Научи меня любить (СИ) - Guardian Angel - Страница 32

• Предыдущая
• 32/65
• Следующая

Больше не слушаю ее. Бросаю короткое «спасибо», хватаю свои вещи и вылетаю из кафе.

Боль, охватившая меня всего несколько минут назад, из острой стала фоновой, перманентной, статичной. Она поселилась в моей груди, животе и голове.

Вместе с ней садимся в машину, вместе с ней заводим мотор, вместе с ней вливаемся в общий поток машин. В унисон удивляемся, почему это мир продолжает еще стоять, когда для меня он только что рухнул, разлетевшись на тысячу осколков, каждый из которых впился в мое тело. Удивляемся тому, как может светить солнце, когда на душе такой мрак, что хочется выть.

Так! Всё! Хватит! Алик, приди в себя! Жизнь не кончена, она есть и продолжается. Глеб сильный, он выкарабкается! И ты сильный, справишься! Должен ради него и ради себя! Ради будущего!

Каким-то образом выдергиваю себя из пучины отчаянья. Закуриваю, нервно постукиваю по рулевому колесу. Куда еду - не знаю. Осматриваюсь. Долго не могу понять, в каком районе вообще нахожусь. Голова очень плохо соображает. Сзади истошно сигналят. Трогаюсь с места, доезжаю до следующего перекрестка, ухожу направо. Еду в офис Глеба. Нужно выяснить, в какой больнице он сейчас находится, хотя скорее всего я и так знаю.

Влетаю в здание и, не разбирая дороги, несусь в приемную.

Там царит настоящий хаос. Полиция, сотрудники, лица у всех чуть ли не траурные, девушки плачут, мужчины сосредоточенно хмурятся. Пробираюсь к секретарю. К сожалению, она не одна. Ее опрашивает упитанный полицейский, сама же женщина пребывает в состоянии, близкому к обмороку. Атмосфера хуже, чем на похоронах. Давит и прессингует, погружая в состояние апатии и безнадеги. Нужно поскорее сваливать отсюда.

Подойти сейчас к помощнице Глеба не представляется возможным. Так, что делать? Думай Алик, думай! Курилка, точно.

Выхожу на лестничную клетку. В яблочко!

Народу здесь не меньше, чем в самой приемной. Кумар от сигаретного дыма стоит такой, что глаза режет. Спускаюсь в общую толпу. Нахожу глазами самую шокированную представительницу слабого пола и подхожу к ней.

– Привет, сигаретки не будет? – убитым голосом спрашиваю я, слегка приподнимая уголки губ.

– Да, конечно, держи, – откликается девушка, протягивая мне пачку Vogue.

– Спасибо, – прикуриваю, затягиваюсь, выпускаю струйку дыма, говорю, – до сих пор не могу поверить в случившееся.

– Ой, и не говори, сама в таком шоке, что руки до сих пор трясутся, – причитает она, демонстрируя подрагивающую кисть, – я, когда новости услышала, думала, в обморок упаду. Бедный Глеб Маркович. Ох, что же теперь будет, – чуть ли не плачет сердобольная сотрудница.

– Ну-ну, тише, – успокаиваю ее я. Мне сейчас истерики не нужны, – он сильный, выкарабкается, – глажу девушку по волосам и, как бы между прочим, говорю, – интересно, как он сейчас там?

– Как, как? Хреново! – резко отвечает девушка. – В реанимации лежит. Ему операцию сделали. В сознание не приходил. Ой, не могу, – снова закуривает.

От ее слов меня снова скручивает удушливым страхом, сердце колет, глаза щиплет...

– Они его в ЗИП¹ сразу же повезли, думали, не довезут. Внутренне кровотечение, – сама, без моей помощи начинает рассказывать девушка, – но, слава Богу, спасли. Вот только в себя он еще не приходил, – не выдерживает, всхлипывает.

Так, всё, что нужно, я уже узнал, больше мне здесь делать нечего. Быстро прощаюсь с девушкой, она слишком погружена в свои мысли, не реагирует. Плевать...

Через две ступеньки несусь вниз. Запрыгиваю в тачку и с пробуксовкой срываюсь с места. До больницы еду мучительно долго. От сигарет на голодный желудок – поесть я ведь так и не успел – уже тошнит, но я все равно продолжаю курить одну за одной.

Приемное отделение экстренной медицинской помощи можно сравнить с адом уже только за одну его атмосферу, запах и убогость, а именно этими тремя аспектами оно меня и встречает.

