Пансион благородных убийц - Митчелл Мередит - Страница 47

• Предыдущая
• 47/48
• Следующая

– Вчера я отправила их поверенному моего отца, – так Бланш написала Расселу, и леди Гренвилл воспользовалась тем же способом, чтобы защитить и себя. – Если со мной произойдет что-то… неожиданное, в моем письме, приложенном к записям, он найдет объяснение случившемуся.

– Ты же не думаешь, что я могла бы…

– Вы сами понимаете, что этим страницам из дневника миссис Чемберс лучше не оставаться в Гренвилл-парке, – беззаботным тоном заявила молодая женщина.

– Не думаю, что этого достаточно, Уильям все равно будет расстроен, когда узнает о болтовне Динклейка! – Старая леди вспомнила о другой лжи Эмили. – Что, если Миллз ему поверит? А Рассел, этот трусливый пес, может оговорить меня, лишь бы переложить свою вину на мои плечи!

– Вы немедленно напишете мистеру Расселу и сообщите, что обеспечите будущее его жены и дочери, если он ничего не скажет о сговоре с вами и заявит, что Динклейк солгал, чтобы опорочить вас. Я найду способ передать это послание Расселу, а деньги – его семье. Если его казнят, в чем я уверена, поместье отойдет кому-то другому, и молодая миссис Рассел с дочерью окажутся на улице, как и мать этого чудовища.

– Твоя предусмотрительность поражает меня! – Кажется, впервые со дня свадьбы своего внука леди Пламсбери начала испытывать к его супруге что-то вроде восхищения.

– И еще одно… – это произнести было тяжелее всего, и Эмили знала, что не простит себе этих слов до конца своих дней, но ради Уильяма она готова была и на большее.

– Ну, говори! – Казалось, старая леди с каждой минутой теряет силы, скрючивается в своем кресле, как будто тяжесть обвинений придавливает ее.

– Я не уверена, что эти земли – единственные, которые достались вам преступным путем. И я бы предпочла, чтобы вы вовсе лишили Уильяма наследства, но тогда наши соседи измыслят какие-нибудь постыдные слухи, например, о его рождении…

– Еще бы, после истории о неожиданном обретении твоей подругой мисс Соммерсвиль богатого батюшки! – фыркнула леди Пламсбери. – Даже и не думай, что я лишу внука всего, что собирала для него больше тридцати лет!

– Что ж, он сам распорядится этим наследством, и я надеюсь, что долго ждать ему не придется.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду?

– Мне бы не хотелось, чтобы вы и дальше продолжали воплощать подобные замыслы. Того, что вы уже сделали, более чем достаточно. – «В том числе и с Луизой, и с Уильямом», – но об этом Эмили говорить не стала. – Вы могли бы попросить у доктора Вуда порошок от бессонницы, в вашем возрасте нет ничего удивительного, что вы долго не можете заснуть…

– Я поняла тебя, – коротко ответила леди Пламсбери. – Если ты думаешь, что мой час пришел, я не побоюсь сделать это. А твоя совесть позволит тебе спать спокойно? Ты еще так молода, и до старости тебя ждет много ночей…

– Пусть вас это не беспокоит. Мне придаст силы уверенность, что я уберегу Уильяма и Лори от позора, от краха всех их надежд и мечтаний. И, может быть, спасу еще чью-то жизнь.

– Я сделаю, как ты хочешь. А теперь подожди немного, я напишу записку Расселу и приготовлю чек для миссис Рассел.

Сгорбившись, но не опуская головы, старая дама вышла из комнаты.

Настал черед молодой леди корчиться в кресле и судорожно вздыхать, сдерживая истерические рыдания. Леди Пламсбери права хотя бы отчасти – навряд ли Эмили удастся заснуть этой ночью, после того как она приговорила человека к смерти. Пусть даже эта кара заслуженна.

Впереди леди Гренвилл ожидали слезы и сетования, и ей не с кем будет поделиться тяжестью принятого на себя груза, даже дневнику она не сможет доверить этот секрет. Ведь его случайно может найти кто-то из домочадцев! Пусть даже и через много лет, когда самой леди Гренвилл уже не будет. Она все равно не хотела, чтобы Лори и его дети или внуки узнали о том, какая черная душа была у их прародительницы. И о том, что сама Эмили ничуть не лучше ее.

Лорд Гренвилл вошел в гостиную один, поверенный леди Пламсбери задержался, собирая бумаги.

– Что с тобой? Ты такая бледная и дрожишь? – Уильям остановился над ней и посмотрел сверху вниз, в глазах его она прочла одно лишь беспокойство, без любви.

– Я плохо себя чувствую, – призналась Эмили, мечтая поскорее уехать из этого дома и никогда больше не видеть его хозяйку.

– Ты не хочешь прилечь? И где бабушка?

– Вернемся в Гренвилл-парк, – тон ее был умоляющим. – Леди Пламсбери пошла написать записку, я должна передать ее миссис Пауэлл.

Сколько же она лгала сегодня и сколько еще будет лгать? Бланш и Полли могли бы у нее поучиться!

– Хорошо, мы сейчас же уедем. У леди Пламсбери, как всегда, слишком сильно натоплено, я и сам чувствую себя неважно. – К ралости Эмили, лорд Гренвилл не стал спорить.

В ожидании бабушки он выпил немного чая, даже не присев, и, как только леди Пламсбери появилась с письмом в руках, сообщил ей, что они с женой возвращаются домой.

– Кажется, вы тоже нездоровы, – при виде бабушки Уильям встревожился еще сильнее – теперь леди Пламсбери казалась еще старше своих семидесяти семи лет. – Может быть, за обедом подали испорченное блюдо? Эмили тоже плохо себя чувствует…

– У меня не подают несвежую еду! – гневно воскликнула старуха. – Здесь душно, только и всего!

Эмили поднялась на ноги и недрогнувшей рукой взяла письмо из высохших пальцев старухи. Домой, скорей домой, подгоняла она себя, когда, прихрамывая, пересекала холл под руку с Уильямом. Леди Пламсбери медленно шла следом, позади семенил поверенный, довольный тем, что лорд Гренвилл одобрил некоторые его предложения.

Уже на крыльце старая дама вдруг обняла внука, хотя обычно позволяла лишь поцеловать себя в щеку.

– Храни тебя Бог, – прошептала она, но ни слезинки не появилось между сморщенных век.

Удивленный Уильям лишь кивнул на прощанье и помог Эмили забраться в карету. Начинался дождь, и путь до Гренвилл-парка обещал быть долгим.

В первые дни сентября дождь, посланник осени, уверенно заявлял о наступлении нового сезона, но спустя неделю солнце опомнилось и вернулось, к радости любителей долгих прогулок под золотистыми кронами.

Эмили сидела в гостиной с тетушкой Розалин. Леди Боффарт разложила на столике свои записи и с удовольствием пересказывала племяннице сюжет будущего романа. Несмотря на то что до завершения истории о Феллоузах и убийстве мистера Ходжкинса было еще далеко, леди Боффарт уже начала делать заметки для следующего шедевра мистера Мартинса. Отравление старого мистера Рассела и два убийства молодых девушек казались ей теперь более привлекательными, нежели замена умершей наследницы на другую девушку и убийство ее вымогателя, узнавшего семейную тайну.

Супруга покойного мистера Рассела была давней подругой леди Боффарт, и тетушка Розалин хотела пощадить несчастную женщину, чей сын оказался чудовищем, убившим собственного отца. Чтобы избежать пересудов после того, как роман будет напечатан, в сюжет нужно было внести изменения, и леди Боффарт как раз делилась с Эмили своими замыслами, когда Хетти доложила о миссис Рэйвенси. Писательница тут же сложила бумаги и сделала вид, что читает письмо – тайну мистера Мартинса леди Боффарт собиралась хранить как можно дольше.

За последние десять дней леди Гренвилл виделась с подругой всего один раз и была очень рада видеть Агнесс. Тут же последовали вопросы о том, какое впечатление произвели на директрису новые ученицы, как справляется с временными обязанностями учительницы Джемайма Кастлтон, не тоскует ли Диана слишком сильно по Бет и, наконец, как повезло мисс Гунтер, которой суперинтендент Миллз позволил вернуться домой после того, как она сделала свои мрачные признания.

Всех этих тем хватило на полчаса, а после того, как они были исчерпаны, миссис Рэйвенси осведомилась о лорде Гренвилле.

– Он пошел прогуляться после завтрака и, должно быть, все еще бродит в аллее, не так давно я видела его в окно, – ответила Эмили.

• Предыдущая
• 47/48
• Следующая