Инородное тело - Градова Ирина - Страница 23

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая

– Или его ограбил сам убийца, – парировал Егорыч.

– Вампир, да еще и вор? – недоверчиво покачал головой майор.

– А что, вампиры – не люди, что ли? – пожал плечами судмедэксперт. – Думаю, ничто человеческое им не чуждо: можно и кровушки напиться, и поправить материальное положение – зачем добру пропадать?

– А бумажник?

– Не-а. Я же сказал – никаких возможностей установить его личность. Но, как ты сам видишь, паренек ухоженный: стрижка долларов за триста, мелирование, маникюр…

– Как ты определяешь цену стрижки? – недоуменно поинтересовался майор.

– Работа у меня такая, – усмехнулся Егорыч. – И все-таки одну зацепочку я тебе дам. Галстук его видишь?

– Ну?

– Убийца почему-то галстучек не тронул – наверное, считает подобную вещь необязательным предметом гардероба.

– И что с ним, с галстуком этим?

– Фирменная вещичка, с лейблом «Карштадт».

– Мне это ни о чем не говорит! – хмыкнул Артем. – Но цвета веселенькие.

Галстук и в самом деле выделялся своей яркостью на общем темном фоне одежды молодого человека. На нем были изображены разноцветные машины, и Карпухин подумал, что такой безвкусицы он в жизни не видывал.

– Где-то долларов двести пятьдесят – так доходчивее будет? – сказал между тем Егорыч.

– Что – за галстучек… такой убогий?!

– Ну, это еще не предел, – усмехнулся судмедэксперт. – Их, кстати, частенько подделывают, но этот – подлинный, голову даю! Так что скажи мне спасибо и иди работай, Артем Иванович, а то скоро людям по городу нельзя будет ходить без связки чеснока на шее и осинового кола под мышкой!

* * *

С Андреем и Никитой мы встретились в кафе, неподалеку от Казанской площади. В это время народу там было немного, и мы могли спокойно поговорить о наших делах. Вика не зря сказала вчера, что не сумела дозвониться до Андрея – мне это тоже не удалось, однако он сам вызвонил меня с утра, и я, сразу по окончании рабочего дня, поехала в центр.

Мужчины уже сидели за столиком. Никита выглядел замученным. Его обычный оптимизм, который всегда так мне импонировал, сегодня явно приказал долго жить.

– Вы успели пообедать? – деловито поинтересовался Андрей, обращаясь ко мне официальным тоном.

На вопрос Андрея я ответила отрицательно.

– Отлично, значит, мы правильно сделали, что заказали вам плов из баранины и овощной салат. Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо, – пробормотала я. Андрей уже усвоил мои вкусы, но вот Никита внимательно смотрел на нас, и под его взглядом я почувствовала себя как-то неуютно.

– К нам еще Артем должен присоединиться, – добавил Андрей, делая вид, что ничего не замечает.

– Карпухин? – удивилась я. – А он-то тут при чем?

– Ну да, ты же не знаешь! – воскликнул Никита. – Звонила Иночкина из НИИ трансфузиологии: их, похоже, ограбили.

– Ограбили?!

– Именно, – подтвердил Лицкявичус.

– То есть – у них кровь пропала? – уточнила я. – А почему решили, что имел место именно грабеж?

– Да там двух мнений быть не может, – сказал Никита. – Ты бы видела, что они там натворили – смотреть больно!

Как раз в этот момент к столу подошел официант, нагруженный подносом с едой. Пока он расставлял тарелки, мы молчали, а парню, похоже, хотелось бы послушать, о чем мы говорим. Он, несомненно, уловил слово «грабеж» и некоторые другие, не менее интригующие выражения, однако мы не доставили ему такого удовольствия, и парню пришлось удалиться несолоно хлебавши.

– Две лаборатории перевернули с ног на голову, – продолжил Никита, как только тот отошел на безопасное расстояние. – Такое впечатление, что воры больше побили и поломали, чем унесли с собой, честное слово!

– Просто акт вандализма какой-то! – пробормотала я, качая головой. – И кому такое могло понадобиться?

– У Карпухина есть своя версия, – отозвался Андрей. – Сразу предупреждаю – идиотская, но она все равно заслуживает внимания. Так получилось, что он сейчас расследует дело, которое вполне может оказаться связано с нашим, пусть и косвенно.

– И что за дело? – заинтересовалась я.

– Думаю, лучше подождать Артема, – предложил Андрей. – Никто лучше его не сможет все объяснить.

