Пророчество орла - Скэрроу Саймон - Страница 42

• Предыдущая
• 42/99
• Следующая

Катон вскинул щит, и рубящий удар пришелся по его обитой металлом кромке, рассыпав искры и отбросив Катона к ахтерштевню. Пират чуть отступил, готовясь обрушить новый удар, а центурион, быстро оглядевшись, к своему ужасу, обнаружил, что других римлян на этом участке палубы пиратского корабля нет. Все бойцы, последовавшие за ним, лежали, распростертые, на досках, среди тел поверженных врагов. Центурион остался один против двух пиратов.

Один из них, темнокожий толстяк, вращал над головой длинный клинок. В нескольких локтях от него стоял другой пират, тощий и смуглый, в чешуйчатом панцире, с небольшим круглым щитом и сверкающим кривым мечом, с которого на выбеленный солнцем палубный настил капала кровь. Глаза Катона метались от одного противника к другому; он принял низкую стойку, готовясь отразить атаку.

Худощавый пират выкрикнул приказ, и длинный меч со свистом рассек воздух, взлетев над головой Катона. Центурион резко присел, и клинок по инерции глубоко вонзился в ахтерштевень. Так глубоко, что его заклинило, и толстяк надсадно закряхтел, пытаясь высвободить свое оружие. Но прежде чем Катон успел воспользоваться обретенным преимуществом, пират помоложе устремился вперед, осыпая римлянина градом яростных ударов. Толстяк тем временем подобрал с палубы другой меч, и молодой пират, тяжело дыша, отступил.

Катон понимал, что находится в отчаянном положении, и в его мозгу промелькнула мысль, что спасением для него мог бы послужить прыжок за борт. Однако ему было понятно и то, что тяжесть доспехов мигом утянет его на морское дно. Ему не осталось ничего другого, как, сжимая меч и выставив перед собой щит, ожидать следующей атаки.

— Командир! — раздался вдруг, перекрывая шум шедшего на соседнем корабле боя, голос Феликса. — Вниз!

И Катон, и оба его противника услышали свистящий звук одновременно, но только римлянин осознал опасность своевременно: он бросился на палубу и прикрылся щитом. Град свинцовых ядер обрушился на палубу, молотя по доскам: несколько зарядов угодили и в атаковавших центуриона пиратов. Оба они с криками упали на палубу.

— Стоп! — скомандовал Феликс своим пращникам.

Катон выждал, удостоверившись, что обстрел прекратился, и взглянул на двоих недавних противников. Толстяк, которому ядро раскроило череп, был уже мертв. Его молодому соратнику заряд размозжил лопатку и сломал пару ребер. Он задыхался, из уголка его рта вытекала кровь, но, бросив взгляд на Катона, он потянулся к рукояти выпавшего меча. Центурион пинком отшвырнул оружие подальше и, склонившись над пиратом, спросил по-гречески:

— Ты вожак?

Раненый ничего не ответил, лишь злобно воззрился на Катона и плюнул ему в лицо кровавой слюной. Центурион вытер плевок.

— Ну, дело твое.

Катон поднял меч для завершающего удара: пиратский вожак зажмурился и дернулся. Улыбнувшись, центурион направился обратно к абордажным мосткам, у которых толпились последние бойцы Миниция. Почти две центурии корабельной пехоты собрались на тесном корабельном пространстве, так что Катону пришлось протискиваться сквозь толпу, ища Миниция и оптиона Феликса.

— Надо действовать быстрее. Эта посудина тонет, да и остальные вряд ли продержатся на плаву долго. Вперед!

Катон протолкался к носу, откуда кучка бойцов перестреливалась с пиратами, находившимися на «Трезубце». Прыгать через разделявшее их узкое водное пространство, чтобы сойтись врукопашную, не рвались ни те, ни другие.

— Назад! Расчистить пространство! — крикнул Катон, расталкивая людей так, чтобы у бойцов возле борта появилась возможность произвести эффективный замах. Выхватив у одного из них копье, он метнул его в пиратов и выкрикнул приказ: — Метать копья! Расчистить палубу!

