Эффект бабочки - Сваллоу Джеймс - Страница 47

• Предыдущая
• 47/56
• Следующая

До общежития Эван добрался уже на рассвете, и под первыми оранжевыми лучами восходящего солнца он шел по коридорам здания, поникнув плечами, как какой-то серый призрак. В эти ранние часы коридоры были пусты. Студенты спали после попоек и ночных приключений. Эван чувствовал себя так, словно вся сила земного притяжения обрушилась на него. Он попытался вспомнить, когда ему последний раз удалось нормально поспать, но не припомнил ничего, кроме каких-то смутных обрывков произошедших событий. «Да знаю ли я, какой сегодня день?»

Открыв дверь комнаты, он сразу же услышал знакомый скрип пружин кровати Тампера и стоны какой-то молоденькой студентки, Пребывающей на пике оргазма. Они проигнорировали вошедшего Эвана, который, хотел заполнить пробелы в теологических познаниях. Эван вспомнил татуировки Карлоса, хотя изображенный на свече лик был гораздо мягче и добрее. Сам Эван никогда не был особенно религиозным человеком, но в этот момент, под влиянием усталости, мысль о том, что кто-то великий, возможно, наблюдает за всем, придала ему немного уверенности. Закрыв глаза, он пробормотал короткую молитву:

— Господи, дай мне силы и мудрости, чтобы я мог все исправить.

Там, в закусочной, Эван сказал Кейли, что он больше не станет читать свои дневники и пытаться менять ход событий, но когда он это говорил, то знал, что лжет. Он крепко сжал дневник. Его способность возвращаться в прошлое была и даром, и проклятием, и он был уверен, что должен пройти до конца через все испытания.

Теперь для него переход был простой формальностью. Сначала глубокий расслабляющий вдох, затем пара секунд на то, чтобы очистить разум и подготовиться. Потом нужно сконцентрироваться на словах, позволяя им взять власть над его памятью.

«Последнее, что я помню перед затмением, это мои руки, закрывающие уши Кейли. Кажется, я был более сосредоточен на ее руках, которыми она прижимала мои ладони, чем на почтовом ящике через дорогу…»

Его глаза быстро скользнули по странице. Он уже был там, и побывать в этом событии еще раз было так же легко, как выйти на прогулку в старых удобных туфлях.

Затем пришла ломота в каждой косточке его черепа, несильное давление на глаза, и потом этот мигающий и прыгающий танец, когда все вокруг начинает подрагивать, как при землетрясении. И в конце звуки — странное эхо из каких-то других измерений и пространств…

Он позволил миру измениться и сдвинуться.

Эван был готов к потере ориентации и просто поморгал, пока это ощущение не ушло. Его сердце бешено колотилось. Руками он зажимал уши Кейли, и она улыбалась. Томми лежал рядом с недовольной гримасой, а Ленни дышал так, словно за ним гнались собаки.

Эван выплюнул сигарету и отпустил Кейли. Его пальцы потянулись к месту, где был (или будет) шрам от сигаретного ожога. Хотя теперь, поскольку он выплюнул сигарету, шрама уже точно не предвидится, не так ли? Он затушил тлеющий окурок подошвой кроссовки.

— Кое-что изменилось, — пробормотал Эван, и Кейли с любопытством на него посмотрела.

— Наверное, фитиль потух? — сказал Ленни. — Может, кому-нибудь пойти проверить? — Он ткнул толстым пальцем в сторону почтового ящика.

Томми посмотрел на него усталым взглядом, всем видом показывая, что он думает об этом идиотском комментарии.

— Да, точно, почему бы тебе не сделать это, Ленни? Кретин!

Эван не обратил внимания на недоуменное выражение лица Кейли и посмотрел на почтовый ящик. Внутри маленькой копии дома Халпернов медленно тлел самодельный фитиль, который он сам и придумал. Секунды тикали навстречу взрыву.

— Нам надо… — попытался сказать что-то Ленни, но тут же прижался к земле. К домику подъехала машина, из которой вышла женщина.

Ленни пополз вперед, но Томми схватил его за руку.

— Только пискни, и я клянусь, что этот писк будет твоим последним, гнида!

Заплакал ребенок, и Эван увидел, как миссис Халперн подходит к почтовому ящику с ребенком на руках.

— Не плачь, ангел, — успокаивала она дитя.

