Петербург – столица русской гвардии. История гвардейских подразделений. Структура войск. Боевые дейс - Алмазов Борис Александрович - Страница 26

«Ваше Высокоблагородие, так что дозволите доложить, развод готов», – доложил дежурный вестовой полковнику барону Клодт фон Юргенсбургу, дежурному по караулам 1-го отделения г. Петербурга. «Хорошо, сейчас иду», – и, взявши гренадерку, подошел к одному из окон биллиардной комнаты, выходившей на Константиновскую площадку, между Павловскими казармами и Мраморным дворцом великого князя Константина Константиновича.

Там фронтом к дворцу стоял развод: в первой линии – караулы Зимнего и Аничкова дворцов, а во второй – домашний полковой наряд.

Был теплый, солнечный день конца апреля, и весь развод – в мундирах. Яркими бликами сверкали медные щиты гренадерок, алые лопасти и белые околыши резко отличались от темных мундиров и серых стен дворца. На правом фланге – оркестр. Встреченный рундом[59] дежурный по караулам обошел караулы, осмотрел, все ли в порядке, хотя все до него было осмотрено и проверено и фельдфебелями, и младшими офицерами, и ротными командирами.

Движение по улице было прекращено: извозчиков сворачивали в Мраморный переулок, для пешеходов проход был свободен. Собралась небольшая толпа, любопытная ко всякому зрелищу: дамы и барышни с сумочками и зонтиками, бабы-разносчицы, штатские с портфелями, мальчишки.

Взглянув на часы, дежурный по караулам приказал: «Бей сбор».

Затрещал барабан, и после первого колена вступил оркестр, игравший так называемый «Австрийский сбор», Богзнает с каких времен игранный на разводах. Вероятно, со времен Александровских, когда наше русское «Ура» заимствовали австрийцы и германцы, когда полковой встречный марш 1-го Гвардейского Гренадерского Императора Александра 1-го прусского полка начал исполняться у нас, как «заря».

Занавески окна нижнего этажа Мраморного дворца, находящегося против стоящего караула, раздвинулись, и в окно выглянуло такое милое, всем кадетам знакомое лицо великого князя Константина Константиновича. Иногда выглядывали головки княжат и княжон.

Первая часть сбора пробита. Опять забили барабаны, и снова вступил оркестр-караул в подчинение дежурному по караулам.

Сбор пробит:

– Караульные начальники – на середину, шагом марш.

Держа руку у околыша гренадерки, начальники караулов идут на середину развода и останавливаются перед дежурным по караулам, который выдает им записки с паролями: старым и новым.

– По своим местам, шагом марш, – крутой поворот и расходятся по своим местам.

– Караулы, направо, ряды вздвой, на плечо, по караулам шагом марш.

Сверкнули штыки взброшенных винтовок, которые легли на плечи, и с громом музыки караул двинулся по Миллионной улице к Зимнему дворцу. Зеваки, глазевшие на развод, пошли по своим делам, только мальчишки бегут, сопровождая музыку.

Окна по Миллионной открываются, и выглядывают головы, смотрящие на идущий караул. Подходя к Мошкову переулку, оркестр переставал играть, тогда вступали барабанщики и флейтисты и грохотом барабанов и свистом флейт наполняли всю улицу, но вот виден горбатый мостик, за ним – Эрмитаж со своими кариатидами, справа – казармы 1-го батальона л. – гв. Преображенского полка.

Гремит Преображенский марш: «Знают турки нас и шведы…».

В полках гвардии был старый обычай: проходя мимо другого полка или же его казарм, играть марш этого полка, приветствуя таким образом полк.

Прошли Эрмитаж и с маршем выходим на Дворцовую площадь. От арки Главного штаба отдает эхо.

Перед комендантским подъездом караул выстраивается.

– Под знамя, шай – на краул.

Из медленно отворяющейся двери выходит адъютант, а за ним показывается знамя, несомое знаменным унтер-офицером.

Приняли знамя, повернули направо и, вздвоив ряды, через Главные ворота вошли во внутренний двор.

Входя в ворота, услыхали удар колокола на платформе.

Ударил часовой у фронта, вызывая караул в ружье.

Вошли, выстроились, подравнялись и отдали друг другу честь, взявши «На караул».

Комендантский адъютант с часами в руках следил за всем церемониалом. Взявши шашки «под высь», оба караульных начальника пошли друг другу навстречу. Остановились у решетки, опустили шашки.

– Пароль «Варшава», капитан Сапожников, – старый караульный начальник говорил только свою фамилию.

В это время глухо бухнула пушка с верков[60] Петропавловской крепости, объявляя Петербургу, что было ровно 12 часов.

Комендантский адъютант спрятал часы: смена произошла точно, беда, если случалось запоздание: написал бы комендант Петербурга командиру полка немало кислых слов.

Нашему полку было близко, а вот полкам л. – гв. Московскому и л. – гв. Финляндскому было трудно, так как приходилось маршировать не меньше часа, а в пути могли быть разные случайности, особенно зимой: сугробы снега или гололедица.