– А как там Толмачев поживает? – задала я следующий вопрос, и Никита еще больше помрачнел.

– Судя по всему, отлично, – буркнул он. – Ходит ко мне, как на работу, вынюхивает. Слава богу, никто к нему особо не прислушивается, но работать просто невозможно!

– Он по-прежнему считает тебя виновным в вымогательстве?

– Не знаю, что он там считает, но все выяснил про мой «моральный облик» у коллег – они мне подробно доложили, о чем их спрашивал Толмачев. По их словам, у него имеется огромный список вопросов, и он тщательно заносит туда все ответы, чтобы потом использовать этот «компромат» против меня.

– А твоим коллегам действительно есть что о тебе рассказать?

– Только у ангелов не бывает врагов, – пожал плечами Никита. – Есть люди, с которыми я в контрах, но, по крайней мере, ни у кого язык не повернется обвинить меня в вымогательстве!

– И это хорошо, – подытожил Андрей. – Потому что наша первостепенная задача – доказать твою невиновность. К счастью, даже Толмачев не пытается повесить на тебя обвинение в использовании зараженной крови, но трансфузиолог, присутствовавший на той операции, отрицает, что разговаривал с Журовой на предмет оплаты крови от имени Никиты.

– Еще бы он признался! – усмехнулась я и, поймав укоризненный взгляд парня, смутилась и поторопилась оговориться: – Я имела в виду, что никто в такой ситуации не сказал бы правду.

– Вот и Толмачев так считает, – мрачно пробубнил Никита. – Он полагает, что мы в сговоре с трансфузиологом.

– Очную ставку Журовой с вашим трансфузиологом не проводили?

– Наш главный считает, что это будет непродуктивно, – усмехнулся Никита. – Он говорит, что пациентка способна и солгать, желая обвинить во всем случившемся больницу.

– Не думаю, что она поступила бы так, – возразила я. – Если дело попадет в суд, легко будет доказать, что она лжет.

– Руководство ФГУ не хочет признавать, что они сплоховали и перелили ей плохую кровь, а НИИ трансфузиологии, в свою очередь, утверждает, что они всегда тщательно проверяют и доноров, и образцы крови.

– Создается такое впечатление, что кровь эту вообще добыли откуда-то со стороны! – вздохнула я недоверчиво. – Левая кровь какая-то, да? Так же не бывает!

– Не бывает, – согласился Андрей. – Значит, виноваты либо сотрудники НИИ, либо ФГУ.

– Кстати, – сказал Никита, – я тут пытался выяснить, как и когда заказывали кровь для Журовой. Этим занималось наше отделение переливания крови, и девочки сказали, что сначала получили отказ: не было у них такой крови, которая требовалась этой пациентке. Вернее, была, но мало – вы же знаете, какие в городе проблемы с донорской кровью, и при этом особенно страдают больные с редкими группами. Однако вечером, перед самым концом рабочего дня, из НИИ перезвонили и сказали, что кровь поступила.

– А ты мне об этом не рассказывал! – сердито заметил Андрей, буравя Никиту взглядом.

– Как-то не счел это важным, но теперь, когда гепатитом заразились и другие люди, такой расклад начинает меня беспокоить.

– Вам ведь важно было получить кровь как можно скорее, верно? – задумчиво спросила я.

– Естественно, – подтвердил Никита. – Донорские органы – вещь хрупкая и неподверженная длительному хранению. Мы получили сведения о том, что в Александровской больнице уже некоторое время находится пациент, которого собирались отключать от аппаратов по причине гибели мозга. Его данные отлично совпадали с данными Журовой, и у парня были здоровые почки, печень и легкие. Родственников не нашлось, а это означало, что никто не возразил бы против забора органов.

Да уж, звучит не слишком-то красиво, но, к сожалению, так и обстоят дела в этой области медицины: как правило, кто-то должен умереть, чтобы другие могли продолжать жить! И, что самое печальное, процесс получения донорских органов зачастую превращается в настоящие баталии, так как родственники пациентов обычно отказываются передавать их врачам. С другой стороны, можно войти и в положение людей, близких пациенту, находящемуся на грани смерти: откуда, скажите, им взять уверенность в том, что мозг больного и в самом деле мертв? Врачи не получают бонусов за забор органов, но имеется предостаточное количество злоупотреблений в системе здравоохранения, чтобы многие вообще перестали в нее верить.

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая