Домовые - Трускиновская Далия Мейеровна - Страница 60

• Предыдущая
• 60/103
• Следующая

— А ты с нами не пойдешь, что ли? — спросил Афоня. — Идем, сосед, чего тебе одному домой возвращаться? А так и прогуляешься, и в компании.

Янка внимательно посмотрел на соседей. Афоня хорохорился, а Антип не стеснялся показать — ему здорово не по себе.

— Да чего уж там, пойду.

До большой реки можно было дойти двояко — если взять прямо к югу, то идти дольше, пересекаешь множество асфальтированных дорог и одну железную, да и путь незнакомый, неизвестно, на что напорешься; если взять к юго-западу, то, во-первых, путь знакомый, во-вторых, очень удобно плыть озерами, в-третьих, есть где остановиться — у Ефима в бассейне. С другой стороны, чтобы подобраться к реке, придется пройти через оседлавший эту реку город. Но Ефим там не первый день обитает, что-нибудь уж присоветует.

Водяные и болотный черт рассчитали так, чтобы переплыть озеро и выйти к спорткомплексу ночью, ближе к рассвету. По дороге они сделали крюк и навестили рыбный пруд, в котором какой-то бывший мелиоратор растил карпов. Они хотели учинить пакость человеку, наворовав у него рыбы, но воровство не состоялось — дом мелиоратора стоял заколоченный, хозяин с семьей уехал, но взять с собой карпов не сумел — вот они и остались в воде.

— А что я говорил?! — воспрял духом Афоня. — Вот она, демелиорация! Сперва мелиораторов под корень изведем, потом болота восстановятся! Теперь очень важно, чтобы весь мир признал факт незаконной мелиорации болотных земель, а тогда…

Заткнулся он потому, что Антип дал подзатыльника, а Янка при этом еще и покрутил пальцем у виска.

Они сняли полиэтилен с теплички, навалили карпов, связали узел и поволокли его к озеру. Тут встали перед нелегкой задачей.

В доброе старое время Антип взвалил бы этот узел на плечо и прошагал озеро по дну, теперь приходилось плыть по самой поверхности, а рыбы-то набрали пуда полтора, не меньше…

— Жаль, Коську дома оставили, — сказал Янка, имея в виду не самого Коську, а его атлас автомобильных дорог, с которым юный водяной не расставался. — Посмотрели бы на карту, поняли бы — могла сюда прийти соленая вода, или еще нет.

— Я тебе и без карты скажу — тут вода покамест пресная, — Афоня потрогал эту самую воду ногой, но губами — не рискнул. — Отсюда до побережья болот, кажется, нет.

— Это озеро с рекой соединяется, еще змей знает когда мелиораторы протоку прокопали, — напомнил Антип. — А если соленую воду нагнало в речное устье, то она и в озеро попала.

Насчет мелиораторов он был неправ — озеро с рекой соединили еще тогда, когда и слова-то «мелиорация» еще не придумали, аж в тринадцатом веке, а сделали это монахи цистерцианского монастыря, и они же поставили там мельницу. Но как водяные, так и болотные черти совершенно не интересовались историей, они даже смутно представляли, что было два поколения назад. Антип — тот вообще не понимал, зачем загружать единственную голову лишними вещами, а те, кто был соображением поживей, придумывали что-то свое — вроде как Коська сочинил свою личную Антарктиду с ледяными-водяными.

Еще какое-то время путешественники уныло совещались — пробовать воду, а потом кашлять и перхать, держась за горло, не хотелось никому. Наконец Янка, встав на четвереньки, тщательно внюхался.

— Ну, что?

— Соленая…

Плыли так, как плавают плохо умеющие это делать люди, — выставив из воды головы как можно выше, две — кудлатые, одну — рогатую. Хорошо хоть, никто из своих не видел, позору бы надолго хватило. Да еще сперли дверь с сарая и такой плот изготовили — срам смотреть. Даже всю рыбу на него погрузить не удалось, с треть оставили. Сказал бы кто год назад, что водяным и болотным чертям придется мастерить плоты, — долгонько бы смеялись…

Плыли дольше, чем хотелось бы — не сразу догадались, что поплыла береговая линия и озеро подошло чуть ли не вплотную к спорткомплексу.

Его окрестности на первый взгляд почти не изменились — разве что тогда многие окна светились ночью, а теперь — два-три, не более. Янка как самый неприметный и привычный сливаться с ночной темнотой, пошел первым — звать Ефима. Кликал, кликал, наконец, стал ломиться в дверь черного хода. Кто его, Ефима, знает — может, еще от зимней спячки не проснулся?

— А вот в полицию позвоню! — ошарашил Янку женский голос. — Будете знать, как ночью шастать!

— Это ты, что ли, крещеная душа? — неуверенно спросил Янка.

— Крещеная, а то!

— Ну, а я — некрещеная. Помнишь, тут прошлым летом сплыв был? Ты еще на лягушку в банке большую вимбу выменяла? — в слабой надежде, что за дверью — та самая, одновременно заполошная и прижимистая бабка, спросил Янка.

— Была вимба, — подумав, ответила Вера Федоровна. — Это ты, Епифан, что ли?

— Нет, не Епифан я, а ты бы впустила.

— Ты один?

— Антип с Афоней на берегу остались.

— Так берег-то теперь совсем рядышком…

Вера Федоровна отперла дверь, Янка, не подумав, ввалился в освещенный коридор — и тут же схлопотал веником по голове.

— А ну, кыш, кыш отсюда! — кричала Вера Федоровна, колотя болотного черта. — Ишь! Заврался! Рогатых мне тут еще не хватало! Пошел вон, сатана!

— Да не сатана я! Болотный черт! — прикрываясь тощими шерстяными лапами, верещал Янка. — Мы с Антипом соседи! Да что ты венихом-то размахалась, дура?! Антип! Афоня!!!

— Чего орешь, окаянный?! Не ори, народ разбудишь! — еще громче завопила Вера Федоровна, отчаянно наступая и выпихивая гостя в темногу.

— Да ну тебя, совсем взбесилась! — Янке удалось выпрыгнуть, и уже из безопасного места он закричал: — Ты Ефима позови, а сама не лезь! Ишь — драться удумала! Тебя бы саму этим веником!

— Что тут за побоище? — раздался Антипов бас. — Ты, что ли, Вера Федоровна, крещеная душа, развоевалась?

— Антип Фалалеевич, ты? — Вера Федоровна так прищурилась, что стала похожа на старого китайца. — Точно, ты, некрещеная душа! А это кто же?

— Да сосед мой, Янка.

— Какой он тебе сосед? Как есть черт — с рогами, с мордой! И с хвостом, что ли?

— Черт и есть, — согласился Антип. — Так что же, коли он мне сосед? Живем рядом, вот и сосед. Афоня, карпов тащи!

От подарка сердце Веры Федоровны совсем растаяло. Она позвала гостей в подсобку и понемногу объяснила им, что творится в бассейне.

— Ефимушка ушел, есть ему стало нечего. Раньше он к озеру бегал рыбку ловить, но рыбки там мало, и он при буфете питался. А теперь народу сюда почитай что не ходит, буфет закрыли. А куда ушел — не сказал. К родне, может?

— Значит, не ходят люди в бассейн? — спросил Афоня с тонким расчетом: коли так, тут можно отсиживаться днем, а ночью ходить в разведку, обследовать речные берега, выбрать подходящее место.

— Да ходят иные. Народ-то уезжает. Принята программа переселения, вот… — Вера Федоровна достала старую газету. — И куда едут? В Южную Америку, в горы! Зачем, кому они там нужны?

— А ты все тут, убираешься? — полюбопытствовал Антип.

— Да вот убираюсь… Как велено — две большие раздевалки да две малые, душевые, туалеты…

— И платят хоть?

— Да то-то и беда, что не платят! Этот Портновский сперва — точно, платил, как обещал, потом стал задерживать. И вот уж которую неделю я его не вижу! Но обещал заплатить, я вот календарик завела, рабочие дни отмечаю…

— Обещал и пропал? — уточнил Янка. — А еще нас, чертей, пакостниками называют…

— Так, может, вернется еще? — Вера Федоровна с надеждой переводила взгляд с одной страшенной рожи на другую, еще страшнее. Но ни водяные, ни болотный черт ничем ее обрадовать не могли.

— А мы вот сюда думаем перебраться, на речку, — сообщил Антип. — Соседями будем, если вода окажется подходящая.

— А что? И перебирайтесь! — Вера Федоровна даже обрадовалась. — Я вам помогу, если что, по хозяйству, приберусь там, разгребусь…

А сама при этом смотрела на узел со свежей рыбой.

— Держи гостинец, крещеная душа, — сказал Антип, добывая толстого, кило на два, зеркального карпа. — Насчет уборки — это у меня дочка есть, да и не полезешь ведь ты прибираться на речное дно.

• Предыдущая
• 60/103
• Следующая