– Часовой у фронта, вперед! – Твердо отбивая шаг, отчетливо делая повороты, идет часовой на смену. Подошел, стал рядом со старым часовым и принял от него сдачу, осмотрел будку с постовой одеждой, повернулся к стене Дворца и зарядил винтовку, после этого старый часовой разрядил свою, повернулся и стал рядом. Новый ударил в колокол – смена произошла, и старый пошел на свое место в строй старого караула.

Одновременно подается команда караульными начальниками «караул, направо, шагом марш», и под звуки музыки оба караула идут – новый в караульное помещение, а старый сходит с платформы, выстраивается рядом, составляет ружья в козлы, и старые разводящие идут за новым караулом в караульное помещение.

Новый караул, войдя в караульное помещение, выстраивается, разводящие выводят часовых 1-й смены и вместе с разводящими старого караула идут сменять часовых с постов.

Караул входит в свое помещение, где стоит в большом резном киоте икона с неугасимой лампадой в память погибших здесь чинов караула от л. – гв. Финляндского полка при покушении на Александра II.

Офицеры идут в свое помещение, оно из двух комнат: первая – большая столовая с двумя столами и стульями, вторая – поменьше с диванами, камином, на котором стоят арестованные императором Николаем Павловичем часы стиля ампир. Часы эти стояли раньше в кабинете Николая Павловича и как-то раз наврали, отстав на 1/4 часа. Государь, смеясь, приказал их арестовать, отправив в караульное помещение, где они и стояли до последнего времени.

Дежурный лакей принес карточку завтрака, расставляет приборы.

Пришли разводящие со смененными часовыми старого караула, караульные начальники подписали караульную ведомость, и старый караул ушел.

«Ну, чем, господа, будем завтракать? Каждый ли себе будет выбирать по вкусу или же все возьмем одно и то же?»

Обыкновенно все соглашались на одно и то же для всех. Лакей, получивший указание, какие блюда надо подавать, передавал это на кухню, а сам приносил и расставлял дворцовое пиво, водку, красное и белое Удельное вино. На Рождество, Новый год и Пасху полагалось и шампанское.

Приносили завтрак: два мясных блюда, или зелень и дичь, сладкое, после завтрака – кофе. Лакей спрашивал, когда подавать обед и ужин.

Обыкновенно обедали часов в 19.00, а ужинали в 23.00–24.00.

После завтрака офицеры, их было пять: дежурный по караулам, рунд, начальник караула и два младших офицера. Этим последним делать решительно было нечего. Дежурный по караулам и рунд объезжали караулы 1-го отделения по записке из Комендантского управления.

Для этого из полка подавались им экипажи, караульный начальник выходил к каждой отправляемой смене, ну а младшие офицеры сидели, писали письма, читали, болтали о всякой всячине или дремали в мягких дворцовых креслах.

Обыкновенно после завтрака посыльный, снабженный записками, шел в казармы, в собрание, там у библиотекаря получал книги, которые и заполняли почти все время.

К трем часам подавался самовар, посыльный шел на Большую Морскую за печеньем и пирожными.

В шесть или семь часов обедали, к обеду возвращались ездившие по очереди дежурный по караулам и рунд.

После обеда ждали вечерней зори. За 1/4 часа барабанщик бил повестку, а ровно в 9 караул выстраивался на платформе. Били зорю, барабанщик читал «Отче наш» и «Спаси, Господи, люди Твоя». Накрывался стол, бил отбой и караул возвращался.

После зори появлялись иногда и гости: командир полка или батальонный командир, часов около 10 появлялся и комендант Петербурга Свиты Его Величества генерал-лейтенант Троцкий, бывший коренной офицер полка и командир его, усаживался поудобнее в кресло, и начинались разговоры, воспоминания прошлого времени. После ужина расходились.

Если никто не приходил, а находились любители винта, бриджа или преферанса, то играли всю ночь напролет, до утренней зори, неиграющие или читали, или лежали на диванах в соседней комнате, куда лакей приносил чистые наволочки на диванные подушки. Временами дежурный по караулам, возвращаясь с поверки караулов, выпивал стакан чая и опять уезжал.

В апреле рано светает, и утренняя зоря бьется при полном свете. Чирикают воробьи, свод неба ясен, в Дворцовом садике пробились первые нежные листочки. Дворцовые дворники – татары в белых передниках с метлами – расходятся по двору, садику, идут подметать снаружи дворца, шагает часовой по платформе, доносится шум и гул просыпающегося Петербурга, с Невы доносятся свистки и гудки пароходиков Финляндского общества. В 9 часов – чай и кофе со свежими булками, калачами, маслом и сыром. Чтение утренних газет, а в 11 с половиной часов караульный начальник соберет со всех по рублю – это лакею за услуги, по 25 копеек вестовому-посыльному за его беготню и в собрание, и в кондитерские, и за газетами. Из Дворцовой конторы приносят караульные деньги караулу, которые тут же и выдаются людям на руки.

В 12 часов – смена, сменяют нас наши кумовья л. – гв. Финляндский полк, это с давних пор кумовья, покумились еще с времен Наполеоновских войн, да так и остались кумовьями до сих пор. Смена – и домой.