У обелиска (сборник) - Перумов Ник - Страница 54
- Предыдущая
- 54/126
- Следующая
Нона не находила себе места. Больше недели прошло с тех пор, как Крапкин, вымарав из ее памяти добрых полчаса, покинул их квартиру, и с тех пор никак не давал о себе знать. Даже проходящим мимо отдела его никто не видел. Девушки смотрели на Нону с жалостью. От этого становилось еще хуже.
И во всем была виновата Оля. Девочка и не скрывала, что совершила ошибку, дав магу знания, о которых он просил. Подарок, видимо, оказался слишком щедрым. Но неужели же то, что она видела его в какой-то неприглядной ситуации, могло стать причиной такого поведения? Может, она сказала или сделала тогда что-то ужасное, а маг протер это из ее памяти, не дав даже шанса извиниться за свои слова?
Нона не знала, что предполагать. Пару раз она под разными предлогами подходила к лаборатории Крапкина, но та была заперта изнутри и на двери светилась руническая табличка «Эксперименты, опасные для жизни». Даже расчеты по своим экспериментам Леонид Яковлевич передавал теперь не Ноне, а непосредственно Елене Ивановне, которая, сколько Нона ни заговаривала с ней об этом, в бумаги заглянуть не позволила.
Ощущение вины росло, причиняя почти ощутимую боль, которая наконец превратилась в злость. С каждым днем Нона все больше сердилась на мага. Злость росла, приобретая вектор и силу, и детонировала в одночасье, когда один из лаборантов Крапкина принес Елене Ивановне очередную порцию расчетов.
– Вам ничего нет, Нона Васильевна, – глядя в стол, проговорил он и вынырнул за дверь.
Нона, не произнеся ни слова, встала и быстрым решительным шагом направилась за ним. Успела поставить ногу в прихлоп двери, пока юноша не запер ее, рванула тяжелую бронированную створку на себя.
– Нельзя сюда, Нона Васильевна. Извините. Опасно… – попытался остановить ее кто-то, однако Нона уже вошла и, не мигая, смотрела на доску, на которой были развешаны карты, испещренные флажками и пометками, длинные свитки топографической магометрии и несколько фотографий, на одной из которых она узнала племянницу.
– А я-то все прятал от вас, Нона, – грустно проговорил Крапкин. – Думал, проверю все и уже потом скажу. Удивительная вы все-таки женщина, ничего от вас не утаишь.
– Как это?.. Что? – попыталась выговорить Нона, однако нужные слова никак не шли в голову.
– Подойдите, посмотрите. Что непонятно будет, я расскажу. Благодаря воспоминаниям, что подарила мне ваша Оля, я кое-что понял… и не скажу, что рад этому. С одной стороны, это поможет уничтожить «слизь». Точнее, поможет сделать так, чтобы она больше не появлялась. С другой…
– Все-таки, Нона Васильевна, может, дождемся результатов повторных тестов? – шепотом спросил маг Крапкин. Нона посмотрела на него строго. Зойка хорошо знала этот взгляд: сестра всегда смотрела так, если ей казалось, что младшая не понимает очевидных вещей.
– Оле нельзя больше лечить, – резко подытожила она. Зойка не понимала, чего от нее хотят. Едва она вышла из палаты, все еще сжимая в руке свернутый в трубку довоенный «Октябрь» – читала выздоравливающим «Горячий цех» Полевого, – как ее подхватила под руку сестра, позади которой маячил мрачный, как могильщик, институтский маг, и потащила в ординаторскую. Там – чудом или волей мага – не было ни души. Нона отступила к двери, а неуклюжий колдун из института вывалил на Зойку торопливым шепотом целую кучу цифр и данных, то и дело неуверенно заглядывая в глаза Ноне. Они оба смотрели так, словно Зойка обязана была сама догадаться, как реагировать. Но она не могла, не понимала, о чем речь.
Оля лежала в кабинете главного врача, прикрытая халатами и накрепко прикрученная к кушетке. Раненых магов привезли утром, так что девочку пришлось вызвать с первого урока, и майор наорал на Зойку прямо во дворе перед соседскими бабушками, у которых она как раз забирала белье для стирки. Белье пришлось оставить изумленным и напуганным старушкам. Румянов бранился всю дорогу, требуя, чтобы Зойка всегда находилась поблизости от дочери, потому что Олина помощь может понадобиться в любой момент. «Вот увезем ее на вертолете магов спасать, а вас оставим по дворам побираться. Превысим километраж «Материнского слова» – что будет? Или задержимся поблизости, но больше чем на трое суток. Проклятье хотите попробовать, Зоя Васильевна? Все гордость ваша! Хотите своими силами жить. За то и платим хорошо, когда страна в руинах, чтобы вы от дочери не отходили. Хотите сами зарабатывать – устройтесь в школу полы мыть, но чтоб при Оле быть неотлучно».
