Рассказы Ляо Чжая о необычайном - Сунлин Пу - Страница 19

• Предыдущая
• 19/99
• Следующая

Старик внимательно посмотрел на студента и сказал:

– Вы не владелец.

– Я шалый студент, – сказал Гэн, – Гэн Цюйбин, племянник владельца.

Тогда старик, почтительно приветствуя его, сказал: – Я давно уже знаю вас. Смотрю на вас с восхищением, с уважением, как смотрят люди на звезды Ковша или на святую гору Тай.

Сказал, поклонился студенту и ввел его в комнаты, крикнув слугам, чтобы убрали стол и подавали снова. Студент воспротивился и остановил его. Старик стал наливать вино.

– Мы с вами, – говорил ему студент, – как бы одной семьи, и не следует вашим, знаете, от меня убегать. Прошу вас вернуть их сюда выпивать вместе с нами.

Старик крикнул:

– Сяоэр.

В комнату откуда-то вошел молодой человек.

– Вот мой поросенок, – сказал старик.

Молодой человек сделал приветствие и сел. Стали понемногу расспрашивать друг друга о родне и происхождении. Старик назвался Ху Ицзюнь. Студент всегда увлекался, и от его разговора веяло живым духом. Сяоэр был тоже человек с огоньком. И вот они, откровенно и искренне высказываясь, сильно друг другу понравились. Студенту был двадцать один год – он был на два года старше Сяоэра и решил считать его как бы своим младшим братом.

– Я слышал, – говорил старик, – что ваш дед составил «Повествование о горе Ту»[30]. Знаете ли вы его?

Студент отвечал, что знает. Старик сказал:

– Я потомок Туской девы. После Тана[31] нашу родословную я еще могу вспомнить, но что было ранее, при Пяти Сменах[32], у меня нет никаких сведений. Осчастливьте нас, сударь, дайте нам от вас услышать об этом и поучиться!

Тогда студент изложил им в общих чертах историю о том, как Туская дева помогла Юю в его титанических трудах. Рассказывая, он выражался мастерски, ярко, красочно, и чарующие нити повести били жизнью, как родник или фонтан.

Старик пришел в восхищение.

– Какое счастье, что мы сегодня узнали то, о чем раньше не слыхали! Наш молодой господин, оказывается, нам не чужой. Попроси-ка сюда маму и Цинфэн, пусть послушают вместе с нами и узнают о доблестях наших предков.

Сяоэр прошел в комнаты за занавесями, и сейчас же оттуда вышла старуха с девушкой. Гэп пристально вгляделся и увидел нежные формы, рождающие грацию, глаза чистые, как осенние воды, и струящие блеск ума… Среди людей не будет второй такой красавицы.

Старик указал пальцем на старуху и сказал:

– Это моя старая карга.

Затем, указывая тем же жестом на девушку, добавил:

– А это Цинфэн. Она мне, старому хрычу, как бы дочь. Чрезвычайно, знаете, способна. Что увидит, услышит, сейчас же запомнит и уже не забывает. Вот почему я и позвал ее послушать вас.

Студент кончил рассказывать и стал пить. Пил и смотрел на девушку пристальным, упорным взглядом остановившихся глаз. Та, чувствуя на себе этот взгляд, опустила голову. Студент исподтишка, незаметно нажал ногой на ее лотосовый крючок[33], но она быстро отдернула ножку, хотя не проявила гневного неудовольствия. У студента захватило дух и мысли, которые стали куда-то вздыматься и лететь. Он не мог с собой справиться, хлопнул по столу и крикнул:

– Вот бы мне такую жену! Не поменялся б я тогда и с сидящим на троне к югу лицом царем Китая!

Старуха, видя, что студент начинает пьянеть и возбуждаться до неистовства, поднялась и ушла с девушкой в занавес.

Студент потерял всякую надежду, простился со стариком и вышел. А сердце так и крутило, так и кружило – не мог забыть он своего чувства к Цинфэн. Наступила ночь, и он снова пошел в дом. Там, правда, еще стоял запах орхидеи и мускуса, но было полное безмолвие, и ни звука, ни кашля не мог он уловить, сосредоточенно внимая и ожидая всю ночь.

