Ва-банк! - Суэйн Джеймс - Страница 34

• Предыдущая
• 34/66
• Следующая

Хиггинс нахмурился:

– А почему вы раньше не рассказали о Сонни в полиции? Закон запрещает дилерам иметь отношения с шулерами. Вы же об этом знали, не так ли?

– Но закон не требует, чтобы моя клиентка обнародовала свои отношения с Сонни Фонтаной, – впервые за все время произнес Андерман.

– О чем вы таком говорите? – удивился Хиггинс.

– Нола, с технической точки зрения, по-прежнему состоит в браке с Сонни Фонтаной и имеет подтверждающие это документы, – заявил адвокат. – А по закону супруги не обязаны давать показания друг против друга.

– Вы полагаете, что в данном случае этот закон применим?

– Поскольку брак имел место до того, как моя клиентка начала работать в «Акрополе», применим.

– Послушайте! – воскликнула Нола, тяжело дыша от гнева. – Я любила Сонни, понятно? Но я не знала, что этот парень – он. И арестовали меня только потому, что Сэмми позволил Сонни скрыться.

– Это вранье! – закричал Сэмми Манн.

– Извольте замолчать! – скомандовал Хиггинс начальнику службы наблюдения. – Вы считаете, что казино сделало из вас козла отпущения? – спросил он у Нолы.

– Вы чертовски правы, так оно и есть. – И Нола выдохнула огромное дымное облако.

– Ты неделю провела с ним! – завопил Сэмми Манн, не обращая внимания на приказ Хиггинса.

– И что? – огрызнулась Нола.

– Ты участвовала в этом деле с самого начала, – кричал Сэмми. – Ты нарушила закон и сама прекрасно об этом знаешь!

Нола злобно глянула на Сэмми, потом обвела взглядом всех собравшихся и с яростью загасила и эту сигарету. Она явно пыталась справиться с собой.

– И какой же такой закон я нарушила? Закон, который запрещает быть наивной дурочкой? Или есть закон, по которому я не имею права западать на каждого сладкоречивого придурка? Что ж, я нарушила тогда целых два закона. Тогда давайте, сажайте меня в камеру и выбрасывайте ключи. Я заслужила наказание.

– И на кого вы поставили? – спросил Уайли, потягивая газировку и глядя сквозь двухстороннее зеркало на Нолу.

– На Холифилда, – ответил Ник, выуживая из пакета очередной соленый кренделек (срок годности этих крендельков явно давно закончился).

– В «Голден Наггет» на него ставят два к одному.

– Они просто козлы, – рявкнул Ник.

– Вы газеты читаете? – спросил Уайли. – Этот спортивный обозреватель из «Сан», ну, Джо Тейлор, говорит, что Зверь сейчас в лучшей своей форме. Пробегает каждый день по пять миль, укладывает всех своих спарринг-партнеров. Джо Тейлор пишет, что…

Ник развернулся и дал Уайли подзатыльник:

– Холифилд! Слышал, что я сказал? Холифилд!

Но Уайли сдаваться отказывался:

– И все-таки Зверь великолепно смотрится.

Ник подбросил пакетик с крендельками.

– Никаких «все-таки», болван! Победит Эвандер Холифилд. Казино в этом городе потеряли больше денег на ставках против Холифилда, чем против любого другого боксера. Они брали три к одному в бою против Бастера Дугласа, пять к одному в матче-реванше с Риддиком Боуи, двадцать к одному в первом бою с Железным Майком и каждый раз проигрывали. И теперь ты хочешь сказать, что какой-то бандит, которого только что выпустили из тюрьмы, должен выиграть? Холифилд – и точка. Ну-ка, повтори, что я сейчас сказал?

– Господи, – простонал Уайли. – Могу я иметь собственное мнение?

– Что-что?

– Мнение.

– Нет. Не можешь.

– Ладно, сдаюсь. Холифилд.

Ник потрепал его по плечу:

– Смотри-ка, малыш, а ты, оказывается, способный ученик.

Тут они увидели, что Лонго выводит Нолу Бриггс и ее адвоката из комнаты для допросов. Там произошло что-то важное, а они пропустили. На пороге возник Валентайн – на лице его было написано негодование.

– Что там происходит? – спросил Ник.

– Все отправились на квартиру к Ноле Бриггс. Она говорит, что у нее есть электронные письма от Фонтэйна, подтверждающие ее невиновность.

