидетельствующее о неблагоприятных климатических условиях, вызывающих недороды, совпадает по времени с угнетением их в Новгороде.: #c4_148 Значит, климат Ростовской и Новгородской земель тогда был примерно одинаков. Располагая, следовательно, сведениями о «скудости» в Ростовской области, сохраненными летописью, мы вправе распространить эти сведения и на Новгородскую землю. Отсюда логично предположить, что появление волхва в Новгороде произошло примерно в ту пору, когда «встаста два волхва от Ярославля». О. М. Рапов, опираясь на дендрохронологические данные, связал деятельность волхвов «от Ярославля» с 1076 годом.: #c4_149 Эта датировка представляется нам достаточно обоснованной. Стало быть, волнения в Новгороде с участием волхва имели место приблизительно в то же время, скорее всего в 1076 или в 1077 гг., а возможно, и на протяжении двух названных лет. Такой вывод не покажется сугубо умозрительным, если учесть, что дендрохронология указывает на недород, потрясший Новгородскую землю в 1075 г.: #c4_150

Анализ соответствующих фактов, казалось бы, склонял и О. М. Рапова к предполагаемой нами датировке. Но исследователь предпочел иную дату. Он писал: «Как будто в 1077 г. в Новгороде сложились все условия для выступления волхва. И все же это представляется маловероятным, учитывая развитие последующих событий. Разоблачение волхва-обманщика, убийство его князем, вне всякого сомнения, должно было содействовать новому подъему престижа Глеба, укреплению его власти в Новгородской земле. Но этого не произошло: в конце 1077 г. или в начале 1078 г. он. был изгнан новгородцами из города. Наиболее вероятным временем новгородского восстания является весна — лето или ранняя осень 1069 г., когда Глеб и Федор только начинали свою деятельность в Новгороде».: #c4_151 По нашему мнению, именно «развитие последующих событий» является существенным аргументом в пользу догадки о 1076–1077 гг. как времени новгородских волнений под управлением волхва. Разоблачение Глебом «кудесника» не могло содействовать подъему престижа князя, поскольку главная причина конфликта, состоящая в недостатке жизненных припасов, с убийством волхва не устранялась. А это означает, что Глеб, убив волхва, на которого народ, как обнаружилось, зря уповал, тем самым еще более усилил меру своей (в качестве общественного лидера) ответственности за несчастья, переживаемые новгородцами. Но за неспособность обеспечить благоденствие новгородской общины надо было платить. И князь Глеб поплатился, о чем скажем ниже.

Итак, суть летописных известий о столкновениях в Новгороде мы понимаем следующим образом: в лихую годину в городе объявился волхв, проповеди которого увлекли массу людей, ждавших избавления от напасти. Ораторствуя на вечевых собраниях,: #c4_152 он «хулил» христианскую веру, призывая новгородцев вернуться в лоно язычества и восстановить общественное благополучие. Языческий обычай в подобной ситуации требовал человеческой жертвы.: #c4_153 Выбор, естественно, пал на епископа как на правителя, олицетворявшего к тому же христианскую веру, от которой откачнулись новгородцы, намеревавшиеся «погубити» (принести в жертву) владыку. И они, бесспорно, «погубили» бы его, не прояви князь Глеб хитроумие и решительность. Глеб, как мы знаем, на глазах у всех новгородцев убил волхва, только что похвалявшегося сотворить великие чудеса и заявлявшего, будто знает все наперед. Это произвело сильное психологическое воздействие на публику, убедив ее в несостоятельности волхва, оказавшегося не провидцем и доверенным языческих богов, а обманщиком, плутом и шарлатаном. Немудрено, что народ тут же разошелся по домам. Однако находчивость Глеба лишь отсрочила замысел осуществления кровавого языческого обряда. Показательна здесь дальнейшая судьба епископа Федора и князя Глеба. Любопытно, что они закончили свою карьеру и жизненное поприще почти в одно и то же время.

• Предыдущая
• 42/85
• Следующая