Богиня света - Каст Филис Кристина - Страница 58

• Предыдущая
• 58/77
• Следующая

– Я смеюсь над сочинителями этих историй, а не над тобой. Они заклеймили меня как богиню-недотрогу просто потому, что я отказываюсь связать себя с кем-то одним. Я люблю, когда мне того хочется. Я сама решаю, кто это будет, когда и где. Для меня истинное наслаждение рождается только свободно. И мой главный возлюбленный – лес, а мои старейшие наперсницы – нимфы. И могу заверить тебя: я отнюдь не девственница.

Артемида вышла из комнаты, и ее мелодичный смех уплыл вслед за ней.

Памела с удивлением заметила, что Аполлон избегает ее. И еще больше она удивилась, что его уклончивость слишком сильно ее обеспокоила. Он все же посматривал на нее, но как только она пыталась встретиться с ним взглядом, он тут же отворачивался и делал вид, что очень занят разговором с ближайшим из рабочих. Он избегал ее даже во время обеденного перерыва. Памела сидела вместе с Эдди и Артемидой и наблюдала, как они отчаянно флиртуют, в то время как сама она с удовольствием жевала великолепные, невероятно вкусные сэндвичи, которые приготовил для всех гениальный повар писателя. Аполлон же лишь остановился возле стола ровно настолько, чтобы взять один сэндвич и коротко, отстраненно улыбнуться Памеле, прежде чем снова вернуться к архитектору, который не отходил от того места, где рабочие уже начали ставить столбы для фундамента купальни.

Нельзя, конечно, сказать, что Памела ничем не занималась. В этот день им предстояло решить, какими будут полы в купальне, и это превратилось в грандиозное событие. Сначала Эдди хотел устроить у себя чудовищную копию дурацкого настила из фальшивого камня, весьма щедро представленного в «Форуме». К счастью, Артемида, стоявшая в царственной позе на возвышении и державшая в руке лук вместо вчерашней вазы, покачала головой и коротко сказала: «Ох, нет, Эдди, это же просто жуть!» И фальшивый камень был мгновенно отвергнут. Потом Памела попросила троих представителей фирм, производящих покрытия из натурального камня, принести лучшие образцы мрамора. И тут началось… Эдди был полностью захвачен разнообразием цвета и фактуры камня, он метался от одного ошеломляющего образца к другому, теряя рассудок от восторга и настаивая, чтобы для каждой комнаты была выбрана своя цветовая гамма.

В итоге он довел Памелу до ужасной головной боли.

Она пыталась объяснить писателю, что если от мрамора «Сантьяго» – с красными, золотыми, желтоватыми и зелеными прожилками – сразу перейти к «Вер-де Файр», в котором преобладают светло-зеленые, желтые и черные тона, а потом к «Золотой Александре», которая… ну, в основном золотая, – это будет чудовищной дизайнерской ошибкой.

И снова ее спасла Артемида.

– Мне нравится вот этот, – заявила она, показывая изящным пальчиком на никем не замеченную небольшую плитку, лежавшую в стороне от других.

– Правда, моя богиня? – встрепенулся Эдди, всем своим видом изображая внимание.

Памела чуть ли не бегом бросилась к указанной плитке. Камень был мягкого кремового цвета, с переходами к сливочному и кое-где желтому и золотистому. Памела улыбнулась.

– Он чудесный, но это не мрамор. Это полированный известняк.

Она взяла плитку и принесла ее Артемиде. Богиня ласково провела рукой по гладкой поверхности камня.

– Он мягкий и безупречный.

Артемида посмотрела на писателя и промурлыкала:

– Эдди, мне бы очень понравилось, если бы к моей обнаженной коже прикасался вот такой камень.

Глаза Эдди потемнели.

– Тогда позволь мне выполнить твое желание, богиня. Я выбираю этот известняк для пола в моем скромном доме.

Скромный дом? Ох, великие боги… Памеле хотелось возвести взор к небесам… но вместо этого она благодарно подмигнула Артемиде и начала изучать спецификации, чтобы заказать нужное количество восхитительного камня. Но не успела она покончить с этим, как ее вдруг посетило вдохновение. Велев торговцу немножко подождать, она, усмехаясь, села рядом с Эдди на скамью у возвышения, где стояла Артемида.

