Бумерит - Уилбер Кен - Страница 63

• Предыдущая
• 63/127
• Следующая

– Неравным отношениям следует предпочитать равные, а соединение должно совершаться с учётом размера, продолжительности, настроения и способа сближения.

– Точнее не скажешь.

– В случае неравных отношений следует убедиться, возможно ли соединение.

– Я полностью с тобой согласен, Хлоя.

– Введение мужского члена лучше всего совершать, когда настроение обоих супругов совпадает. Неравные отношения делают соединение затруднительным. При соитии с кобылой быку требуется много времени. Для этого не всегда достанет сил. Конь медлителен, даже если желание его велико. Если время соития и размеры супругов не соответствуют друг другу, мужчина должен проявить усердие.

– Ээ… Ты со мной сейчас разговариваешь?

Единственная крупная, отчаянная, дошедшая до ярости ссора между родителями, которую я помню, произошла из-за ПРП – Поправки о равных правах к Конституции США, предоставлявшей равные права всем гражданам, вне зависимости от половой принадлежности. Женские объединения по всей стране выступали в поддержку этой поправки. Ссора разгорелась после того, как поправка не была принята, поскольку, согласно опросам, большинство мужчин высказалось за принятие поправки, но чуть превосходящее большинство женщин высказалось против. Родители спорили о том, почему мужчины больше женщин поддерживали ПРП. Ни до, ни после я не слышал, чтобы они так орали друг на друга. Отец выиграл теоретическую дискуссию, потому что его интеллект был почти непобедим, но, на мой взгляд, проиграл спор.

– Всё очень просто, – сказал отец. – Мы, мужчины, выступаем за ПРП, потому что она больше выгодна нам, чем вам.

– Да правда что ли?

– Да, правда. Здесь три важных аспекта. Первый – это репродуктивная свобода. Второй – призыв в армию. Третий – брачное право. Нас уже тошнит от того, что в важнейших, сложнейших вопросах жизни и смерти общество всегда на стороне женщин. Поэтому ПРП больше нужна нам, чем вам.

– Точно, тошнит, потому что это самый тошнотворный бред, который я от тебя когда-либо слышала. У тебя нет репродуктивной свободы? Ты что, издеваешься? Это нам приходиться бороться за право выбирать, это нам приходится вынашивать ваших детей, потому что вы лишили нас репродуктивной свободы.

– Как раз наоборот. Решение по «Роу против Уэйда»[81] уже дало вам ту свободу, которой лишены все мужчины в этой стране.

Мама посмотрела на меня, как будто спрашивала: он что, совсем сошёл с ума?

– Как это, большой мальчик?

– Очень просто. Допустим, ты забеременела. Ты можешь сделать аборт. То есть у тебя есть полное право отказаться от материнства, так?

– Сейчас да.

– Да, у тебя есть право отказаться от материнства. Но если мужчина оплодотворяет женщину, если ли у него право отказаться от отцовства?

Мама некоторое время молчала. Было очевидно, что вопрос застал её врасплох.

– То, что ты говоришь, не имеет смысла.

– Ещё как имеет, просто ты раньше об этом не думала. Ты имеешь право отказаться от материнства, и будь что будет, а у меня нет права отказаться от отцовства. Это чудовищная несправедливость.

– Хочешь сказать, что тебе нужно право принуждать женщину к аборту?

– Да нет же, нет, вовсе нет. Я говорю только то, что если женщина может избежать материнства, у мужчины должно быть аналогичное право избежать отцовства. Если бы в этой стране было настоящее равноправие полов, и ты решила бы оставить ребёнка, а я бы не хотел становиться отцом, я мог бы подписать документ об отказе от отцовства. Вот это и есть то равенство полов, которого так не хватает мужчинам!

Я посмотрел на маму.

– Знаешь, а он в чем-то прав.

– Нет, не знаю. Какая безответственная чушь! Женщина вынашивает ребёнка – конечно, у неё больше прав.

– Тогда, чёрт тебя дери, не говори о равноправии полов, потому что у женщин в этом вопросе гораздо больше прав, чем у мужчин, и это меня дико бесит! С точки зрения репродуктивной свободы равноправие полов не распространяется на мужчин. Знаешь, сколько мужских жизней было разрушено из-за того, что их принуждали растить ребёнка, которого хотела только женщина? Знаешь или нет?! Наша правовая система обрекает мужчин на экономическое рабство, потому что у них нет репродуктивной свободы, которая есть у женщин. В гробу я видал такое равенство полов!