Слова майора еще гудели в голове, не позволяя пробиться крапкинским цифрам.
Тут-то и рубанула Нона, слишком хорошо видевшая по лицу младшей сестры, что та не понимает, в чем дело:
– Оле нельзя больше лечить. Ни ей, ни кому из таких, как она. – И добавила, видя растерянное недоумение сестры: – Чем больше лечит, тем больше «Серой слизи» будет выкипать из земли. Видишь?
Маг расстелил на столе главврача поверх разложенных медкарт разрисованные карты разных районов.
– Тебе сейчас об этом Леонид Яковлевич говорил, но ты как будто и не слышала. Вот, видишь даты под флажками? Ты на синие смотри – это Олины. Каждый раз, когда она лечит, в то время когда лежит привязанная, – «слизь» кипит.
– А остальные чьи? – всматривалась в карты Зоя.
– Да какая разница чьи?! – рассердилась Нона. – Других таких же лекарей, работающих со «слизью», как Оля. Их ведь в Союзе несколько. И чем больше они работают, чем больше спасают магов, тем сильнее «слизь» расходится. Так ведь, Леонид Яковлевич?
«За что ты нас так не любишь, Нонча?» – вспыхнула в голове у Зойки внезапная неуместная мысль. На мгновение показалось: слишком уж загорелась сестра идеями мага, слишком уж хочется ей обвинить Олю в чем-то плохом, вывернуть наизнанку сделанное девочкой добро. Отчего? Потому что немка она? Или оттого, что колдунья?
– Вы поймите, Зоя. Оля делает очень хорошее дело, лечит людей после маготравм. – Маг словно прочел ее мысли. – Но… боюсь, она не белый маг… не совсем… Я несколько раз просмотрел магометрические данные вашей дочери, даже заказал для нее новый, более сложный профиль. Вот результаты.
Крапкин положил перед Зойкой какую-то большую желтую справку с тремя печатями. Она машинально взяла бумажку, поднесла к глазам.
– Этот анализ проведен во время лечения лейтенанта Косухина, последней выжившей жертвы «Серой слизи». Во время таких воздействий Оля использует негативную энергию. Проще говоря – энергию смерти и ненависти. Ее запасы в земной коре сейчас очень велики – война закончилась совсем недавно, боль, злоба, отчаяние буквально пропитали магический слой реальности. А ваша дочь, – что с нее взять, дитя, – она просто интуитивно потянула силы из источника, который показался ей обильнее других. Но использовать такую энергию – словно намеренно расширять брешь, через которую «Серая слизь» выходит в нашу реальность. Если сложить некоторые данные… получается… Она высвобождает зло, скопившееся в земле. Чем дальше – тем больше очаги вскипания. Если Оля и остальные продолжат лечить, используя негативную магию, мы… можем оказаться в ситуации, когда маги даже ценой собственной жизни не смогут защитить людей от разлива магической субстанции, представляющей собой концентрат худших чувств и желаний человека.
– А если ваши данные не верны? – уцепилась за соломинку Зойка. Сестра была слишком уверена, а маг, напротив, заметно сомневался, и это вселяло надежду.
– Цифры никогда не врут, – рассердилась Нона. – Люди – да, заблуждаются. В том и сила человека, что он может признать свою ошибку. Позволять Оле работать с маготравмами – ошибка. Ошибается твой майор, а расплачиваются ни в чем не повинные маги.
– Но она ведь лечит. Как такое может быть, что это плохо? – возмутилась Зойка. – И немагические травмы лечит, и последствия заклятий разных. И всегда нам говорили, что она белая волшебница…
– Белая, – успокоил Крапкин. – Обычно. Она и дальше может лечить при помощи собственного ресурса и позитивных токов магической энергии. Но такие вещи, как «слизь», древние проклятья или воздействия вроде «Материнского слова», – они имеют несколько иную магическую структуру и откликаются магии, которой сейчас уже не умеют и не могут пользоваться большинство специалистов. В древности, когда война была частью жизни человека, такая магия использовалась широко. Она, в принципе, даже не может быть названа черной в полном смысле слова. Просто из-за «Материнского слова» Оля стала родственна этой силе и получила возможность ею пользоваться на благо отдельных людей. Но… этим она подвергает опасности многих, кто может оказаться в местах выкипания «Серой слизи». Мы еще не передали материалы майору Румянову и в вышестоящие инстанции и не передадим, пока не перепроверим еще несколько раз. Сейчас это скорее наметки… Они просто отмахнутся от нас. Никто не запретит Оле пользоваться своим лекарским даром, наоборот, они будут все так же срывать вас в любое время дня и ночи, если пострадает кто-то из магов. Вы должны поговорить с дочерью.
- Предыдущая
- 54/126
- Следующая
