Черные орхидеи (сборник) - Стаут Рекс - Страница 34

• Предыдущая
• 34/58
• Следующая

– И среди них, – прорычал Кремер, – Лили Роуэн.

– Совершенно верно, – кивнул я. – Не буду врать, если ее поджарят на электрическом стуле, я не стану открывать бутылку молока, чтобы это праздновать. С другой стороны, никаких скидок убийце Энн с моей стороны не будет. Если вы подозреваете Лили Роуэн, то вам не о чем беспокоиться. Возможность совершить убийство у нее была, время тоже совпадает. Лили сама призналась, что была на месте преступления, она же упомянула об орудии убийства – шарфе. Думаю, вы знаете, что он принадлежал Энн. Установите мотив преступления, и дело в шляпе.

– А с мотивом и вовсе нет никаких проблем, – не сводя с меня взгляда, отозвался Кремер. – Вспомним, что произошло в понедельник вечером в клубе «Фламинго». От толпы тамошних посетителей добиться внятных показаний достаточно сложно, однако у меня создается впечатление, что Лили Роуэн была готова разорвать тебя на мелкие кусочки. Именно поэтому ты и сбежал и утащил с собой Энн Амори. Отчего мисс Роуэн взбеленилась? Может, оттого что приревновала тебя к Энн Амори? Может, она приревновала тебя настолько, что на следующий день поехала к сопернице выяснять отношения и, потеряв голову, задушила ее? Ну же, отвечай.

– Вы мне льстите, инспектор, – покачал я головой. – Я не в состоянии распалить столь жаркое пламя страсти. Женщинам нравится мой ум, да. Пожалуй, я могу вдохновить их на чтение хороших книг, однако, думаю, мне не под силу вдохновить на убийство даже заправскую злодейку. О клубе «Фламинго» можете забыть. То, что случилось там между мной и Лили, даже размолвкой назвать нельзя. Вы утверждаете, будто знаете Лили Роуэн. Я же вам говорил: это она рассказала мне про то, что Энн Амори попала в беду. А рассердилась Лили на меня потому, что я занялся расследованием самостоятельно, без ее участия. Так что ищите другой мотив. Я не хочу сказать, что…

Зазвонил телефон. Кремер снял трубку, минуту слушал доклад подчиненного, отдал распоряжения, после чего повесил трубку и встал.

– Они на месте, – объявил он. – Оба. Поехали. – Инспектор посмотрел на нас довольно мрачно. – Займитесь ею, Вульф. Я не желаю видеть Лили Роуэн, пока в том не будет нужды.

Проблема заключалась в том, что все это было мне очень и очень не по душе.

Дом благодаря моим стараниям вновь приобрел первозданный вид. Фриц прибрал в кабинете и вытер пыль. Вульф снова восседал за своим столом, устроившись в кресле, сделанном специально для него на заказ. Перед ним стояла бутылка пива. Из кухни доносился едва слышный шум: там трудился Фриц. Меньше чем за двое суток я вернул все на круги своя. Однако насладиться победой я не мог. Во-первых, из-за Энн Амори. Я ведь отправился к ней, мечтая, что вытащу ее из передряги, а заодно и привлеку к этому делу Вульфа. Ну вот, вытащил. Больше бедняжка уже точно никогда ни в какую передрягу не попадет.

Во-вторых, мне не давали покоя мысли о Лили Роуэн. Какие бы чувства я к ней на сегодняшний день ни испытывал, в любом случае не было ничего веселого в том, что благодаря мне Лили светит смертный приговор и прогулка летним вечером по коридору, ведущему в комнату со стулом, на который люди садятся в первый и последний раз в своей жизни. С другой стороны, если Лили действительно совершила это убийство – и неважно, потому ли, что у нее что-то перемкнуло в голове, или же по какой-либо другой причине, – она вполне заслужила смертный приговор. Разумеется, я хотел, чтобы справедливость восторжествовала, но… Одним словом, чувства меня одолевали самые противоречивые, в силу чего я не мог до конца насладиться своей победой при виде прибранного кабинета и Вульфа, вновь восседающего на своем рабочем месте.

