Побег - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/130
• Следующая

Собаки приближались. Оставалось метров пятьдесят.

Первым бежал Абрек – этот был особенно злым и могучим; если такой вцепится в горло, то в одно мгновение душа отправится на небо; вторым бежал Лютый – этот был мастер затяжной борьбы, никогда первым не кидался в драку, но уж если вступал, то вел борьбу до последнего, после такого затяжного боя не каждый сумеет подняться. Но к этой встрече Варяг чувствовал себя готовым. Интересно, какое удивление испытают псы, напоровшись зубами на войлок и жесть: шея у Варяга была защищена закутанным в тряпку металлическим кольцом. Краем глаза Варяг увидел, что метрах в пятистах следом появились еще два пса – Варяг их тоже узнал – прикормленные! Но и эти бестии могут не вспомнить, из чьих рук хавали куски мяса, тогда не убережет даже ангел-хранитель: справиться с четырьмя сразу – нереально.

Абрек оттолкнулся от кочки и взмыл в воздух. В прыжке пес показался неправдоподобно мощным – настоящий медведь. Пес старался нацелиться в самое горло, чтобы уже в падении расправиться со строптивым зеком и тем самым отработать сытный хозяйский харч. Но именно в прыжке пес был особенно уязвим. Варяг вырвал из рукава перо и с размаху ткнул острое лезвие в поджарое, поросшее пожелтевшей шерстью брюхо пса. Он почувствовал, как нож легко перерезал тугие брюшные мышцы и проник в кишечник. А в следующую секунду пес попытался перекусить Варягу горло, еще не понимая, что он уже мертв, и, натолкнувшись пастью на острые колючки металлического ожерелья, жалобно взвизгнул. А потом, подчиняясь скорее всего какой-то своей собачьей логике, а возможно, обыкновенному животному инстинкту, пополз в сторону, оставляя на влажной голубике кровавый шлейф.

Второй пес цапнул Варяга немного пониже колена. Его зубы увязли в мягком войлоке. Он с остервенением еще глубже стал вгрызаться в податливый материал. Ему, конечно, удалось прокусить ногу, но эта рана была не настолько ужасной, чтобы считать бой проигранным. Злобные глаза пса были налиты кровью, пес напоминал злющую росомаху, вцепившуюся в кусок свежего мяса, и внушал ужас. Варяг хладнокровно и долго примерялся к удару и полоснул бедолагу широким лезвием наверняка – прямо по горлу. Пес харкнул один раз, другой, его зашатало, словно былинку на сильном ветру. Через несколько секунд, потеряв к беглецу всякий интерес, зверь уткнулся кровавой мордой в густой мох и навсегда затих.

А Варяг уже готовился к приближению оставшихся двух собак. Приблизившись метров на тридцать, они остановились. Громадный черный кобель по кличке Атас, задрав голову кверху, шумно втягивал ноздрями прохладный северный воздух, к которому примешался терпкий запах только что пролитой крови. Пес узнал человека – он скармливал ему мясо, – виновато повел в сторону мордой и почти дружески взмахнул длинным хвостом. Подоспевшая к месту событий четвертая псина так же мгновенно сменила злобный рык на самое дружеское повизгивание, она тоже признала в беглеце человека, щедро делившегося с ней хозяйской пайкой, и так же смущенно отвела взгляд в сторону, что выглядело куда красноречивее всякого извинения.

Варяг расправил плечи и позволил себе расслабиться – псы были не опасны. Не зря все-таки прикормил… Собаки поглядывали на Варяга со смешанным чувством, в котором можно было прочитать растерянность, недоумение и вину за то, что не удалось выполнить служебный долг. Владислав большим пальцем ковырнул застежку и аккуратно, стараясь не поцарапаться об острые шипы, стянул с шеи ставший ненужным обруч; затем снял с ног войлочные щитки и отшвырнул их далеко в сторону.

Псы стояли в ожидании. Варяг сунул руку в карман, извлек из него куски колотого сахара и бросил собакам.

– Это вам последний мой подарок, прощайте, друзья, – и, проследив за тем, как собаки с хрустом схавали крепкий сахар, развернулся и побрел дальше на север.

Варяг шел на север. Именно это спасло его от погони – обычно заключенные бежали на юг или запад, поскольку на севере на многие десятки километров тянулись бесконечные болота, потом непроходимая, кишащая зверьем тайга, постепенно переходящая в тундру. И – никаких крупных населенных пунктов, за исключением нескольких затерянных в бездорожье военных баз.

Варяг прекрасно знал обо всем этом. Он готов был к тому, что ему, может, неделю, может, две придется ползти по тайге, питаясь травой, и твердо верил в то, что выживет. У него была цель. Не достигнув ее, он не имел права умирать.

Этот маршрут на север они выбрали вместе с Муллой.

– Владик! Тебе придется преодолеть болотами не меньше восьмидесяти километров. Выдержишь? – спросил его тогда старый зек. – Ты подумай как следует: ослабленный организм, после болезни. Даже подготовленному человеку это непросто.

– А разве другой путь у нас есть, Мулла? – прямо глядя в глаза старику, спросил Варяг. Мулла отрицательно покачал головой.

– Ты прав. На юге тебя сцапают за два дня, а то и раньше.

– Тогда, Мулла, не трать время, расскажи, что меня ждет на восьмидесятом километре и как мне не сбиться с пути.

– Все время пойдешь на север, В любом случае упрешься через пятьдесят – шестьдесят километров в большую речку. Внизу по течению километрах в тридцати стоит скала, ее видно издалека. Вот под этой скалой, в старом дереве, тебя будет ждать и еда, и оружие, и одежда. Там же будет спрятан адресок, по которому тебе дальше топать, – надеюсь, читать не разучился. Ну вот так, – закончил свой инструктаж и криво усмехнулся старый вор.

Мулла восхищал Варяга: это ж надо, в такой глухомани умудриться иметь своих людей, связи, «явки».

– Заки Юсупович, я всегда знал, что ты самый великий человек в воровском мире. Но что ты настолько велик, я себе и представить не мог, – улыбнулся Варяг и горячо пожал старому законному руку.

Мулла тоже хитро улыбнулся в ответ и философским тоном сказал:

– Чего только не сделаешь во имя «светлого будущего» нашей идеи.

В битве с собаками ему почти удалось избежать ран: так, незначительно повреждена левая нога, которую пытался прокусить Лютый. Перевязав ногу майкой, он шел не останавливаясь всю ночь и весь день, без еды. И только когда он понял, что погони нет, то позволил себе несколько часов поспать. Он взобрался на старую разлапистую ель, привязал себя ремнем к широкому суку и, прислонившись спиной к шершавому стволу, мгновенно провалился в тяжелый, больше походивший на беспамятство сон.

• Предыдущая
• 44/130
• Следующая