Подхожу к окошку регистратуры и говорю:

– Здравствуйте, – как можно любезнее говорю я, открутив все свое обаяние на максимум.

– Я Вас слушаю, – достаточно приветливо откликаться девушка.

– К вам сегодня поступил Глеб Маркович Новитский. Что с ним? Как он? Еще не приходил в себя? – ничего не могу с собой поделать, нервы шалят, вопросы из меня вытекают пульсирующим ручейком.

– Поступал, но он сейчас в реанимации, – холодно отвечает медсестра, – если хотите узнать больше, поговорите с его лечащим врачом, но Вам нужно пройти в хирургическое отделение.

– Спасибо, а не подскажете, как туда пройти? – знаю, что мои мучения еще только начинаются. Девушка терпеливо рассказывает, куда выйти, свернуть, повернуть, спросить. Топаю по указателям.

Короче, послонявшись еще с полчаса по немаленькой территории экстренной медицинской помощи, я наконец-таки добираюсь до места назначения и даже узнаю, куда зайти, чтобы поговорить с врачом. Конечно же, его нет на месте, приходится ждать, нервничать, сходить с ума. За это время отчетливо понимаю, что сгорать в агонии собственного страха и беспомощности - самая страшная кара, которую может наслать Господь.

Когда на горизонте появляется врач, похожий по описанию на того, кто мне нужен, я со скоростью метеора срываюсь с места и несусь к нему:

– Простите, вы Григорий Константинович? – с придыханием спрашиваю я.

– Я, – коротко и лаконично отзывается он.

– К вам сегодня поступил Глеб Новитский, я хочу знать, как он? – Боже, я сейчас умру...

– Простите, а кем Вы ему приходитесь? – дежурные вопросы, просто отвечаю:

– Я его близкий друг, – сердце сжимается от этих слов.

– А имя у Вас есть? – усмехается врач.

– Я Алик.

– Что ж, Алик, ничем не могу Вам помочь, – разводит руками эскулап, а я готов кричать от отчаянья, – я не имею права разглашать информацию о состоянии пациента лицам, не являющимися близкими родственниками.

– Но...

– Извините, но я действительно ничем не могу Вам помочь, – разворачивается и уходит. А я стою и не могу пошевелиться. Как же так? Почему?

Возвращаюсь в машину, сажусь за руль и не знаю, что делать дальше. Сидеть и ждать непонятно чего бессмысленно. Но и бездействовать хуже смерти.

От тяжелых дум отвлекает звонок мобильного телефона.

– Да, – хриплым голосом бросаю я в трубку, даже не посмотрев на абонента.

– Алик, ты где? – с места в карьер берет Макс.

– В ЗИПе, – апатично отзываюсь я.

– Ты же там из-за Глеба? – как-то испуганно спрашивает друг.

– Да. Давно знаешь? – безэмоционально отвечаю я. Да что это со мной? Такое ощущение, что наркотой закинулся.

– Только что в новостях показали, – отвечает Макс, – Алик, ты как?

– Хуево, – чистая правда.

– Понятно, сиди на месте, жди меня. Скоро буду, – голос твердый, властный, с нотками сочувствия. Странное сочетание.

– Хорошо, – соглашаюсь я, понимая, что в таком состоянии смогу доехать лишь до первого же столба или чьей-нибудь «жопы».

Макс приезжает через сорок минут. Время уже вечернее, по всему городу пробки. Когда он подходит к моей машине, я стою на улице, привалившись спиной к боку своего автомобиля. Снова курю. Странно, что еще не сдох от лошадиной дозы никотина.

– Привет, – сочувственно говорит друг, заглядывая мне в глаза. Смотрю на него и понимаю, что всё, не могу больше держать в себе эту боль и страх. Резко подаюсь ему на встречу, крепко обнимаю, утыкаюсь носом в шею и тихо плачу. Тихо, потому что рыдания душат так, что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Закусываю губу, до боли, до крови. Помогает, немного прихожу в себя.

– Тихо, Аличек, тихо, – успокаивающе говорит Макс, мягкими, круговыми движениями поглаживая меня по спине, – он жив, а это главное. Все будет хорошо. Слышишь меня? – говорить пока не могу, просто киваю.

Близость и участие лучшего друга действуют на мое истекающее кровью сердце как живительный бальзам. С каждой секундой чувствую, как оживаю. Как пробуждается во мне вера и надежда, что всё действительно будет хорошо.

• Предыдущая
• 32/65
• Следующая