Бумерит - Уилбер Кен - Страница 51

• Предыдущая
• 51/127
• Следующая

– И, конечно же, этот трюк проделал бумерит. Как пишет Сайкс, «стремление объявить себя жертвой», – заметно усилившееся в последние тридцать лет, – «невозможно объяснить только политическими причинами. Похоже, что ценности и представления американцев об ответственности и свойствах личности сильно изменились». Так оно и есть. Сайкс объясняет: «Несмотря на то, что жертвизм претендует на статус идеализма, это не идеализм. В конечном счёте, жертвизму нет дела до других, он занят только собой. Нарядившись в одежды идеализма, он пытается обслужить свои корыстные интересы и оправдать себя. Без прикрытия идеализма жертвизм – это идеология эгоизма».

Реакция зала была неоднозначной: кто-то ворчал, кто-то хлопал, хотя было не похоже, чтобы хоть кому-то понравилось сказанное.

Ван Клиф снова молча оглядел зал.

– В общем-то, это довольно хорошее определение бумерита: эгоцентрические устремления, скрытые под маской идеализма, при поддержке зелёного мема использующие неизбежные в нашей жизни неприятности, чтобы показать, что во всех трудностях виноват кто-то другой. Всё просто: если синий мем обвиняет жертву, то зелёный её создаёт.

Мёртвая тишина в зале.

– Почему зелёный мем создаёт жертв? Почему он должен создавать жертв? Вспомните: зелёный мем разделяет взгляды флатландии – он считает, что все люди примерно одинаковы. Поэтому каждый раз, замечая различия между людьми, он приходит к выводу, что эти различия были навязаны какой-то злобной деспотичной силой. Иногда такая сила действительно существует, а иногда нет, но зелёный мем об этом не знает. Зелёный мем должен наполнить весь мир жертвами и палачами, чтобы понять, что за пределами флатландии существует что-то ещё. В общем, позвольте мне повторить: если синий мем обвиняет жертву, то зелёный её создаёт, а бумерит – это просто зелёный мем, охваченный жаждой мести.

– Нет сомнений, что страна, в которой 374 процента людей считает себя жертвами, действительно сильно изменилась в культурном плане за последние тридцать лет. И нет сомнений в том, что бумерит является одной из причин этих изменений.

Ван Клиф замолчал, слегка поклонился и ушёл со сцены под угрюмое, задумчивое молчание зала. Не аплодировали даже иксеры и игрики, потому что на казни через повешение аплодисменты неуместны.

– Сразу после окончания длинного тура я поехал в Бриант Лейк Боул в Миннеаполисе к своим друзьям Дирку и Энтони, чтобы сделать рекламу моего диска для одного крупного журнала.

Стюарт подвинул стул, сел, посмотрел на нас, улыбнулся и как-то слишком нетерпеливо продолжил.

– Я пришёл в клуб, одновременно представлявший собой бар, боулинг и театр (странное сочетание, но место очень модное). Мне показалась необычной одна вещь: посетители. Все дорожки для боулинга были оккупированы армией моделей. Роскошные женщины швыряли шары направо и налево, смеясь от удовольствия. Я, руководствуясь стратегическими соображениями, занял ближайшую к ним позицию, и к моменту прихода Энтони и Дирка успел залить слюной весь стол.

– Не упуская из виду играющих в боулинг моделей, мы придумали очень незамысловатую рекламу. Она должна была занимать целую страницу: наверху было написано «Стюарт Дэвис», ниже изображены ни к чему не подключённые наушники, а под ними расположена надпись «Не спрашивайте нигде». И никаких номеров телефонов, никаких веб-адресов – ничего, кроме слов «Не спрашивайте нигде».

Нас разобрал истерический смех. В этом был весь старина Стюарт.

– В общем, мы все как ненормальные хохотали над дзенским настроением этой рекламы, а в перерывах между приступами смеха с вожделением рассматривали этих декоративных богинь. Во время одного такого перерыва, одна из богинь повернулась, бросила взгляд на наш столик и зашагала к нам. Когда она приблизилась, стало ясно, что она идёт ко мне.

– Она была высокая, почти метр восемьдесят, с тёмными волосами, большими круглыми карими глазами, идеальными пропорциями, прекрасной осанкой, и такими губами, при взгляде на которые я чувствовал покалывание внизу позвоночника. Она подошла к нашему столику и, посмотрев на меня своими огромными светящимися глазами, спросила: «Вы ведь Стюарт Дэвис, да?»

