Шоковая терапия - Градова Ирина - Страница 46
- Предыдущая
- 46/53
- Следующая
– Хочешь добиться совершенства?
Подняв голову, он увидел стоявшую на краю бассейна Ларису.
– Разве я его еще не достиг? – ответил он вопросом на вопрос.
Она выглядела невероятно соблазнительно в облегающем цельнокроенном купальнике темно-синего цвета с узкой белой полосой на талии: такой стиль идет только очень стройным женщинам. Лариса была именно такой – стройной, сильной, мускулистой, как непальская тигрица, и Леонид ощутил приятное покалывание внизу живота – хорошо, что он в воде по самый подбородок и женщина не видит его ниже пояса! Однако он также испытал и легкое разочарование при виде тренерши. Честно говоря, Леонид начал уставать от нее. Настя, милая и домашняя, всегда готовая подстроиться под него, не задающая лишних вопросов, казалась ему такой же удобной, как и его любимое кресло. Лариса совсем не была на нее похожа. В тренерше было столько жизненной энергии, что каждый раз после общения с ней Леонид чувствовал себя выжатым как лимон – и дело заключалось не только в их интенсивных совместных сексуальных упражнениях. Лариса все заметнее пыталась доминировать над партнером, а этого Леонид не терпел ни от кого: независимость была тем флагом, которым он начинал размахивать сразу же, как только на горизонте начинали маячить какие-то обязательства.
– Скромность – не твой конек! – усмехнулась она, присаживаясь на бортик и опуская свои длинные ноги в воду. Леонид невольно следил взглядом за каждым ее движением.
– Зато у меня есть другие, – сказал он.
– И я все их знаю?
– Я – многогранная личность…
Лариса тихо рассмеялась.
– Ты ведь завтра не работаешь? – спросила она. – Почему ты еще здесь?
– Тебе это неприятно?
– Неприятно? Наоборот, я просто в восторге… У тебя или у меня?
Предложение звучало заманчиво, но у Леонида имелись свои планы на эту ночь, и Лариса, к сожалению, в них не входила.
– Прости, – сказал он, – я слишком устал, а наши встречи вышибают из меня дух!
– Слабак! – ухмыльнулась она, слегка наклоняясь вперед и приближая к нему свое лицо. Ложбинка между ее небольшими упругими грудями углубилась, и Леониду потребовалась вся его решимость, чтобы не поддаться влечению и напомнить себе об одном немаловажном факте: он оказался здесь лишь потому, что Лицкявичус его попросил. Несмотря на то, что работа в «Сосновом раю» ему нравилась, Леонид ни на минуту об этом не забывал.
– Если бы я не знал тебя, Артем Иванович, решил бы, что ты сбрендил!
Полковник Седов говорил спокойным голосом, но это не могло обмануть Карпухина: его начальник был вне себя от гнева. Несомненно, этому состоянию немало способствовало огромное количество звонков «сверху», полученных в течение всего лишь одного утра, после каждого из которых Седов чертыхался и на несколько минут запирался в кабинете – очевидно, для того, чтобы тоже кому-то позвонить. Поэтому майор избрал тактику молчаливого сопротивления – это всегда срабатывает с начальством, если оно не в духе. Между тем полковник, подождав ответной реплики подчиненного и столкнувшись с его молчанием, продолжил:
– Ты опечатал квартиру депутата, его, между прочим, законную собственность, учинил там обыск!
– Вы сами дали добро на получение ордера, Иван Игнатьевич, – хладнокровно возразил Карпухин, глядя прямо перед собой, словно пленный американский десантник во вьетнамском лагере.
– Я думал, квартира принадлежит этой певичке… как ее?
– Татьяне Донской. Это не имеет значения: квартира – место преступления.
– Место преступления – зимний сад на крыше дома!
– И туда очень легко проникнуть из пентхауса депутата Дружникова! – тут же парировал майор.
– Господи, и зачем только ты в это дело встрял, а? – потирая лысый череп, пробормотал полковник. – И как я дал себя втянуть? Да и вообще – каким образом дело о самоубийстве неуравновешенной девицы превратилось в убийство с участием представителя местной политической элиты?!