Ленни попытался вырваться, но безуспешно. Томми тихо ругался:

— Черт, куда ее понесло?

— Ой, тебе, кажется, нужно сменить пеленки, не так ли, милая? — сказала женщина, не имеющая ни малейшего понятия о разворачивающейся драме. — Давай-ка заберем почту для папы.

Эван вскочил на ноги и рванулся вперед, словно бегун, услышавший выстрел стартового пистолета.

— Что за… — начал было Томми, но Эван уже перебегал через дорогу. — Да что он делает? Он же все, к черту, испортит!

— Леди, отойдите! — заорал Эван, размахивая руками. — Не подходите к ящику! Отойдите!

Женщину ошеломило внезапное появление мальчика, но тем не менее, посмотрев на него недоверчивым взглядом, она продолжала идти, держа девочку так, чтобы та могла дотянуться до ручки разрисованного почтового контейнера.

— Хочешь сама открыть дверцу, красавица?

— Женщина, я серьезно говорю! Отвали от ящика! — кричал Эван во всю силу своих детских легких, перебегая через асфальтовую дорогу на травяной газон.

«Она должна меня послушаться! — говорил он себе. — Она должна!»

Ленни побежал за Эваном, и после пары секунд колебаний Томми, пожав плечами, кинулся вслед за ними.

— Томми, что… — хотела сказать что-то Кейли, но ее брат уже убежал. В его голове созрел новый план.

— В ящике бомба! — хрипел Ленни. В его голосе была паника. — Бомба! Отойдите!

Услышав слово «бомба», женщина остановилась на мгновение, но затем, тряхнув головой, пошла дальше, прижимая к себе и покачивая ребенка.

— Придурки малолетние, — пробормотала она. Уже не первый раз дети из соседских кварталов делали пакости Халпернам, например, стучали в дверь и убегали или в старом добром стиле подкладывали собачьи какашки в горящем пакете. Мистер Халперн считал это проявлением простой зависти. Халперны жили лучше большинства соседей, и дети, так же как и их родители, завидовали Красивому дому и большой машине.

Бежавший позади Ленни Томми скорчил недовольное лицо, услышав его идиотское признание.

— Жирдяй тупорылый, — пробормотал Томми себе под нос и тут же начал придумывать, что он будет врать, когда его спросят, как они узнали о взрывчатке. Возможно, он свалит на старших ребят. Точно. Или, в крайнем случае, свалит все на Ленни.

Эван затормозил на травяном газоне, встав между Лизой Халперн и почтовым ящиком. Широко раскинув руки и махая ими вверх-вниз, он загородил ей дорогу. Он просил ее не приближаться, но она продолжала идти.

— Вы должны отойти подальше! — настаивал Эван.

— Слушайте, — сказала она раздраженным тоном, которым обычно взрослые обращаются к расшалившимся детям. — А что это вы, дети, делаете в моем саду?

Прежде чем Эван смог что-либо ответить, он увидел Томми, бегущего со всех ног к женщине и ребенку.

— Я спасу вас, леди! — прокричал он и сбил Лизу с ног, свалив на землю. Он вложил в бросок намного больше сил, чем этого требовала ситуация.

Миссис Халперн инстинктивно прижала девочку к груди, защищая, и приняла большую часть удара на себя, когда Томми рухнул на нее.

— Лежите спокойно, не вставайте! — поспешно сказал ей Томми.

Эван с радостью ощутил, как напряжение ушло, словно смытое волной, и попятился от ящика, улыбаясь.

«Я все исправил, и на этот раз по-настоящему!»

У него была миллисекунда самодовольного наслаждения перед тем, как рванул динамит. Ленни был достаточно близко, и его сбило с ног взрывной волной. Кейли и, благодаря Томми, миссис Халперн с девочкой были в полной безопасности. Но Эван Треборн стоял прямо перед почтовым ящиком, и, когда произошел взрыв, железный запор, вылетевший, словно пуля, вонзился ему в спину. Позже доктора вытащили металлический стержень из его позвоночника.

Ящик был деревянным на металлическом каркасе, и вся сила взрыва направилась наружу в виде языка пламени и раскаленного газа. Ударная волна оглушила Эвана и легко отшвырнула его детское тело на дорогу.

• Предыдущая
• 47/56
• Следующая