Богиня света - Каст Филис Кристина - Страница 18

• Предыдущая
• 18/77
• Следующая

– Ну… чтобы вы знали: я рассчитываю на эту вашу клятву.

Он снова улыбнулся ей.

– Я о другом и не думал, Памела.

Они шли рядышком через торговую зону к главному входу во «Дворец Цезаря». И по пути Памела невольно отмечала, какое внимание привлекает Фебус; это было слишком, до тошноты очевидно. Женщины просто не могли отвести от него глаз. Но она заметила и еще кое-что: Фебус совершенно не смотрел на других женщин. Он не улыбался им. Его глаза не искали «случайных» взглядов тут и там.

Он просто шел не спеша, подстраиваясь под короткий шаг Памелы. И внимательно прислушивался ко всему, что она говорила. Его ответы были и остроумными, и интересными. И ему нравилось глазеть на витрины. Действительно нравилось. Хотя он не задерживался перед ними и не предлагал зайти внутрь, но в то же время и не скрывал любопытства.

Он наслаждался окружающим.

От этой мысли Памела протрезвела. Или, может быть, она была на самом деле оглушительно пьяна и до сих пор находилась в «Забытом погребке» и, сидя на стуле, погрузилась в дурной сон.

Нет, поправила себя Памела. Все это не может быть галлюцинацией.

А может, он голубой? Памела искоса глянула на спутника, увидела его синие глаза и соблазнительно улыбнулась. Он ответил ей улыбкой настолько привлекательной и теплой, что невозможно было предположить, что он не гетеросексуал. Нет. Он определенно не гей… Тогда что с ним не в порядке? Должно же быть что-то…

– Вы женаты? – внезапно спросила Памела.

Золотистые брови сдвинулись.

– Нет. Я никогда не был женат.

– Ну а как насчет подружки или чего-то в этом роде?

– Не имею.

– Так вы совершенно свободны?

– Да, – решительно ответил он.

Ну, по крайней мере, проблема не в этом. Во всяком случае, теоретически.

Фебус мягким движением остановил Памелу перед магазином, над которым значилось: «Джей Стронгуотер»; в витрине были выставлены рамы для картин, инкрустированные драгоценными камнями.

– Воистину блестящая работа, – задумчиво произнес Фебус. – Этот мастеровой обладает необычайным талантом.

– Да, они великолепны, – согласилась Памела.

Присмотревшись, она увидела ценник на одной из самых маленьких рамочек. – Четыреста пятьдесят долларов! За крохотную рамку для картинки! Не думаю, что они уж настолько хороши.

Аполлон повернулся к ней и осторожно взял за подбородок.

– Думаю, найдутся и такие картины, что окажутся достойными подобного обрамления.

Когда он посмотрел на нее так внимательно (да как ей вообще в голову могло прийти, что он голубой?!), Памела ощутила трепет во всем теле, как будто вернулась на младший курс колледжа, а он был ее возлюбленным. Они с Фебусом стояли так близко друг к другу, что Памела чувствовала его запах – запах мужчины, смешанный с запахом шелка рубашки и чем-то еще… чем-то столь же неуловимым, сколь и обольстительным. Это напомнило о жаре. О жарком солнечном свете на белом песке пляжа, где обнаженные тела раскинулись свободно и непринужденно…

Памела рассмеялась – пожалуй, слишком легкомысленно – и тронулась с места.

– Фебус… – Она провела рукой по волосам, пытаясь утихомирить разбушевавшееся сердце. Думаю, вы романтик.

Его глаза сверкнули, он улыбнулся ей.

– Это ведь хорошо.

Она посмотрела на него одобрительно.

– Большинству мужчин не нравится, когда их называют романтиками. Им хочется быть настоящими мачо.

– Слишком часто мужчины бывают глупы.

– Согласна с вами целиком и полностью, – решительно заявила Памела.

Аполлон расхохотался, наслаждаясь ее искренностью.

– Я не такой, как большинство мужчин. И я намерен совершенно романтическим образом поухаживать за вами.

– Ох… – Памела запнулась, не зная, как реагировать на подобное заявление.