Корабельные пехотинцы, вооруженные метательными копьями, пустили в ход свое оружие. С такого расстояния промахнуться было невозможно, и пираты, которым не хватило разумения мигом пуститься в бегство, оказались словно насаженными на вертела. Как только палуба соседнего корабля очистилась от врагов, Катон взобрался, балансируя, на бортовое ограждение и, прыгнув, тяжело приземлился на палубу «Трезубца». Тут же вскочив на ноги, центурион подхватил щит и взмахнул мечом, призывая бойцов:

— Сюда! За мной!

Не дожидаясь и не оглядываясь, он устремился вперед, туда, где продолжалась схватка у мачты.

Некоторые пираты, осознав новую угрозу, развернулись навстречу волне римской корабельной пехоты, а за их спинами гремел голос Макрона, подбадривавшего своих и поносившего последними словами пиратов. Катон улыбнулся, но тут же стиснул зубы и, выставив перед собой щит, налетел на ближайшего пирата. Толчок отдался по его руке до самого плеча. Тут же отдернув щит, центурион сделал выпад мечом, отбил в сторону пытавшийся парировать удар клинок врага и вонзил острие противнику в живот. Вырвав его, он ударил сложившегося пополам пирата щитом, сбив его с ног, и устремился на следующего врага. Им оказался гигант, вооруженный боевым топором и метнувшийся навстречу центуриону с пронзительным боевым кличем. Удар топора, со страшной силой обрушившийся на щит, заставил Катона пошатнуться, и пока он восстанавливал равновесие, пират успел размахнуться снова. На сей раз он нацелил топор вниз, с намерением подрубить римлянину ноги. Катону пришлось отскочить назад, а великан с торжествующим ревом вознес топор высоко над головой. Сзади наседали свои, так что отступать Катону было некуда. В последний момент он пригнулся, проскочил под ударом и боднул пирата в лицо железной крестовиной шлема. Тот рухнул без чувств.

Римляне наседали, рубили, кололи, и пираты не выдержали этого яростного напора. Они дрогнули, подались назад, а потом повернулись и бросились кто куда, в нелепой надежде укрыться от преследователей. Но бежать было некуда, и в конечном счете все они полегли под безжалостными ударами. Некоторые бросали оружие и молили о пощаде, но римские бойцы, которым пришлось идти в атаку через тела убитых пиратами товарищей, были не в том настроении, чтобы брать пленных.

Когда Катон отступил из гущи сражения, чтобы перевести дух и оглядеться, он увидел, что сражающихся врагов осталась лишь горстка и они зажаты близ мачты между бойцами Катона и уцелевшими воинами из центурии Макрона. Когда последний пират пал, Катон стал проталкиваться вперед, желая удостовериться, что его друг цел.

То, что творилось у мачты, потрясало. Вся палуба пропиталась кровью, мертвые тела римлян и пиратов валялись вперемешку, а в самом центре всего этого, у подножия мачты, сбились в тесный кружок около дюжины израненных, выбившихся из сил бойцов. Макрон, весь в крови, продолжал яростно озираться по сторонам, пока наконец не увидел Катона. На его физиономии медленно расплылась улыбка.

— Какого долбаного хрена ты так долго тянул?

Нахлынула волна облегчения, и Катон рассмеялся:

— Если это вся твоя благодарность, в следующий раз я вообще не стану встревать.

— Ну ты скажешь!

Вытерев клинок о плащ одного из павших пиратов, Катон вложил его в ножны, протянув руку, пожал Макрону запястье и сказал:

— Ладно, во всяком случае, мы встретились. А сейчас надо идти.

Макрон нахмурился.

— Идти?

— Надо убираться с корабля.

— Это еще зачем? Мы ведь расколошматили этих недоносков.

— Корабль тонет. Точнее, все три, сцепленные вместе. Пошли.

Не дожидаясь ответа Макрона, Катон повернулся к остальным бойцам и, набрав побольше воздуху, крикнул:

— Ребята, живо обратно на «Спартанца»! Шевелитесь!

Приметив в нескольких шагах малого, обшаривавшего тело богато одетого пирата, центурион шагнул к нему и пинком отшвырнул от трупа.

— Некогда заниматься мародерством! Эй, оптион! Проследи, чтобы никто не мешкал.

Бойцы стали отходить туда, где пиратский таран засел в борту «Трезубца», и перебираться обратно, помогая раненым товарищам. Однако происходило все это медленно, и Катон в раздражении ударил себя кулаком по бедру. Макрон, видя это, покачал головой, глядя на друга с кривой улыбкой.

• Предыдущая
• 42/99
• Следующая