Танец отражений. Память - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 29

• Предыдущая
• 29/207
• Следующая

Торн кивнул, перевернулся в воздухе и направился к кабине пилота.

— В чем дело? — спросил Фрэмингем.

Куин сделала глубокий-глубокий вдох:

— Фрэмингем, мы оставили внизу адмирала.

— Что за чушь — вот ведь он… — Палец Фрэмингема не дошел до Марка. Указующая рука сжалась в кулак. — О! — Он помолчал. — Это клон.

У Куин горели глаза. Марку казалось, что они прожигают его насквозь, словно лазерные дрели.

— Может, и нет, — тяжело проговорила Куин. — В том, что касается дома Бхарапутра.

— О? — Фрэмингем прищурился, соображая.

«Нет!» — мысленно вскрикнул Марк. Но беззвучно. Совершенно беззвучно.

Он словно оказался в одной комнате с полдюжиной маньяков убийц, страдающих от похмелья. До Марка доносилось их тяжелое дыхание. Они собрались в кают-компании рядом с главным тактическим центром «Перегрина». Только Элен Ботари-Джезек на своем месте во главе стола и сидящий справа от нее лейтенант Харт по-корабельному чистенькие и подтянутые. Остальные пришли в том виде, в каком вернулись с операции: Таура, сержант Фрэмингем, лейтенант Кимура, Куин, сидевшая слева от Ботари-Джезек, и, конечно, он сам — в одиночестве, на противоположном конце длинного стола.

Капитан Ботари-Джезек нахмурилась и молча пустила вдоль стола пузырек с болеутоляющими таблетками. Сержант Таура взяла шесть. Только лейтенант Кимура отказался. Таура передала пузырек через стол Фрэмингему, не предложив лекарство Марку. Он жаждал этих таблеток как глотка воды в пустыне. Пузырек обошел всех сидящих и вернулся в карман капитана. У Марка виски пульсировали в такт боли, а кожа на голове стянулась, как высыхающая шкура.

Ботари-Джезек заговорила:

— Нам предстоит решить только два вопроса — и предельно быстро. Что произошло и что нам делать теперь? Записи из шлемов сейчас будут здесь?

— Да, мэм, — ответил сержант Фрэмингем. — Их принесет капрал Абрамс.

— К сожалению, самого важного у нас нет, — заметила Куин. — Так, Фрэмингем?

— Боюсь, что да, мэм. Надо думать, записывающее устройство воткнулось в стенку в туннелях Бхарапутры вместе с остальными частями шлема Норвуда. Чертовы гранаты.

— Проклятие!

Куин ссутулилась в своем кресле.

Дверь скользнула в сторону, и рысцой вбежал капрал Абрамс. Он нес четыре небольших прозрачных пластиковых подноса, сложенных стопкой, с этикетками «Зеленый отряд», «Голубой отряд», «Желтый отряд», «Оранжевый отряд». На каждом подносе лежал ряд из десяти — шестнадцати крошечных пуговичек. Записывающие устройства шлемов. Личные записи каждого бойца: каждое движение, каждый удар сердца, каждый поворот, выстрел, удар, каждое слово. События, которые в реальном времени происходили слишком стремительно, могли быть замедлены, проанализированы, разобраны на кусочки. Ошибочные действия можно было выделить и исправить в следующий раз.

Абрамс отдал честь и вручил подносы капитану Ботари-Джезек. Поблагодарив, она отпустила его и передала подносы Куин, которая поочередно вставила их в паз моделирующего устройства и переписала данные. Кроме того, она сделала этот файл чрезвычайно секретным. Ее ободранные пальцы стремительно двигались по пульту.

Над крышкой стола возникло уже привычное изображение трехмерной карты медкомплекса дома Бхарапутра.

— Я сразу перескочу на тот момент, когда на нас напали в туннеле, — сказала Куин. — Вот где мы. Голубой отряд, часть Зеленого отряда… — Переплетенные спагетти голубых и зеленых нитей появились в глубине призрачного здания. — Тонкин был номером шестым Голубого отряда, и далее сохраняет свой шлем. — Ради контраста она высветила маршрут Тонкина желтым.

— На Норвуде все еще был надет Номер десятый Голубого отряда. — Марк… — она сжала губы, — был в шлеме Номер один. — Этот маршрут, естественно, на изображении отсутствовал. Она выделила маршрут Норвуда розовым. — В какой момент вы с Норвудом обменялись шлемами, Марк?