Придя домой, он стал предлагать своей жене забрать все имущество и идти туда жить, в чаянии хоть раз встретить Цинфэн, но жена не соглашалась. Тогда Гэн пошел туда один. Сел и стал читать в первом этаже. Только что он расположился ночью возле стола, как вбежал черт с всклокоченными волосами и черным, как лак, лицом. Вытаращил глаза и стал смотреть на студента. Тот улыбнулся, обмакнул палец к растертую тушь и давай себе мазать лицо. Намазал и, сверкая глазами, стал тоже в упор смотреть на беса. Тот сконфузился и убежал.

На следующую ночь, дождавшись очень позднего времени, он погасил свечу и решил лечь спать. Вдруг слышит, что с той стороны дома кто-то открывает двери, открыл и прикрывает. Студент быстро вскочил и пошел смотреть. Видит, дверь наполовину открыта. Вслед за тем слышатся чьи-то мелкие, мелкие шажки, и из комнаты показывается пламя свечи. Смотрит – это идет Цинфэн. Увидев неожиданно студента, испугалась и сейчас же пошла назад, быстро захлопнув за собой обе двери. Студент стал на колени и обратился к ней с мольбой:

– Я, ничтожный, маленький студент, не ушел от опасности, не убежал от злого лиха… Это только из-за вас. Какое счастье, – смотрите, – здесь никого нет! Дайте мне только раз пожать вашу ручку и улыбнитесь мне… Пусть умру тогда – не жаль!

Девушка отвечала ему издали:

– Разве ж я не знаю про вашу глубокую и нежную-нежную любовь ко мне? Но ведь заповеди девичьего терема строги, и я не смею вас слушаться.

Студент продолжал умолять:

– Я не дерзаю надеяться на сближение наших тел. Дайте только разок взглянуть на вас – вот и довольно будет с меня!

Девушка, по-видимому, соглашалась, открыла дверь и вышла. Гэн схватил ее за руки и потащил, весь полный неистовой радости, прямо в нижние комнаты, схватил ее, обнял и посадил на колени. Она говорила ему:

– Счастье, что судьба наша заранее предрешена и после сегодняшнего вечера уже не стоит обо мне думать.

Студент спросил, что за причина.

– Мой дядя, – отвечала она, – боится ваших неистовств и, желая вас отпугнуть отсюда, превратился в злого беса, но вы и не пошевельнулись. Теперь решили переехать в другое место, и вся семья уже перебралась туда со всеми вещами, а я осталась караулить, но уйду рано утром.

Сказала и хотела уйти, говоря, что боится, как бы не пришел дядя. Студент силой удерживал ее, ему хотелось слиться с ней в радости…

Только что они все это договорили, как вдруг вошел старик. Девушка, полная стыда и страха, ничего не могла сказать в свое оправдание, опустила голову, прислонилась к кровати и стояла молча, теребя свой пояс.

– Дрянь! – кричал ей сердито старик. – Ты опозорила мой дом. Пошла вон отсюда! Попробуй не убраться сейчас же, я тебя, погоню плетью.

Девушка с опущенной головой быстро убежала. Старик тоже ушел. Студент бросился им вслед и стал прислушиваться. Слышит брань на все лады и судорожные рыданья Цинфэн, прерываемые проглатываемыми слезами. Душу студента резало, как ножом, и он громко закричал:

– Вся вина во мне, ничтожном студенте. При чем здесь Цинфэн? Если простите ее, режьте меня, пилите меня, рубите меня, – я все готов стерпеть…

Стоял и кричал еще долго, но было уже тихо. Тогда он лег спать.

С этих пор в доме не было слышно ни звуков, ни шорохов. Дядя Гэн, узнав об этом, подивился, и когда студент захотел купить дом для жилья, то он не торговался, а тот с радостью забрал своих и переселился. Он был очень рад, что все это так удалось, и ни на секунду не забывал своей Цинфэн.

Как-то раз, возвращаясь домой с могил во время весеннего праздника, он увидел двух маленьких лисиц, которых гнала собака. Одна из них убежала и скрылась в густой траве, а другая металась в страхе по дороге, глядела на студента и нежно-нежно жалобно выла, сьежившись и прижав уши, словно прося у него помощи. Студент сжалился над ней, расстегнул свой халат, сунул ее туда и принес домой. Заперся, положил ее на кровать – оказывается, это Цинфэн. Страшно обрадовавшись, бросился утешать ее и расспрашивать.

– Я только что играла со служанкой, – рассказывала Цинфэн, – как вдруг попалась в эту беду. Не будь вас, мне обязательно пришлось бы найти себе могилу в собачьем брюхе. Пожалуйста, не смотрите на меня как на тварь и не презирайте.

• Предыдущая
• 19/99
• Следующая