– Я полностью уверен в том, что это именно убийство, Иван Игнатьевич, – ответил Карпухин. – И намерен это доказать.
Полковник внимательно посмотрел на майора. В его взгляде читалась тоска. В сущности, Карпухин являлся его лучшим следователем. С тех пор как майор стал часть своего времени уделять ОМР, Седов иногда даже скучал по нему – но не в те моменты, когда его собственная голова не слишком крепко держалась на шее из-за «качки», устраиваемой ему вышестоящим начальством. Может, стоит предоставить майору некоторую свободу действий? В любом случае, если исход дела окажется неудачным, он всегда успеет наказать своего подчиненного. А что, если все же он будет удачным, этот исход?
– Ладно, Артем Иванович, – вздохнул полковник, плюхаясь на свой стул. – Поступай как знаешь, но я жду докладов о каждом твоем шаге, который ты, заметь, делаешь по очень тонкому льду! Не надо создавать нам всем лишних проблем.
– Есть, товарищ полковник! – отрапортовал Карпухин, поднимаясь. – Да, еще одна вещь: я хочу допросить Дружникова лично в своем кабинете. Это можно считать проблемой?
Дружников был вне себя. Его и без того красное лицо побагровело еще больше, и майор опасался, как бы допрос не закончился вызовом «Скорой помощи» – вот тогда это точно станет большой проблемой, и на этот раз майору уже не выйти сухим из воды.
– Просто неслыханно! Какое вы имеете право?!
Эти две фразы депутат повторял уже в шестой или седьмой раз, поэтому Карпухин не удостоил его ответом.
– Присаживайтесь, пожалуйста, Тимофей Петрович, – спокойно предложил он, указывая на пластиковый стул напротив себя.
– У меня заседание через сорок минут!
– Нам хватит и двадцати, так что вы успеете.
Бросив на майора мрачный взгляд, выражавший его крайнее презрение по отношению к какому-то «менту», депутат присел на краешек неудобного сиденья. От его полного, дебелого тела веяло жаром, и Карпухин невольно отодвинулся, испытав чувство острой неприязни к нему. Какой же, черт подери, непритязательной женщиной была Татьяна Донская, если с легкостью отдавала свою красоту и молодость этому напыщенному лицемерному борову с дурным запахом изо рта!
– Давайте побыстрее! – потребовал Дружников.
– О, я буду очень краток, – пообещал майор, и в его глазах при этом сверкнул недобрый огонек, отлично знакомый его подчиненным, но почти незаметный для мало и плохо знавших его людей. – Вы убили Татьяну Донскую потому, что она грозилась рассказать о вашей с нею связи членам вашей семьи, или же потому, что ваши отношения могли разрушить ваш имидж борца за семейные ценности?
Дружников чуть не свалился со стула. Если бы депутат был чайником, а стул под ним – плитой, то сейчас с Дружникова слетела бы крышка, и кипяток выплеснулся бы прямо в лицо Карпухину.
– Да что вы себе позволяете?! – взревел он, приподнимаясь и нависая над майором.
У Карпухина возникло сильное желание совершить неприемлемый поступок, а именно – перебросить депутата через колено и повалить его на лопатки, однако он мужественно подавил в себе этот порыв и даже не шелохнулся.
– Вы понимаете, что вылетите с этого места, как только я покину кабинет?! – продолжал орать Дружников. – Да я…
– Сядьте, Тимофей Петрович! – рявкнул майор. – Вполне возможно, что вы покинете этот кабинет в сопровождении людей, которые препроводят вас прямиком в КПЗ до дальнейшего выяснения обстоятельств, и тогда вы уж точно опоздаете на заседание в Думе.
Рот депутата раскрылся, как у карася, только что извлеченного из воды, потом снова закрылся – и так повторилось еще несколько раз. Тем не менее он последовал настоятельному совету Карпухина и опустился обратно на стул.
– Квартира в доме, с крыши которого упала Татьяна Донская, принадлежит вам.
– Я этого и не отрицаю! – прохрипел депутат, вытаскивая из кармана платок и утирая взмокший лоб. На короткое мгновение майор испытал приступ жалости к допрашиваемому, но это мгновение пришло и ушло.
- Предыдущая
- 46/53
- Следующая
