Эскадрилья ведет бой - Сухов Константин Васильевич - Страница 71
- Предыдущая
- 71/113
- Следующая
Уже возвращались домой, когда вдруг забарахлил двигатель.
«Этого еще не хватало!» — с досадой подумал Вячеслав. В случае остановки мотора сесть вынужденно некуда: сколько видит глаз — вода, болотистые островки. В общем — Гнилое море.
Дал чуть-чуть ручку управления от себя — двигатель работает без перебоев. Слегка приподнял нос истребителя — двигатель стал «чихать», капризничать.
Доложил Покрышкину.
— Иди, иди! Не нервничай, тяни потихоньку…
Строй как бы сомкнулся. Ведущий его четверки Иван Олефиренко — рядом, поглядывает на Вячеслава, жестом показывает: Держись! И все другие ребята подтянулись поближе, бодрость вселяют.
А высота падает, падает… Дотянул!..
Со «стреляющим» двигателем с трудом сел.
Самолет поставили в стороне. Стали осматривать его авиаспециалисты — ничего не могут взять в толк. Тут и инженер полка.
Сам копается в двигателе, сам в кабину забрался и на разных режимах опробовал его.
— Ерунда! Все нормально, двигатель работает хорошо! — безапелляционно заявил он. — Просто Березкин разучился летать.
Больно было Вячеславу слышать такое «заключение». Да что поделаешь?
…В следующий полет ушел на этом истребителе Владимир Душанин. Разогнал машину, стал взлетать. Уже оторвался метров на десять. И тут двигатель враз заглох. Пришлось сажать самолет на «живот».
— М-да! — выдавил Копылов, обходя истребитель вокруг и перебирая в голове возможные причины случившегося. И, не высказывая уже никаких заключений, отдал приказание оттянуть самолет на край аэродрома.
На другой день выяснилась причина: кусочек резины, отслоившийся от внутреннего покрытия баков, перекрывал поступление бензина в трубопровод.
— Ну так что — умеет Березкин летать или не умеет? — с подковыркой спросил Копылова Покрышкин.
— А-а, все умеют! — отмахнулся от него инженер и заторопился к другому самолету. А вдогонку ему Александр Иванович бросил:
— Извинись хоть перед человеком!..
…Прошло несколько дней. По данным станции РУС-2, со стороны Джанкоя приближалась большая группа вражеских самолетов. Навстречу ей была по радио перенацелена находившаяся в воздухе четверка Павла Еремина, в составе которой был и Вячеслав Березкин.
Истребители, патрулировавшие на высоте 6000 метров, стали резко снижаться. И вдруг на самолете Ивана Олефиренко открылась дверка. Внутрь ворвался поток воздуха. Летчик с трудом выровнял машину, сбавил скорость и принял единственное решение — возвращаться на аэродром.
— Присоединяйся к первой паре! — передал Березкину Олефиренко и развернулся домой.
А впереди уже видны «лапотники», и Вячеслав сосчитал: двадцать два!
Как же хотелось скорее ударить по врагу, испытать себя, доказать, что и глаз у него меткий, и рука не дрогнет!..
Его истребитель несется с огромной скоростью. Уже и ведущую пару обогнал. Вот они, «юнкерсы», несут под своими крыльями бомбы для тех солдат, что гонят врага с родной земли.
Истребитель уже в гуще грозного, ощетинившегося огнем гудящего строя.
Поймал в прицел одного — дал очередь. Тут же навскидку перенес огонь на следующего — и опять нажал гашетки. Обе короткие атаки оказались результативными: два «юнкерса», объятые огнем, падали. Вслед за ними повалились вниз еще два: одного сбил Еремин, второго — его ведомый Михаил Новиков.
Вернулся Вячеслав домой в приподнятом настроении: теперь на его счету уже три победы!
Подходит к нему Еремин и выговаривает:
— Ты что ж это своего ведущего бросил?.. А тут как раз от командного пункта Олефиренко спешит, разговор слышит.
— Не он меня, а я его бросил! — и улыбается. — Дверка меня подвела… А ты, Слава, молодец! Поздравляю с боевым успехом.
Друзья обнимают Вячеслава, крепко жмут руку, желают новых побед.
…Канун Нового года. Погода вконец испортилась, низко нависшие над землей туманы поставили полк «на прикол»: на боевые задания уже несколько дней никто не летает. Но дежурство не снято. Вахту несут поэскадрильно и держат постоянную связь с расчетом радиолокатора РУС-2. Как только обнаружится, что в воздухе появились вражеские самолеты, на перехват уходят одна или две пары истребителей, в кабинах которых находятся наши лучшие, самые опытные пилоты.
Остальные скучают, особенно тоскуем по небу мы, «перегонщики»: командировки выбили нас из колеи. Торчим на аэродроме, общаемся со своими боевыми друзьями, коротаем время в беседах с техническим составом, обмениваемся новостями.
Подходит лейтенант Василий Онищенко. Одет, что называется, с иголочки, умытый, наглаженный.
— Рановато собрался встречать Новый год! — подковырнул его Жердев. — Небось к девчатам собрался?
— Угадал: они-то и пригласили, но не только меня, а и моих друзей.
Жердев поблагодарил Василия за внимание, но сказал, что уже приглашен. Не приняли предложения и другие ребята. Я засомневался: надо бы развлечься, тем более, что праздник — необычный, да как-то неловко было заявляться к девчатам в своем ха-бе — хлопчатобумажном обмундировании: уж очень контрастировало бы оно с тем, в которое обрядился Василий.
Механик Унанян сразу догадался о причине моей нерешительности. Наклонился и прошептал:
— Надевай мою гимнастерку. Чудак, обязательно иди с Василием, знаешь, какие красивые там девчата!..
— Где это — там?
— О, да ты не в курсе дела!.. Пока тебя не было, госпиталь тут недалеко разместился…
Когда стало смеркаться, мы с Василием Онищенко неторопливо шагали по длинной улице, миновали два кирпичных корпуса, в которых разместился госпиталь, и повернули к небольшому домику, где находилось общежитие. Василий был в приподнятом настроении, все время шутил, явно стараясь меня развеселить и подбодрить. Было сравнительно тепло, и мы шли без курток. На моей тщательно выглаженной хлопчатобумажной гимнастерке сияли привинченные по случаю праздника два ордена — Красного Знамени и Красной Звезды.
— Глянь-ка, нас уже ждут! — толкнул меня локтем в бок Василий.
Глазастый же! Заметил в темном проеме два девичьих силуэта.
— А вы что, только вдвоем? — спросила одна из девушек.
— Придут еще ребята, попозднее, — ответил Василий. — С наступающим, девочки! Здоровья и счастья вам. А всем нам — скорой победы…
- Предыдущая
- 71/113
- Следующая