Боги глубокого космоса (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 15

• Предыдущая
• 15/61
• Следующая

— Я и так выродок, если бы я ещё в куклы играла, родители бы этого не пережили, — поморщилась я.

— Не понял, — мужчина поднял на меня очень удивлённый взгляд. — Ай, извини, я всё время забываю, что ты не человеческий ребёнок, а с хвостом, и у вас там очень странные порядки.

— Я не ребёнок, — устало скривилась я. Это их постоянное «ребёнок» и «девочка» было единственным, что напрягало меня в данной компании. Ладно, от Гудвина такое слышать было нормально: он всё-таки раза в два меня старше. А вот от дока или того же Филармонии — уже не очень. — И с детьми у нас сидят домовухи, я говорила уже.

— Ну да, ну да, — покивал он с насмешливым видом. — Слушай, мне кажется, или ты как-то… изменилась? — нахмурившись, мужчина склонил голову к плечу. — Это для вас нормально?

— Нет, просто… Мой организм где-то в четырнадцать оборотов перестал расти и развиваться, а тут вдруг резко пожелал наверстать упущенное. Может, стресс что-то сдвинул, я не знаю.

— Хм. Вот и причина неуёмного аппетита, — задумчиво кивнул мужчина. — Но всё равно это очень странно. Ты себя хорошо чувствуешь?

— Да, вполне. Чувствовала бы плохо, обязательно пожаловалась бы, не беспокойтесь, — отмахнулась я. — Может, вы всё-таки её заберёте?

И, поддерживая мою идею, малышка скривила мордашку и захныкала.

— Ну, тихо ты, — проворчала я, осторожно щекоча её кончиком хвоста. Девочка тут же примолкла и уставилась на меня с явным удивлением. Я тем же кончиком хвоста помахала у неё перед носом. Юная демоница оказалась крайне прыткой, мгновенно сцапала мою конечность и, пока не отняли, сунула в рот и принялась её мусолить с очень умиротворённым видом. Ощущения были странные, и я совсем замерла, боясь пошевелиться: а ну как она попытается опробовать на нём свежеприобретённые зубы? Кончик хвоста — крайне чувствительное место, как дополнительный палец.

— Видишь, не так уж это и сложно, — хмыкнул доктор, не отрывая взгляда от планшета. — У тебя начинает получаться.

— Согласна потренироваться ещё немного, но только в обмен на рассказ о Ниле, — быстро сориентировалась я. Док поднял на меня взгляд, и на лице его отразилась нешуточная внутренняя борьба.

— Насколько немного? — уточнил он.

— По часу в день, — решительно предложила я.

— Вот если бы ты у меня её совсем забрала, — мечтательно протянул он. — Хотя, что это я? Подкупить хочешь? Не, ты не бес-вредитель, ты бес-искуситель! Через недельку маманя очнётся, вот и будет со своим чадом сама сидеть. И вообще, дружба не продаётся, — резюмировал Аристотель. — Слушай, а сколько тебе на самом деле лет-то?

— Двадцать семь оборотов, — пожав плечами, ответила я. — В пересчёте на ваши годы — двадцать восемь.

— Ничего себе! — взгляд его стал совершенно ошарашенным. — Взрослая женщина уже, а мы с тобой сюсюкаем как с ребёнком… ты бы сказала, неужели — приятно?

— Я привыкла, — я пожала плечами. — Дома меня тоже всегда принимали за ребёнка, так что ничего не изменилось.

— А почему твои этим вопросом не занимались? Ну, есть же у вас всякие учёные и медики. Ладно, давай её сюда, — он протянул руки к девочке. Та охотно перекочевала в знакомые объятья, но мой хвост не выпустила. Более того, мы как-то интуитивно догадались, что отобрать его можно будет только с очень большим скандалом, на который ни я, ни человек сейчас настроены не были. Так что я присела рядом с внимательно глядящим на меня доктором.

Я тяжело вздохнула. Ну вот как ему объяснить, не скатываясь в жалобы на судьбу и нытьё о загубленной жизни?

— Ты вообще что-нибудь знаешь о наших обычаях?

— Ну так, вкратце. Вы, конечно, военизированные и суровые, но медицина у вас отличная, и я не слышал, чтобы больных детей убивали в младенчестве.

— Больной ребёнок — это… Неприятность, пятно на репутации, потому что невозможность дать здоровое потомство — один из признаков слабости демона. Но мёртвый ребёнок ещё хуже, поэтому детей у нас стараются лечить очень быстро, очень тщательно и, желательно, очень тихо. Разумеется, чем выше положение демона, тем щепетильней он относится к этому вопросу. Если бы мои странности проявились в раннем детстве, меня бы, конечно, пытались лечить. Проблема в том, что к моменту выявления вот этого телесного дефекта у меня нашлось несколько куда более важных недостатков, доставляющих родителям куда больше проблем. Моя любовь к рисованию, неспособность и нежелание драться и даже элементарно постоять за себя, моя телесная и душевная слабость — я ужасная трусиха. В довершение к этому у меня так и не проснулся Дар, вообще никакой. Такое тоже редко, но случается; случилось и со мной. То есть, я и так полная некондиция, а если бы меня ещё и от этого попытались начать лишить, у родителей на службе могли начаться проблемы. То есть, у них эти проблемы уже были, но подобное могло стать последней каплей. Хорошо хоть, есть моя младшая сестра, оправдавшая все их надежды и прикрывшая мои слабости. А я вроде не умираю, ничего не болит, умственно отсталой не являюсь, так зачем лишний раз дёргать Сантара за хвост?

