Полное собрание сочинений. Том 16. В час высокой воды - Песков Василий Михайлович - Страница 39

• Предыдущая
• 39/59
• Следующая

— Лет тридцать — сорок назад было еще немало людей, умевших все это делать. В нашем крае их было особенно много. Земли неважные, промышляли кто чем. Теперь же не только в нашей округе, возможно, и на всю Венгрию я — единственный мастер…

Зимой, когда работа во дворе убывает, старый Имре берется за древнее ремесло.

— Туристы из Австрии и ФРГ, не торгуясь, забирают все, что за зиму наготовлю.

В прошлом году дед Имре пришел в местную школу: «Умру — со мною вместе уйдет и уменье. Давайте буду учить ребятишек. Может, кто-то займется». В неделю раз теперь дед Имре приходит в школу. Учит острым ножом полотнить прутья орешника, вить солому.

— Четверо, знаю, займутся серьезно. Золотые руки для этого дела не нужны, но интерес, усидчивость и желанье необходимы. Для меня зимой такая работа — праздник…

Беседа наша прервалась необходимостью отвезти на сборный пункт молоко. Старик извинился. Укрепил сзади сиденья мотоцикла большую флягу и по мокрой дорожке затарахтел под гору.

Уже вечером, уезжая из деревни Эрисентпетер, мы заехали попрощаться с Имре Петэ и застали его за прерванной утром работой — отбивал косу. Уточняя пометки в блокноте, я спросил:

— Значит, семьдесят семь…

— Да, да, ошибки нет, закругляю восьмой десяток. Вся жизнь — как на лошади проскакал. И, удивительное дело, еще не потеряна радость жизни. Завтра, если будет погода, самое время — в луга…

Колокольных дел мастер

«И есть у нас место, где льют колокола…»

Эту фразу я записал в первый день пребывания в Венгрии, когда обсуждался план путешествия. Я посчитал: «колокольное дело» — подсобное производство какого-нибудь из заводов, некое подобие ширпотреба. Оказалось, нет. Увидев небольшое, но серьезное кустарное производство, со всеми тайнами мастерства, с технологией, известной человечеству уже несколько тысяч лет и не претерпевшей сколько-нибудь значительных изменений до наших дней.

Село Эрботтян расположено от Будапешта в часе езды. Село как село. Приземистые дома с огородами. Черепичные крыши. Добротная черепица! Ее производят тут же, в селе, на двух кирпичных заводах, сырье для которых — превосходная глина — расположено рядом. «К глине поближе» тридцать лет назад перебрался со своим производством из Будапешта и колокольных дел мастер Лайош Гомбош. Он ждал появления гостя и встретил нас с переводчиком в воротах своего небольшого хозяйства.

Куча глины. Под навесом — древесный уголь. У забора бронзовый лом — свое отслужившие, треснувшие колокола. Посреди двора — колокол новый. Он лежит на боку, покрытый сизой окалиной. Помощник мастера абразивным кругом счищает все лишнее, выявляет орнамент, литые слова изречений и фамилию мастера: «Отлито Миклошем Гомбошем в Эрботтяне. 1986 год».

— Наверное, сын? — спрашиваю у мастера.

— Да, это работа сына. Счастлив парень, как на Луну слетал. Первый блин — и не комом. Впрочем, пора, давно пора — тридцать три года… Я свой первый колокол отлил восемнадцати лет.

Сейчас Лайошу Гомбошу пятьдесят восемь. По виду он похож на аптекаря и никак — на литейщика. Белая куртка. Очки с толстыми стеклами. Размеренные движения, тихий, вкрадчивый голос.

— Признаться, я ожидал увидеть человека в фартуке, с закопченным потным лицом.

— Я тут бываю и в фартуке…

Гомбоши — мастера потомственные. Лил колокола дед Ференц. Знаменитым мастером был отец — Ласло. Его колокола до сего времени звонят не только в Венгрии, но и в Китае, в Африке, в Палестине. Англичане, сами литейщики знаменитые, слали заказы Гомбошу.

На всемирной парижской выставке ударом колокола знаменитого мастера открывался павильон Венгрии. Мастер удостоен был на выставке почестей и получил золотую медаль.

Самые большие колокола в Венгрии отливал Ласло Гомбош. Сын его помнит, как в Будапеште на колокольню Святого Стефана поднимали девятитонное отцовское чудо. Играла музыка. Мастеру дали первому ударить в колокол — такова традиция. «Это было событие в жизни отца.

И можно понять, что пережил он, когда немцы в 1944 году сняли колокол на переплавку».

