Беру свои слова обратно - Суворов Виктор - Страница 53
- Предыдущая
- 53/115
- Следующая
Объяснить все это можно только так: виновников на этом уровне не было. Их надо было найти. Выбор был произвольным. Кандидатура командующего Западным фронтом генерала армии Павлова понятна и очевидна, а остальные – кто под руку попадет. На правом фланге Западного фронта находилась 3-я армия генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова. Ее разгромили так же позорно и быстро, как и 4-ю армию на левом фланге. Причины и следствия – те же самые. Танковая группа Гота прошла сквозь боевые порядки 3-й армии Кузнецова с такой же легкостью, как и танковая группа Гудериана прошла сквозь 4-ю армию Коробкова. Командующего 4-й армией Коробкова – под расстрел. Раз так, то и с командующим 3-й армией Кузнецовым следовало поступить точно так же. Но его не расстреляли, не посадили, не разжаловали. Да почему же? Тут очень серьезная причина. В момент, когда народный комиссар государственного контроля армейский комиссар первого ранга товарищ Мехлис проводил серию арестов «виновников» разгрома Западного фронта, связь со штабом 3-й армии была потеряна. Потому вызвать на расстрел командующего 3-й армией генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова не получилось. А командир дисциплинарного батальона с заместителем, начальник санитарного склада и прочие – вот они, голубчики. Их и порешили.
Количество арестованных «виновников» товарищ Сталин признал достаточным, потому про командующего 3-й армией никто больше не вспоминал и разгром Западного фронта ему в вину не ставил. Дальнейшая судьба В.И. Кузнецова удивительно похожа на судьбу командира 28-го стрелкового корпуса В.С. Попова. В.И. Кузнецов тоже завершил войну в Берлине, тоже Героем Советского Союза, тоже в должности командующего армией и тоже в звании генерал-полковника. 3-я ударная армия генерал-полковника В.И. Кузнецова штурмовала Рейхстаг и Имперскую канцелярию. Хороший был генерал. Только непонятно, что с ним случилось летом 1941 года? Отчего у него все было не так? Вернее, все было так, как у всех.
В расстрельном списке виновников брестского позора можно легко понять и логически объяснить отсутствие трех человек. Это сам товарищ Сталин. Не мог же вождь мирового пролетариата, отец народов в той драматической обстановке сам себя объявить виновником. Как не мог он обвинить народного комиссара обороны Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии Г.К. Жукова. Если обвинить Тимошенко и Жукова, то тень ляжет и на самого Сталина. Спросят: Сталин-то куда смотрел, когда рядом с ним вредители орудовали?
Потому список виновников надо было обрубить на самом высоком командире, который действовал на периферии, но не включить в него никого, кто работал в столице. Так и сделали.
Вина Сталина очевидна и доказана. Сам Сталин вину признал кратко, но по-сталински предельно четко. 24 мая 1945 года на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии он произнес тост «За здоровье русского народа». Глава правительства Сталин сказал: «У нашего Правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-1942 годах». Сталин заявил, что за такое руководство войной вождей следовало гнать: «Иной народ мог бы сказать Правительству: Вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь...»
Сталин вполне конкретно высказал, что сам он и возглавляемое им правительство вполне заслужили пинка под зад. А за отстранением последовали бы и другие кары. Сталин благодарил русский народ за доверие. Благодарил за то, что русский народ его не прогнал с поста в 1941 и 1942 годах.
Столь же очевидна вина народного комиссара обороны Маршала Советского Союза Тимошенко. Сам Семен Константинович Тимошенко свою вину понимал и глубоко осознавал. После войны он ни на кого не валил вину и не оправдывался. Он категорически отказался писать мемуары. Он молчал. Историки и мемуаристы крыли его последними словами, он не отвечал. Он молчал, как молчит, глядя в пол, провинившийся солдат, которого командир перед строем кроет матом. Он молчал, как подсудимый, которому нечего возразить.