— А на этом корабле ты что делала? — подозрительно уточнил доктор.

— Пыталась начать новую жизнь, — я в ответ пожала плечами. — Я показывала свои рисунки преподавателям в Художественной Академии, у вас, на Земле, выиграла несколько конкурсов, меня пригласили учиться. Но скажи мне, пожалуйста, хотя бы одно: Нил всё-таки не дракон?

— Да ну, какой из него дракон, — насмешливо поморщился мужчина. — Данька просто очень добрый парень, отчего и страдает. Да ты не теряйся, его надо просто к стенке прижать, и он расколется, — весело хмыкнул доктор, поднимаясь с дивана и направляясь к двери. Малышка почему-то без боя позволила мне забрать свой хвост; видимо, наигралась. — Он, конечно, смелый и решительный, но в таких вопросах — сущий ребёнок.

— Ты мне так его расхваливаешь, как будто сватаешь, — поморщилась я.

— А чем чёрт не шутит! — огорошив меня, рассмеялся Аристотель и вышел.

Кстати, забавный культурный парадокс и ещё одно доказательство того факта, что когда-то в древности мы очень тесно общались. Слово «чёрт» является ругательством и у людей, и у нас, причём даже используется в примерно одинаковых выражениях. Только у них это почти то же самое, что демон, а в нашем языке это слово занимает примерно то же место, что «ублюдок» у людей.

Ещё немного посидев в задумчивости, я приняла важное решение: последовать совету доктора. В смысле, поймать Нила и как следует его расспросить. Поскольку до медблока мужчина не дошёл, а терпеть до ужина не было сил, я решила заняться поисками. Хотя бы заглянуть в его каюту; очень может быть, что, проигнорировав услуги Аристотеля, искомый объект отправился зализывать раны в собственную нору.

Совершенно осознанно желая застать его врасплох, я открыла дверь, не спрашивая разрешения: тут ни у кого не было привычки запираться. И замерла, с озадаченным любопытством разглядывая представшую моему взгляду картину. Мужчина сидел посреди комнаты на полу, в уже знакомой мне позе со скрещенными ногами, и напоминал скорее статуэтку, чем живого человека.

Предоставленной возможностью рассмотреть Нила подробнее я воспользовалась с энтузиазмом. Подробнее в том смысле, что он был одет в одни только свободные брюки с завязками на талии. И, немного полюбовавшись, я поняла, что у меня буквально чешутся пальцы — так сильно хотелось всё это срочно зарисовать.

Полуобнажённый человек выглядел очень непривычно, но при этом странно гармонично. Хотя, скажем, моя сестра бы презрительно скривилась и недовольно фыркнула: на наши эталоны он действительно очень не походил. Демоны-мужчины вообще в среднем высокие, статные, с рельефно прорисованной мускулатурой. Да и как иначе, если все мальчики с детства занимаются всевозможными боевыми искусствами, и красивое тело — это почти такой же культ, как война.

А Нил выглядел более… мягким, что ли? Его сложно было назвать задохликом, но привычной чёткости линий, обрисовывающих каждый кубик пресса, не было. Зато были красиво очерченные ровные широкие плечи, крепкие руки, мощные выпуклые грудные мышцы, но во всём этом присутствовала плавная сдержанность и ни капли самолюбования, так свойственного демонам. То есть, в нём чувствовалась сила, но она была какая-то тёплая, домашняя, уютная, очень подходящая вот к этому его одеянию. Мне в голову пришла неожиданная, но очень точно передающая впечатление аналогия: если привычных мне мужчин можно было сравнить с бойцовыми псами — стремительными, лоснящимися, безумно опасными, — то этот человек напоминал умного и вальяжного лохматого сторожевого пса, который не скалит зубы, позволяет хозяйским детям топтаться по лапам и висеть на ушах, но в случае опасности превращается в быструю и бесшумную смерть на четырёх ногах. Аналогия оказалась тем неожиданней, что о собаках я в принципе знала очень немного: это тоже был исключительно человеческий обычай, демоны редко держали домашних животных. А мысль о «лохматости» заставила меня непроизвольно улыбнуться. Мне всегда казалось ужасно смешным, что у людей на теле растут волосы, и мой объект изучения исключением не оказался: его предплечья и грудь покрывал забавный золотистый пушок, чуть более тёмный, чем волосы на голове.

• Предыдущая
• 15/61
• Следующая