Женщина с глазами кошки - Полянская Алла - Страница 47

• Предыдущая
• 47/66
• Следующая

Я не терплю ее на планете, потому что это ее целует Эрик… Это она родила ему детей…

— Вика! Ну как ты можешь!

— А так. Идем обедать, я жрать хочу.

— Оденься по-человечески. Эрик так старался…

— Ты иди, я скоро.

Я открываю шкаф и рассматриваю одежду. Несколько отличных платьев на все случаи жизни, туфли и белье — все самое дорогое и качественное. Иногда я так одеваюсь, но редко. Мне проще в джинсах и майках, лучше босиком, но там, где я обычно бываю, босиком ходить нельзя. Конечно, я надену какое-то из платьев — их выбирал для меня Эрик, хоть и просто проявив вежливость. В конце концов, я верну ему деньги. Выпишу чек, и все.

Все ждут меня. Столовая выдержана в таком же стиле, как и весь дом, — максимум света, максимум цветов, а воздух из океана такой, что дышать жалко. За столом еще седой, азиатка и мальчишка-подросток с азиатскими чертами лица и неправдоподобно голубыми глазами.

— Садись, Тори, тебя только и ждали.

Я молча сажусь на свободное место — рядом с азиаткой. Эрик в ослепительном белом костюме и красной рубашке так хорош, что я готова смотреть на что угодно, лишь бы не на него, иначе не смогу скрыть… а потому я смотрю на цветы.

— Знакомься, Тори. Это мой отец, Рон Бартон, его жена Мицуко и мой брат Саймон.

— Весьма приятно.

Это все, что я могу сказать. Я же не дикарка, умею быть вежливой. Так вот от кого унаследовал Саймон свои глаза, а Керстин — наклонности! А мамаша где же? Азиатка, очевидно, вторая жена. Да, собственно, какая разница. Я скоро уеду отсюда, и все застольные разговоры ни о чем мне неинтересны. Джунгли зовут меня, я так скучаю по ним, мне неуютно здесь.

— Вы совсем ничего не едите. — Мицуко делает сочувственную мину. — Вам нужно есть, Уолтер говорит, что ваш организм совершенно истощен.

— Он плохой врач, меня еще много осталось.

Я не могу есть. И не хочу никого видеть. Эрик о чем-то говорит с Эдом, тетя Роза общается с мальчишкой, старик Бартон и Луис тоже нашли тему, но я не прислушиваюсь. Мне просто хочется уйти.

— Вы плохо себя чувствуете? — Мицуко играет роль заботливой мамаши.

— Я в порядке, спасибо.

Наконец пытка обедом закончилась. Все поднимаются с мест, слуга смешивает коктейли за барной стойкой, разговоры продолжаются. Милый обед в большой семье.

Вот только все — ложь! Мы никакая не семья, и этим людям что-то нужно от меня, они что-то задумали, многого не сказали и решили, что я не заметила. А я, может, недостаточно воспитанная — хотя тетя Роза старалась! — но не глупая.

— Платье вам очень к лицу.

Эрик. Я поднимаю на него взгляд. Он улыбается мне, и улыбка его немного детская, но настоящая. Господи, что за муку я терплю!

— Спасибо. Скажите, какую сумму мы вам должны, я немедленно выпишу чек.

— Ах, что вы! Не нужно меня обижать. Знаете, я очень обрадовался, когда Керстин сказала, что нашлась ее кузина. Ей нужен кто-то… такой, как она. По многим причинам у нее нет подруг, а тут вы. Поэтому вы всегда желанная гостья в нашем доме.

В их доме… мне надо поскорее уезжать, пока не попала в глупое положение. И пока Керстин ничего не заметила, вот чего я боюсь больше всего.

— Да, конечно. Мы сейчас на острове? А когда я могу уехать отсюда и как это сделать?

— Уехать? А Керстин сказала, вы погостите несколько дней.

Его удивительные синие глаза в черных ресницах — такие невероятные, удивленные… Я всю жизнь искала его… Я должна бежать!

— Нет, она ошиблась. Меня ждет работа.

— Понимаю. — Эрик задумчиво смотрит на меня. — Но мне кажется, отдых вам бы не помешал.

— Да, не помешал бы, но — потом. А сейчас мне пора.

— Хорошо, я все организую. Вертолет будет ждать вас через пятнадцать минут.

Я выскальзываю из столовой и тороплюсь в свою комнату. Моя сумка под кроватью, бросаю туда белье и шмотки, выхожу на лестницу. Я сбегу, и со временем боль утихнет. Черный кот следует за мной, а я несусь по ступенькам вниз — к вертолету, где уже набирает обороты винт. Черный кот прыгает на мою сумку и смотрит на меня. Нет, красавчик, тебе лучше остаться — я и сама не знаю, где буду. Может, в другой раз.

