Футбольный театр - Сушков Михаил Павлович - Страница 41

• Предыдущая
• 41/46
• Следующая

– Полностью с вами согласен. Надо положить этому конец. И в интересах футбола тоже… Я как раз пришел вас просить, чтобы вы помогли мне добиться еще одной встречи. Хорошо бы вызвать обе команды сюда, к вам в кабинет.

– Можно. Для такого важного дела время найдем.

Скоро в горкоме партии состоялся разговор. В разных вариантах звучал один и тот же вопрос, существенный, точный, но безответный. Его задавали каждому игроку: что, мол, лично ты не поделил, скажем, с Симоняном (фамилия условна)? Какие у тебя к нему претензии? Скажи, чем вызвана твоя неприязнь к нему? Но что можно на это ответить?

Впрочем, один из моих футболистов не то что нашелся, он просто верно услышал вопрос и сказал:

– Какая неприязнь? У меня нет к нему никакой неприязни. Наоборот: мне говорили, что он хороший парень.

Это был правильный и, по сути, единственный ответ. Им могли бы воспользоваться все.

Ровно через неделю после первой состоялась вторая встреча. Точно тех же составов, на том же стадионе, при том же судье и, не исключено, при той же публике. Встреча прекрасных спортсменов, хороших людей, джентльменов. Она доставила удовольствие всем без исключения. Особенно самим игрокам.

Позднее товарищеские матчи между «Динамо» и «Спартаком» проходили не однажды. Игроки и публика каждый раз покидали стадион с чувством, что матч и впрямь получился товарищеским.

Вскоре, окрыленная этим опытом, ереванская футбольная общественность дерзнула сделать еще один шаг, задавшись вопросом: а почему бы не сыграть с «Динамо» Тбилиси? Мысль поистине дерзкая. Эти два коллектива, правда, никогда и не выходили на одно поле. Календари развели их по разным путям – напомню: тбилисское «Динамо» играло в классе «А». Но встреча их считалась невозможной, катастрофичной, как столкновение двух поездов. Причина понятна: еще не угасла инерция взглядов на некогда существовавшие отношения этих двух кавказских народов.

Я, однако, чувствовал, что нынче такое мнение не более, чем атавизм. И особенно уверовал в это, когда увидел, с какой охотой согласились мои ребята на матч с тбилисцами.

Еще один момент предвещал мне успешный исход игры – грузинскую команду тренировал мой хороший приятель Андро Жордания. Тот самый, что когда-то исцарапал свердловскую команду шипами своих бутсов. Я знал: умница Андро сумеет поговорить со своими парнями так, чтобы затеянное нами дело не провалилось.

Я позвонил в Тбилиси. Жордания охотно согласился па мое предложение. Он весело сказал:

– Послушай, как тебе пришла в голову такая хорошая мысль?

– Это не мне. Весь Ереван ждет этой встречи.

– Все равно. Кавказские люди когда-нибудь назовут тебя Михаилом миротворцем!

– А вдруг да наоборот?

– Вай, что ты! Если хоть один мой парень нагрубит твоему, уйду в другую команду.

Погожим ноябрьским утром в Ереван прибыли Кикнадзе, Солдадзе, Гогоберидзе, Джерджелава, Бердзенишвили, Антадзе, Бережной… Словом, хорошо известные и нынешним болельщикам имена.

Естественный вопрос о том, кого пригласить на роль судьи, решился не сразу. Мы с Жордания назвали несколько фамилий. Особого спора не было, но команды отнеслись к ним без энтузиазма. Тогда Андро выступил с предложением, на которое способны, пожалуй, только его дерзкие ум и душа: он предложил судить первый матч мне! Но самое удивительное, что игроки Тбилиси довольно рьяно стали поддерживать своего тренера. Я, разумеется, вовсе не относил это на счет своей популярности. Я дружеской завистью позавидовал огромному авторитету этого человека. Редкому авторитету тренера, которому команда верит свято, безоговорочно. Верит, что бы он ни сказал. Ведь с виду кажется полной нелепостью: предлагать тренеру противной команды судить игру! Но… мысль эту подал Жордания! Значит, она верна, ибо Жордания всегда знает, о чем говорит.