А вот последний из этой троицы вины не осознал, вину не признал. Маршал Советского Союза Г.К. Жуков сам себя объявил великим полководцем. Свою вину за разгром Красной Армии в 1941 году, в частности за разгром Западного фронта, Жуков свалил на вышестоящего Сталина и на нижестоящих: Павлова, Коробкова, Климовских, Оборина, Таюрского и остальных. Нет бы однажды сказать: Павлов виноват, Климовских виноват, но вот начальник Военторга Шейнкин, может быть, и виноват в каких-то там своих мелких делишках, но в стратегическом разгроме в Белоруссии его зря обвинили. Но не сказал такого великий стратег товарищ Жуков. Потому до сих пор так и числятся в виновниках грандиозного поражения командир дисбата с заместителем и заведующий ветеринарной лабораторией с начальником Военторга. Они виноваты, а начальник Генерального штаба за разгром ответственности не несет. А начальник Генерального штаба числится в гениях и даже в святых. И поступило предложение, вполне официальное: учредить на Руси монархию и Георгия, внука величайшего стратега всех времен и народов, венчать на царство. Дабы потомки великого гения передавали власть над Россией от отца к сыну по наследству.
После войны совершенно естественно возникли вопросы о мотивах поведения Сталина накануне германского вторжения. И Жуков дал исчерпывающий ответ. Выступая в редакции «Военно-исторического журнала» 13 августа 1966 года, Жуков вещал: «Главное, конечно, что довлело над ним, над всеми его мероприятиями, которые отзывались и на нас, – это, конечно, страх перед Германией. Он боялся германских вооруженных сил» (Огонек. 1989. No 25. С. 7). О сталинском страхе Жуков вдохновенно повествовал и перед полными залами, и в узком кругу. Жуковские рассказы о том, что Сталин боялся Гитлера, донесли благодарным потомкам и Константин Симонов, и генерал-лейтенант Павленко, и академик Анфилов. Жукова спрашивали о причинах сталинского поведения, а стратегический гений изрекал горькую правду: «Сталин боялся войны, а страх – плохой советчик».
Но не надо думать, что песни коммунистической пропаганды о сталинском страхе выдумал Жуков. Так думал Геббельс. Вот запись в его дневнике 14 сентября 1940 года: «Сталин испытывает слишком сильный страх перед Вермахтом». После смерти Сталина марксисты подхватили многие выдумки гитлеровской пропаганды. Уверен, сам Жуков Геббельса не читал. Но в написании мемуаров Жукова участвовал весь идеологический аппарат Советского Союза под руководством главного идеолога коммунизма Суслова, так что было кому подсказать. И Жуков подхватил тезис. Тем более что на фоне сталинской «трусости» ярче высвечивался жуковский героизм.
Разница между Жуковым и Геббельсом в том, что Геббельс очень быстро сменил свою точку зрения. Достаточно полистать его дневники. А Жуков пластинку не сменил. Он так и повторял: Сталин – трус, а я не только гений, но еще и храбрец. Сталин боялся, а я – нет. Сталин виноват, а я при чем?
Свою невиновность Жуков доказал просто. Он объявил, что с января 1941 года по 22 июня просто не успел вникнуть в обстановку. («Красная звезда», 30 ноября 1996 г.). Рассказы о том, что ему не хватило полгода, чтобы понять ситуацию и принять правильные решения, Жуков любил разбавлять рассказами о том, что одного взгляда на карту ему было достаточно для уяснения любой самой запутанной обстановки.
Некто Василий Соколов, называющий себя писателем, имел встречу с Жуковым в сентябре 1972 года. Писатель задавал великому полководцу много вопросов. Например, таких: «Как же вам все-таки удалось безошибочно и, прямо скажу, гениально решить идею?» («Наш современник». 1993. No 5. С. 12).
Гениальный не делал секрета из своего мастерства, щедро делился опытом, на многочисленных примерах показывал писателю, как ему удавалось «решать идеи».
- Предыдущая
- 53/115
- Следующая