Отец покраснел от ярости – мама даже не пыталась защищаться.

– Ладно, ладно, пап. А что там за вторая причина? Ну, о чём ты там говорил?

Отец не сводил глаз с мамы, его дыхание начало успокаиваться.

– Война. Я говорил о войне.

Мама мгновенно смягчилась. Суровость поднятой темы не оставила места для их гнева.

– Это прозвучит эгоистично, и, возможно, так оно и есть, – начала отец. – Но я помню тот набор, помню, как призывали парней, когда началась война. Мужчин и только мужчин посылали сражаться в окопах Вьетнама. По ночам я просыпался от ужаса, весь в поту. Я действительно боялся смерти. А когда я шёл по кампусу и видел женщин, то мог думать только о том, как сильно и глубоко я их ненавижу, потому что им не приходится воевать. Я ненавидел их тела, которые вечером ложились в постель и мирно спали всю ночь, ведь их жизням ничего не угрожало. Я ненавидел их улыбки, их грёбаные улыбки были повсюду. Да как эти бесчувственные шлюхи вообще могли улыбаться, если мне скоро мог вышибить мозги какой-нибудь узкоглазый в какой-то сраной, богом забытой стране пятого мира? Я начинал ненавидеть их ещё больше, когда видел, как они собираются в свои так называемые общества повышения политической сознательности и ноют, и жалуются, что, господи-ты-боже-мой, на каждый потраченный ими доллар приходится всего лишь 85 заработанных центов. Эти тупые идиотки как будто и понятия не имели, что меня вот-вот могли убить! Срать я хотел на ваши 85 центов, дамы! Вы не имеете права жаловаться. И каждый раз, когда я занимался сексом, я не занимался любовью, я просто ёб их, жёстко, цинично ёб!

Он ударил кулаком по столу, а потом закрыл лицо руками.

Меня всего трясло. Его ярость и горечь его страданий лишили меня присутствия духа. Мама сделала движение, чтобы утешить его, но остановилась. Она начала понимать – мы оба начали понимать – что её он тоже ненавидел, по крайней мере, отчасти. Он ненавидел её за то, что ей не нужно было воевать.

Мы все молчали.

Отец пошевелился, сделал глубокий вдох.

– Первое, что пришло мне в голову, когда я услышал о ПРП, – это то, что теперь нам есть с кем разделить нашу боль. Я полностью за ПРП. – Он расслабился, даже попытался улыбнуться. – Я не говорю, что женщины обязательно должны воевать, но пусть хотя бы узнают, каково это – уклоняться от призыва.

Мы все с облегчением рассмеялись над его шуткой.

Но мама не собиралась сдаваться без боя.

– Раз мужчины начинают войны, значит, им и воевать.

– Вот только не надо этой брехни! – заорал отец. Кровь снова ударила ему в лицо. – Женщины не меньше мужчин склонны к конфликтам.

– Ну, не знаю, пап. Вообще-то, мы вспыльчивый народ.

– Одни парни любят воевать, другие нет. Я не хотел участвовать в этой войне, и никто из моих друзей не хотел. В общем, мне всё равно, кто начинает войны, но о каком равенстве полов может идти речь, если мужчинами приходится сражаться, а женщинам нет? Ни те, ни другие не хотят воевать, но мужчинам почему-то всё равно приходится это делать. Я больше не хочу даже слышать о равенстве полов, пока это равенство не касается мужчин!

– Ай-ай-ай, – сказала мама, – похоже, бедный сопливый повелитель вселенной не может драться, как мужчина?

Эти слова были большой ошибкой.

– Грёбаная блядь! – заорал отец. – Вот, значит, как всё на самом деле? Говоришь, что ненавидишь гендерные роли и стереотипы, а сама тайно веришь в них. Ты стыдишься меня, потому что я не могу «драться как мужчина». Ты сама это только что сказала! Так давай, сука чёртова, признайся, что хочешь, чтобы я воевал!

• Предыдущая
• 63/127
• Следующая