Да. Андро знал, о чем говорит. Расчет удивительно тонкий и точный. Он, конечно, не сомневался в моей порядочности, в намерении быть объективным. Но объективность – штука, которая не всем и, главное, не всегда дается. Попробуй поломать в себе предвзятое отношение к своему и чужому! Более того, попробуй его (отношение) обнаружить в себе… Кажется, взял себя в руки, гордишься этим, а со стороны все выглядит по-другому. Нет, не на это рассчитывал мой друг Андро. Он хорошо знал, ради чего я затеял эту встречу, что интересовал меня вовсе не счет и цель ее не просто спортивная. Он прекрасно знал, что я (так же, как и он сам)заражен идеей содружества наших клубов, вообще наведения мостов между Ереваном и Тбилиси. И потому болеть в этом матче стану за свою идею, подсуживать буду только ей. К тому же у Жордания был один хитрый расчет: находясь на поле, я получал возможность сыграть роль «пожарника» – на случай возникновения очагов ссоры. Уж по крайней мере, своих-то я тут же смогу приструнить, а это больше, чем полдела. Но такая предосторожность была рассчитана на очень малый шанс. Мы уже чувствовали, понимали, что все будет хорошо.

Все так и вышло. Со своими я был особенно строг. Тбилисцы это заметили и порою даже заступались за своих соперников. Во втором тайме один из нападающих наших одноклубников упал, как показалось мне, от подножки ереванского центрфорварда. Я остановил игру. Но пострадавший подбежал ко мне и сказал, что подножки не было – упал, дескать, сам.

Этот матч ереванцы проиграли – 0:2. Зато следующий, арбитраж которого вел судья Мартиросян, выиграли со счетом 4:1. Джентльменскую игру обеих команд особо отметила пресса.

Еще после первой встречи, несмотря на наше поражение, Андро сказал мне:

– Твои ребята отлично играют! Знаешь, им остается только подождать, чтобы немножко повернулись звезды на небе. Они сейчас не очень хорошо расположены… Но эти парни, поверь мне, дождутся счастливого гороскопа. Они обязательно войдут в класс «А» и еще покажут себя!

Он оказался прав. Их звездное время наступило, хотя ждать этого пришлось много лет.

Думаю, у каждого человека есть в жизни своя «болдинская осень». Моей, мне кажется, стал ереванский период – по плодотворности, по значительности дел, которые удалось осуществить. Разумеется, не всегда и не все гладко получалось и здесь. Проблемы порою возникали там, где их никак нельзя было ожидать. Я, скажем, вдруг почувствовал некоторый нажим со стороны влиятельных людей города. Они стали вмешиваться в определение состава на ту или иную игру. Иногда, к примеру, раздавались звонки из спорткомитета. В трубке слышались голоса с просьбами, звучавшими довольно повелительно.

Особенно усердствовал по этой части тот гражданин, с реплики которого я начал эту главу. Он приходил в раздевалку и говорил:

– Михаил Петрович, нужно сегодня включить в нападение К.

– Кому нужно? Команде вряд ли…

– Ну, нужно. Понимаешь, нужно! Если я говорю: нужно, значит, нужно.

Признаюсь, нашел в себе силы сопротивляться только после того, как заметил горьковатые плоды такого давления. Но пресек сразу, единым махом, когда окончательно понял: по этой причине снижаются результаты.

В один прекрасный день упомянутый мною товарищ пожелал войти в раздевалку. Но его не впустили, объявив, что отныне вход сюда закрыт для всех, кроме игроков и тренеров. На телефонные звонки я отвечал: признаю, мол, лишь одну целесообразность – спортивную. И вопросы ее будут решаться только внутри команды. Меня поддержал коллектив. Меня поддержал спорткомитет. Более того, даже те работники, которые сами порою грешили просьбами. Они понимали необходимость меры и радовались моей твердости.

Объем не позволяет подробно описать мой спортивный путь. Приходится выбирать наиболее характерные моменты – те, что дают возможность поговорить о культуре спорта, затронуть вопросы нравственные, организационные и в какой-то мере психологические. Вот и сейчас мне вспоминается эпизод, который неплохо показывает некоторые особенности психики спортсмена.

…С этим я столкнулся в Киеве. После Еревана некоторое время работал главным тренером Центрального совета «Динамо». И отсюда меня командировали в Киев.

• Предыдущая
• 41/46
• Следующая