Ник скомкал пакет из-под крендельков и швырнул его в мусорную корзину. Бой Холифилда состоится через два дня, а уже завтра в город начнут съезжаться болельщики, серьезные парни с большими карманами, которые знают, как тратить денежки. Значит, ему надо быть у себя в заведении, потому что это хороший шанс поправить финансовое положение. Ему уже осточертела эта история с Нолой, он был готов заняться другими, куда более важными делами.

– Ну и?.. – нетерпеливо воскликнул он.

– Если письма настоящие, Лонго будет вынужден ее отпустить.

– А как насчет моих пятидесяти тысяч?

– Попрощайтесь с ними, – посоветовал Валентайн.

Ник подскочил и отшвырнул стол в сторону.

– Только через мой труп! – завопил он и ринулся к двери.

Яростно жуя незажженную сигару, Ник вел свой «Кадиллак» по отвратительному новому району, где проживала Нола Бриггс. Впереди маячил седан лейтенанта Лонго – на нем не было ни мигалок, ни иного признака принадлежности к полицейскому департаменту. Машина Лонго завернула в тупиковую улочку, и Ник последовал за ним. Они ехали уже минут двадцать, а кондиционер все не мог разогнать накопившийся в автомобиле жар.

На переднем сиденье, рядом с Ником, расположился Валентайн, на задних сиденьях – Уайли и Сэмми Манн. За все время никто не произнес ни слова, и от этого путь казался еще длиннее. Наконец Уайли нарушил молчание. Он промокнул лицо платком и спросил:

– Где это мы, черт побери?

Никто не знал. Хоть Сэмми уже бывал здесь с полицейскими, самостоятельно найти дорогу он бы не смог: квартал вырастал из пустыни словно сорняк – без всякой логики и намека на архитектурный замысел. Заметив группу мальчишек на роликовых коньках, Ник притормозил.

– Вы по-прежнему считаете, что Нола виновна? – спросил Уайли у Валентайна.

Валентайн обмахивался журналом словно веером.

– Считаю, – ответил он.

– Ну, не знаю… – протянул Уайли, и все удивленно уставились на него. Он быстро добавил: – Ей же светит от пяти до десяти лет. Так почему она не объявила себя главной свидетельницей против Фонтэйна? Полицейские тогда бы ее точно отпустили.

Это было идиотское соображение, и Валентайн попытался объяснить:

– Потому что она уже слишком глубоко во всем увязла. И сейчас просто прикрывает задницу.

– С чего это вы так уверенно об этом говорите?

– Просто я уже наблюдал такие сцены сотни раз.

– То есть?

Валентайн повернулся к Уайли:

– Когда обстоятельства позволяют, большинство людей непременно жульничают. Такова человеческая натура.

– Что значит «большинство»? – спросил Уайли.

– Я имею в виду большинство игроков, – ответил Валентайн. – Возьмем, к примеру, мою бабушку. Даже она жульничала, когда играла в карты с родными. Она держала в одной руке карты, а другой перебирала четки. Я-то думал, она молится, раз шевелит губами, но как-то раз я вышел из комнаты, а потом тихонечко вернулся и стал позади нее. Так вот бабуля моя считала карты, а четки служили ей чем-то вроде счетов.

– Ваша родная бабушка! – воскликнул Уайли, совершенно потрясенный этим рассказом.

– Да, эта история и открыла мне глаза на человеческую натуру, – заявил Валентайн.

Машина Лонго притормозила у дорожки к дому Нолы, точно такому же, как все дома на ее улице. Господи, подумал Валентайн, как можно прожить среди этих одинаковых коробок десять лет и не сойти с ума?

Ник припарковался на другой стороне улицы. Они выбрались из машины и подошли к стоявшим на лужайке перед домом Хиггинсу, Лонго, закованной в наручники Ноле и ее адвокату.

– Давайте постараемся проделать все это быстро, – сказал Лонго, нацепив полицейскую бляху: давал окружающим понять, что он при исполнении.

– Я тоже хочу взглянуть на письма, – сказал Ник.

– Они настоящие, – ответила Нола. – Сами убедитесь.

На тротуаре собралась группа мальчишек. Нола подняла скованные руки и крикнула:

– Привет, Джонни, Тейлор и Джош! Все у вас в порядке?

– Да, мадам, – ответили мальчишки хором.

• Предыдущая
• 34/66
• Следующая