У Лайоша Гомбоша самый большой — в две тонны — колокол висит на башне в городе Мишкольце.

А знает ли мастер наиболее знаменитый из всех известных колоколов?

Лайош понимающе улыбается, достает из стола фотографию.

— Как не знать, этого великана все знают. Двести тонн… Моторины лили… Имя мастера, отлитое в бронзе, — вечно, как вечен сам колокол…

Сидя в конторке Лайоша Гомбоша, вспоминаем историю. В былые времена отливка колокола была событием, равным спуску на воду большого современного корабля или даже пуску корабля космического.

— Сегодня колокола заказывают небольшие: для церквей, для башенных часов, для памятников… А знаете, сколько всего по Европе осталось нас — мастеров? — Ласло Гомбош сощурил глаза. — Семь! В Испании, ФРГ, Италии, Голландии, Югославии, Австралии, ну и я вот в селе Эрботтян. Конечно, знаем друг друга по именам. Недавно съехались на «конгресс» в Кёльне. Посидели, поговорили.

— Какая ж проблема колокольного дела наиболее актуальна, о чем говорили?

— Главное: нету продолжателей дела! Некому передавать опыт. Не хочет молодежь при нынешнем быстротекущем времени возиться с делом, требующим терпенья, любви и, чего уж там говорить, мастерства. Из троих сыновей у меня только Миклош держится под рукой. Два других сказали: «Нет, отец, слишком тягучее это дело». Один работает слесарем, другой собирается стать ученым… Но есть потребность в колоколах. Миклош, чувствую, мастером будет, и, может, из внуков кого приспособлю. Вон он держится за веревку. Я ведь тоже с этого начинал.

«На своем дворишке лью колоколишки, дивятся людишки» — писал в XVII веке из Ростова Великого своим друзьям Иона Сысоевич. Писал, явно поигрывая словами, явно гордясь, что дело движется ладно и складно. Целы те колокола на звоннице Ростова. Цела и оплывшая, похожая на воронку от бомбы большая колокольная яма… И вот такую же яму, но «живую», я вижу тут, в селе Эрботтян.

— С чего начинается отливка колокола?

Мастер протирает очки, кладет руку на стопку зеленых папок.

— С заказа. Получив заказ, я еду на место. Лезу на колокольню или на башню. Смотрю: крепка ли? Оглядываю окрестности. На равнине звук от хорошего колокола слышен километров на двадцать. Если холмы — другое распространение звука…

При одном колоколе этого и довольно, чтобы вычислить силу нужного звука. Но бывает, что один или даже несколько колоколов уже есть.

Требуется колокол особого тона, способного вписаться в оркестр. Тут расчет должен быть особенно точным. На колокольню мастер подымается, имея при себе большой набор камертонов. Пробует, примеряется.

Приехав домой, он делает «проект колокола».

Не улыбайтесь, именно так: проект. На плотной бумаге в определенном масштабе вычерчивается поперечный разрез будущего звукового снаряда. Высота, диаметр, толщина стенок, кривизна боковых спусков — верное сочетание всего этого даст колокол нужного тона.

— Ни разу не промахнулись?

— Был случай — до сих пор не могу разобраться, в чем дело. Поднес, помню, звучащий камертон, а колокол молчит, не отзывается. Должно же всегда получаться в согласии с замыслом.

— Ну хорошо, это чертеж, а далее?..

— Далее мы опускаемся с мастером вниз из конторки и видим такую картину. Помощник его шаблоном из очень широкой доски обвел, обточил контуры глиняной болванки, в точности повторяющей внутреннюю пустоту будущего колокола. Внутри болванка из глины — полая, и туда заложен древесный уголь. Когда глина провялится до состояния кирпича-сырца, уголь зажгут и будут эту «печку» топить, понемногу, по чуть-чуть повышая температуру. Отполированная шаблоном до блеска глина превращается в большой с обвислой шляпкой грибок без ножки.

После этого наступает второй этап. Болванку мажут горячим жиром с графитом. И затем масляно-черный гриб начинают слой за слоем покрывать сырой глиной. И уже по другому шаблону формуют ее. Получилась «рубашка», одетая на болванку. Ее опять же медленно по строгому тепловому графику (секрет мастера) сушат. Эта «рубашка» по очертаниям, толщине, по орнаменту и буквам из воска, на ней укрепленным, в точности соответствует форме и маске будущего колокола. Теперь сооружение надо одеть в глиняную «шинель».

• Предыдущая
• 39/59
• Следующая