– Я посмотрел на Энтони – он кивнул мне, как будто говоря: «Да, кретин, ты Стюарт Дэвис, а теперь скажи ей это, и только попробуй всё испортить».

– И я неуверенно ответил ей «да».

– И что, Стюарт, ты уже достиг просветления?

– Кому нужны эти супермодели? – сказала Хлоя. Её голое тело мерцало в свете луны. – Думаешь, Синди Кроуфорд так умеет? Ну? Умеет?

– Надо подумать.

– Послушай, сладкий мальчик, хватит тебе думать. До чего тебя довели твои раздумья? До того, что ты всё время дребезжишь? Ты считаешь, что либо машины поработят людей, либо люди загрузятся в машины. И это всё, до чего ты додумался? Ладно, сладкий мальчик, посмотри лучше на это. Думаешь, Тайра Бэнкс так может?

– Нууу…

– Может или нет?

– Надо подумать.

На сцену, нежно улыбаясь и излучая дружелюбие, поднялась Маргарет Карлтон.

– Давайте ненадолго сменим тему и поговорим о том, что бумерит захватил власть не только на земле, но и на небесах.

Карлтон – миниатюрная женщина, белая как снег: белокурые волосы, белая кожа, белая одежда. По сравнению с остальными выступающими она довольно молода: наверное, ей около 35 лет. Хрупкую красоту её лица освещала ускользающая улыбка. И только тяжёлые чёрные очки на тонком носу говорили о том, что в этом фарфоровом сосуде находится мозг члена Менса[72]. Казалось, в ней нет ни капли гнева или агрессии. Единственной негативной эмоцией, которая иногда читалась на её лице, было лёгкое нетерпение.

– Бумеры, особенно находящиеся под воздействием бумерита, проводят чёткую грань между религией и духовностью – последнюю они считают своим достоянием, первую – достоянием своих родителей. Они утверждают, что религия – это суровый внешний иерархический институт, в то время как духовность – это опыт внутренней осознанности и глубокие истины, которые никто не пытается облечь в общепринятую форму. Это суждение во многом справедливо, и я отнюдь не отрицаю, что бумеры внесли важный вклад в обновление духовности.

– К сожалению, увидев это различие, бумеры слишком строго осудили религиозные ценности. Согласно результатам одного исследования, бумеры готовы принять Что Угодно, Кроме Церкви. Это говорит об ощутимой доле презрения по отношению к любым проявлениям «религии», противопоставленной «духовности». Но поскольку религия – это систематизированная духовность, то даже духовность бумеров, выходящая за рамки сиюминутных ощущений, становится, а вернее, уже стала, религией, и в этом нет ничего плохого. Но бумерит с его лозунгом «Никто не вправе указывать, что мне делать», похоже, вознамерился изобрести свою религию, не признающую никаких традиций и авторитетов, кроме собственных импульсов. Омоложение и обновление духовности – это, безусловно, благородная цель, но для её достижения не обязательно выбрасывать на свалку все старые религиозные традиции. Не стоит забывать и о том факте, что проповедуемая бумеритом религия чувств (важен только я и мои ощущения), как правило, скорее дорациональна, чем надрациональна…

Катиш, не обращая внимания на Карлтон, наклонился к Ким и довольно громко спросил: «Нам ещё дадут шанс поговорить о жертвах?» Было видно, что он очень расстроен.

– Этому посвящён весь день. Сейчас просто вступление, – ответила Ким, и это увеличило возбуждение Катиша.

На стене зажегся слайд № 4. «Ченнелинг». Ченнелинг? Наверно, это очень увлекательно, но какое отношение это имеет к бумериту?

– На следующих сессиях мы будем подробно говорить об одной из наиболее распространённых религий бумеров, нью-эйдже. Нью-эйдж широко эксплуатирует феномен ченнелинга, когда высший, обычно инопланетный, разум, обращается к людям через избранного человека («канал»), зачастую передавая информацию о том, как человечество может избежать уничтожения и удивительным образом трансформировать весь мир. Упоминание о том, что вы были выбраны высшим вселенским разумом в качестве особого канала, будет неплохо смотреться в любом резюме.

• Предыдущая
• 51/127
• Следующая