— Я возьму его. А, дьявол, как же он царапается! — Эрик так близко, потому что вертолет ужасно гремит. — Вы уверены, что не можете остаться?

— Да. Спасибо, что позаботились о тете Розе.

Я сажусь в вертолет, и он отрывается от земли. Внизу остается все, что связывало меня с эмоциями и причиняло боль. И кот тоже остался там, хотя его я оставила, наверное, зря.

— Мэм, мы возвращаемся, — говорит вдруг пилот, удивленно глядя на меня. — Миссис Гамильтон приказала мне вернуться.

А, вот оно что! Значит, Бартон — рабочий псевдоним? Керстин Гамильтон… Что ж, неплохо. Но так, как она хочет, не будет.

— Если ты вернешься, я прострелю тебе голову.

— Тогда машина упадет, и вы тоже погибнете.

— Именно это мне больше всего нравится в данном раскладе.

Пилот бледнеет до синевы и что-то говорит в микрофон. Наверняка решил, что я сумасшедшая. Он не прав, мне просто нужно побыть одной. Потому что в последнее время мне неуютно и больно. Я отвыкла от эмоций.

— Спускайся.

— Но там нельзя…

— Говорю тебе — спускайся!

Летчик страдальчески поднимает глаза к небу. Кого ты хочешь там разжалобить, парень? Онне услышит тебя, слишком уж гремит твой вертолет.

Мы садимся на крышу небоскреба — на нем как раз есть посадочная площадка. Ничего, спущусь вниз, не беда. Я спрыгиваю, бегу к двери — мир такой чистый и пронзительный, пылинки звенят в горячем воздухе. Сейчас выйду на улицу — и весь мир будет передо мной. Смогу делать, что захочу, а тете Розе потом позвоню. Надо только перекусить чего-нибудь, а то и совсем отощать недолго.

Когда-то в детстве — мне тогда было лет десять — в магазине появились куклы невероятной красоты, производства ГДР, — с шелковыми длинными волосами, в пышных платьях. Они отличались от отечественных так же, как отличается хрустальная ваза от глиняного горшка. Я не была ни капризной, ни балованной и попросить тетю Розу купить мне ту куклу не посмела. Тогда я еще иной раз просыпалась по ночам с мыслью, что вся хорошая жизнь мне приснилась, я снова в интернате, и мои ноги несли меня в спальню тети Розы, которая до самого утра кутала меня в одеяло и пела песни о Лемеле. Конечно, я ничего не сказала ей — разве можно? Но мне очень хотелось иметь куклу.

Наверное, мой организм как-то неправильно устроен, потому что если мне что-нибудь приспичит дальше некуда, то со временем становится совсем плохо. Я заболела — просто лежала и чувствовала, как воздух проходит сквозь мое тело. Тетя Роза приводила ко мне докторов, но никто не находил никакой болезни. А потом пришла Наташка. Ее отец как раз вернулся с вахты на Севере, повел дочку в «Детский мир» и купил нам обеим этих волшебных кукол — мне блондинку в розовом платье, а Наташке — брюнетку в желтом. Уже через полчаса моя болезнь улетучилась. Тетя Роза свела факты в кучку, а потом плакала. И попросила меня, если мне что-то настолько приспичит, сразу говорить ей. Слова «психосоматика» в те времена еще не знали, но я научилась руководить своими желаниями.

Вот только Эрик мне никогда не достанется. Я не посмею ни взглядом, ни вздохом выдать то, что чувствую к нему, а потому должна просто исчезнуть. Мне нечего сказать ни моим Синчи, хотя я и люблю их обоих, ни тете Розе — она расстроится. И я не могу допустить, чтобы Эрик или Керстин что-то заметили.

Дверь черного хода заперта, но я стреляю в замок. Все, я на свободе, бегу вниз по ступенькам. Свет ударил мне по глазам.

— Интересно, как далеко ты собралась?

Я оборачиваюсь. Керстин Бартон. Откуда она здесь? Неважно. А джунгли поют все громче, древняя песня слышна почти разборчиво.

— Был еще один вертолет, гораздо более быстрый, чем тот, на котором летела ты. Стой где стоишь, Величко!

На меня смотрит черный глаз дула револьвера. Ну что ж, я согласна — лишь бы не чувствовать страшного отчаяния. Знакомое ощущение: когда некуда идти, глухой угол, из которого выход только один, и если этот — значит, так тому и быть.

• Предыдущая
• 47/66
• Следующая