Я ошибся, предположив, что мой бывший босс станет допрашивать посетителей по отдельности. Он пригласил в кабинет сразу их обоих. Я, вооружившись блокнотом, сел за свой стол. Рой Дуглас устроился справа от меня, лицом к Вульфу, тогда как Лили обосновалась в красном кожаном кресле рядом со столом знаменитого сыщика. Дверь в гостиную была открыта. Там, так чтобы их было нельзя увидеть из кабинета, расположились Кремер со Стеббинсом. Ни Лили, ни Рой не знали, что в гостиной у нас сидят полицейские. Честно говоря, поведение Лили и выражение ее лица внушали мне подозрения. Меня настораживало то, как она разговаривала со мной и с Вульфом. Уголок ее рта слегка кривился. Совсем чуть-чуть, едва заметно – у меня ушел год на то, чтобы понять: подобное происходит с Лили, когда она крупно блефует, играя против четырех пик с шестеркой треф на руках. Даже впоследствии, когда я уже знал об этой ее особенности, мне приходилось проявлять крайнюю осторожность, чтобы не остаться с носом.

Вульф был чрезвычайно сердит: ни разу в жизни его таким не видел. Однако я его хорошо понимал: шла война нервов, война с Лили, которая кого угодно из себя выведет. Сначала Вульф беседовал с Дугласом: он расспрашивал Роя о голубятне и птицах, о том, как он познакомился с мисс Лидс и ее матерью, об отношениях с миссис Чак, Энн и Леоном Фюреем; о том, как часто наш гость бывал у мисс Амори и ее бабушки, сколько времени арендовал квартиру в доме 316 по Барнум-стрит, где проживал до этого, насколько хорошо был знаком с Лили Роуэн – ну и так далее, водил его вокруг да около. Шло время, и я аккуратно записывал в блокнот тонны ненужной информации. Выяснилось, что ни Леон, ни Рой не платили за квартиру. В день смерти миссис Лидс Рой был на крыше, возился с голубями и узнал о случившемся от Леона, когда спустился вниз после захода солнца. Ежегодное содержание голубятни обходилось примерно в четыре тысячи долларов, сюда входили также расходы на приобретение новых птиц. Половину этой суммы покрывали призовые деньги, выигранные на различных соревнованиях, остальное вносила мисс Лидс, а ранее – ее мать. Рой признал, что миссис Лидс хотела снести голубятню, но она постоянно запугивала всех, включая родную дочь, и никто не воспринимал ее угрозы всерьез. Рой заявил, что не был знаком с Лили Роуэн, хотя и помнит, как Энн упоминала о ней. Нет, ничего такого особенного Энн о Лили не говорила.

Нет, мисс Амори не рассказывала ему о переделке, в которую она попала, однако Рой догадывался, что ее что-то сильно беспокоит. Его любопытство подстегнуло мое появление в понедельник, когда я заявил, что Лили приглашает Энн поужинать вместе. Когда я на следующий день пришел поговорить с ним, Рой заинтересовался еще больше, – поскольку они с Энн были помолвлены, он считал себя вправе узнать, что именно происходит, – и потому приехал ко мне, чтобы поговорить по душам. Рой настаивал, что это было единственной причиной его визита. Он понятия не имел о том, что Энн угрожает непосредственная опасность. Он и представить не мог, что кто-то желал ей смерти, и не имеет ни малейшего представления о том, кто убийца и что именно заставило его пойти на преступление. При этом Рой выразил уверенность в том, что ни один из жильцов дома 316 убийцей быть не может: все они души не чаяли в Энн, даже прожженный циник Леон Фюрей.

В двадцать минут шестого Лили Роуэн посоветовала Рою:

– Говорите потише, а лучше вообще перейдите на шепот. А то еще, не дай бог, разбудите мистера Вульфа.

Я был склонен с ней согласиться. Скрестив руки, Вульф уютно устроился в кресле, откинувшись на спинку и закрыв глаза. В душу мне закралось подозрение, что он уснул. Бедняга целый месяц не брал в рот ни капли спиртного, а тут прикончил целых две бутылки пива, да еще сидя при этом в единственном во всем мире кресле, которое считал по-настоящему удобным. Безумие минувших недель, когда ему регулярно дважды в день приходилось выходить из дома и отправляться на тренировку, осталось в прошлом.

Однако, услышав замечание Лили, мой бывший босс глубоко вздохнул и приоткрыл глаза.

– Шутить изволите, мисс Роуэн? Напрасно. Сейчас не время и не место, – проговорил он, едва шевеля губами. – Особенно это касается вас. Вы, между прочим, подозреваетесь в убийстве. Так что держите свое остроумие при себе.

• Предыдущая
• 34/58
• Следующая