– У меня появилась идея, и, возможно, вам она покажется интересной, – сказала Памела.

– Так скажите скорей, Памела!

– Ну… как бы вы посмотрели на то, чтобы сделать полы из известняка во всей вилле, кроме купален? В купальнях вы могли бы позволить себе что угодно – и даже выбрать разные сорта мрамора для каждого помещения, а уж потом мы подберем цветовую гамму и отделку, чтобы подчеркнуть именно этот особенный мрамор. Это было бы похоже на путешествие – из комнаты в комнату, с новыми впечатлениями. А там, где к купальням будут примыкать анфилады спален – например, комнаты хозяина и пять гостевых помещений, – мы могли бы взять один из цветов выбранного мрамора и использовать его как основной акцент.

– Что за чудесная идея, Памела! – воскликнула Артемида с искренним, похоже, энтузиазмом. – А как весело будет выбирать все это!

Гулкий смех Эдди заставил несколько человек оглянуться и посмотреть в их сторону.

– Неплохо придумано, Памела!

Памела улыбнулась большому мужчине.

– Ваш дом, похоже, станет по-настоящему уникальным, Эдди.

И в первый раз за последнее время Памела действительно хотела сказать комплимент. Потом она позвала остальных продавцов камня и велела принести все образцы мрамора.

Она изучала квадратики мрамора, понемногу отпивая из бутылки ледяную шипучую воду, когда почувствовала на себе взгляд Аполлона. Снова. Памела подняла голову. Должно быть, он сделал небольшой перерыв, потому что просто стоял на другой стороне двора, как бы глядя на набросок через плечо художника, рисовавшего его сестру. Пожалуйста, пусть он не отворачивается, подумала она. И осторожно улыбнулась. Аполлон улыбнулся в ответ, но тут же его лицо изменилось, как будто бог света напомнил себе о чем-то, и уставился на рисунок. Памела вздохнула.

– Зачем вы его мучаете?

Голос Эдди, непривычно тихий, раздался совсем близко от нее. Памела вздрогнула, мысленно чертыхнувшись; и как он сумел подкрасться так тихо? Памела подняла взгляд на писателя, готовая заявить, что понятия не имеет, о чем он говорит… но выражение искренней заботы на его лице заставило ее сказать совсем другое.

– Я не хочу мучить его. Я просто не знаю, что с ним делать, – пробормотала она.

– Вы знаете, что он любит вас?

Памела удивленно моргнула, а Эдди негромко, раскатисто рассмеялся.

– Вам не следует забывать, что я писатель. Я постоянно наблюдаю за миром вокруг себя. Кроме того, Фебус не слишком-то и пытается скрыть свое чувство к вам; это вы пытаетесь никак не показать свое стремление к нему. Разве не так?

– Так, – тихо ответила Памела.

– Я понимаю, что с моей стороны несколько бесцеремонно задавать такой вопрос, но все же – почему? Он выглядит человеком блестящих достоинств.

Памела замялась, не зная, можно ли сообщить писателю хотя бы часть правды.

– Вы можете ничего не опасаться, Памела. Что бы вы ни сказали, это никак не повлияет на наши деловые отношения. А мне было бы приятно думать, что вы считаете меня другом. Люди частенько заявляют: нельзя смешивать деловые отношения с удовольствиями. Вот глупость! Какой же бесцветной должна быть их жизнь, если они тащатся по ней в одиночестве, под грузом таких строгих правил! Так что скажите мне, что именно мешает вам сблизиться с Фебусом?

Памела заглянула в глаза Эдди. Они были простодушными и полными теплого сочувствия.

– Если я скажу вам правду, не придется ли мне опасаться, что все это потом появится в ваших книгах?

На этот раз хохот Эдди разнесся по всему двору.

– Ну, такая опасность есть всегда, если дружишь с писателем!

Он наклонился к Памеле и понизил голос до шепота:

– Но я могу поклясться, что все имена будут изменены.

Памела, повинуясь одному лишь внутреннему ощущению, брякнула:

– Я просто боюсь, что мне будет больно. А вы не боитесь?

Эдди перевел взгляд с Памелы на Артемиду. На мгновение его лицо омрачилось печалью, но писатель тут же глубоко вздохнул – и печаль исчезла, сменившись понимающей улыбкой.

• Предыдущая
• 58/77
• Следующая