Задавая этот вопрос, она на него не посмотрела.

«Пожалуйста, отпустите меня».

Он не сомневался, что болен — его все еще трясло. На шее сзади все время судорожно сокращалась какая-то мышца, прибавляя неприятные ощущения к общему фону боли.

— Мы спустились до конца этой лифтовой шахты. — У него получился только сухой шепот. — Когда… когда шлем Номер десять снова поднимется наверх, он будет уже на мне. Норвуд и Тонкин пошли вместе дальше — и я их больше не видел.

Действительно, розовая линия снова выползла из шахты и двинулась следом за скопищем голубых и зеленых. Желтый маршрут пошел дальше один.

Куин быстро прокрутила голосовую связь. Басок Тонкина звучал, словно писк накачавшегося амфетаминами комара.

— Когда я последний раз с ними говорила, они были вот здесь. — Куин отметила место сверкающей точкой — внутренний коридор еще под одним зданием. Она замолчала, наблюдая, как желтая линия змеится дальше, вниз по лифтовой шахте, через еще одну подземную коммуникацию, под зданием, через еще одно.

— Здесь, — вдруг сказал Фрэмингем. — Вот этаж, где они попались. Мы связались с ними вот здесь.

Куин сделала еще одну пометку.

— Значит, криокамера должна быть где-то недалеко от их маршрута между этим и тем местом. — Она указала на две светящиеся точки. — Просто обязана. — Она всмотрелась в план, прищурив глаза. — Два здания. Может, два с половиной. Но в голосовой связи Тонкина ничто не может служить подсказкой.

Комариный голосок просил о помощи, снова и снова, но не упоминал о криокамере. У Марка перехватывало горло в такт его словам.

«Куин, отключите его, пожалуйста…»

Программа закончилась. Все дендарийцы, сидевшие за столом, уставились на изображение медкомплекса, словно надеясь услышать что-то еще. Но больше ничего не было.

Отодвинувшаяся в сторону дверь впустила капитана Торна. Марк еще никогда не видел столь измученного человеческого существа. На Торне все еще была грязная полевая форма, только аккумулятор плазменного зеркала отстегнут. Серый капюшон сдвинут, темные волосы слиплись. Движения Торна торопливые и резкие: сила воли боролась со смертельной усталостью.

Торн наклонился, опираясь о стол заседаний, мрачно сжав губы.

— Ну, получилось узнать что-нибудь от Тонкина? — спросила у Торна Куин. — Мы только что видели то, что осталось в компьютере. И, по-моему, этого мало.

— Медикам удалось на время привести его в сознание, — доложил Торн, — и он говорил. Я надеялся, что по записям удастся понять, что он сказал, но…

— Так что же он все-таки сказал?

— Он сказал, что, когда они попали вот в это здание, — Торн показал на карту, — их отрезали. Еще не окружили, но перекрыли дорогу к катеру, и противник стал быстро замыкать кольцо. Тонкин сказал, что Норвуд крикнул: «Есть идея!» Он что-то видел «позади». Он велел Тонкину отвлечь противника и охранять один коридор — должно быть, вот этот. Норвуд схватил криокамеру и побежал с ней обратно. Он вернулся довольно скоро, не больше чем через шесть минут, и сказал Тонкину: «Теперь все в порядке. Адмирал отсюда выберется, даже если у нас с тобой не получится». Примерно через две минуты его убило той гранатой, а Тонкин потерял сознание — контузия.

Фрэмингем кивнул:

— Мой отряд добрался до них не больше чем через три минуты. Мы оттеснили бхарапутрян, которые обыскивали тела: то ли грабили, то ли искали информацию, капрал Абрамс не может сказать определенно, — взяли Тонкина и тело Норвуда и побежали. Никто из отряда не докладывал, что видел где-нибудь криокамеру.

Куин рассеянно закусила обглоданный ноготь. Казалось, все собравшиеся за столом пытаются переварить эту последнюю новость, глядя на карту.

— Он сделал что-то хитрое, — сказала Ботари-Джезек. — Или по крайней мере ему это казалось хитрым.

— У него было всего минут пять. Какую хитрость можно устроить за пять минут? — пожаловалась Куин. — Будь он тысячу раз проклят, этот хитрец, за то, что не доложился!

— Он наверняка собирался это сделать, — вздохнула Элен. — Мне кажется, не надо тратить время на выяснение кто виноват и в чем. Вины на всех хватит.

• Предыдущая
• 29/207
• Следующая