Аполлон снова рассмеялся, но ничего больше не сказал. Он просто смотрел на Памелу. Его слова взволновали девушку, и богу света понравилось, как ее щеки мгновенно залились нежным розовым румянцем. Из-за короткой стрижки шея Памелы выглядела необычайно длинной. Его губы просто сами тянулись к ямочке между ключиц. Фасон одежды Памелы был таким же непривычным для Аполлона, как и то, что было надето сейчас на нем, но ему нравились мягкие, женственные линии ее платья и глубокий каплевидный вырез, открывавший верхнюю часть округлых грудей. Памела была миниатюрной, но обладала истинно женскими формами. И ее ноги были стройными… Как только она может ходить в таких опасных туфлях? Это же просто узенькие полоски ткани, прикрепленные к длинным шипам! Но хотя туфли и выглядели странно, все же благодаря им лодыжки девушки казались очень изящными и гибкими, а отличной формы ягодицы соблазнительно покачивались, когда Памела шла рядом с ним.

Памела чувствовала, что спутник наблюдает за ней, и от этого внутри у нее все прыгало, как шарики на китайском бильярде. «На что он смотрит? Боже, до чего же он хорош! И пахнет так, что его хочется съесть. Может, ему кажется, что я слишком толстая? Ох, только бы он не оказался серийным убийцей!» Мысли Памелы неслись по кругу. Но что же в нем такого, что внезапно пробудило все забытые чувства?

«Не будь дурочкой», – сказала она себе.

До знакомства с Дуэйном у нее никогда не возникало трудностей со свиданиями. И она осталась все той же Памелой, только постарше и поумнее. По крайней мере, теоретически. Памела остановилась перед ювелирным магазином Фреда Лейтона, где в витрине красовались изумительные длинные серьги с бриллиантами; их обрамляли треугольные зеркала. Памела увидела там отражение своих глаз.

Необходимо взять себя в руки и проанализировать ситуацию. Она просто воспринимает все серьезнее, чем нужно. В зеркале ее взгляд встретился с твердым взглядом Фебуса, и снова она почувствовала это: невыразимую словами связь, что внезапно возникла между ними. Памела глубоко вздохнула, стараясь расслабиться.

– Когда вы сказали, что клянетесь в том, что я буду с вами в полной безопасности, на каком языке вы говорили? – спросила она.

– На греческом, – ответил ее спутник.

– Это единственный иностранный язык, который вы знаете?

Он покачал головой и ненадолго замялся, прежде чем ответить.

– А я вообще ни одного не знаю, – призналась Памела. – Ну, не считая того, что могу заказать по-испански сыр, еще одну горячую сальсу и пиво. К тому же это скорее испинглиш.

В ответ на его вопросительный взгляд Памела усмехнулась и пояснила:

– Испинглиш – это дурная смесь испанского и английского. У меня нет способностей к языкам, и я просто завидую полиглотам.

От ее слов Аполлону стало немножко неловко. Его «дар» к языкам не представлял собой ничего особенного – во всяком случае, для бога света. Он ведь из двенадцати главных бессмертных; а им известны все человеческие языки.

– Ну, лучше всего мне знакомы греческий и латынь, – уточнил он.

– А что вы сказали перед тем, как пошли в магазин Армани? Это тоже было по-гречески?

Аполлон с удовольствием наблюдал, как рыжевато-карие глаза Памелы отражали дробящийся свет бриллиантов.

– Да, это тоже был греческий. Я сказал: «Пока, сладкая Памела». Вы знаете, что на греческом ваше имя как раз это и означает – «все сладкое»? «Пам» – это «все, целиком», «мели» – «сладость». Так можно сказать о меде или о цветочном нектаре.

– Я и не представляла. Мне всегда казалось, что имя у меня скучное, заурядное.

– Все, что угодно, кроме этого, Памела!

Когда он произнес ее имя, из-за странного акцента оно прозвучало загадочно и прекрасно. Конечно, подумала Памела, он сумел бы, наверное, и слово «дерьмо» произнести так, что оно показалось бы чистым соблазном. Но, призналась она себе, ей было приятно думать, что ее имя, всю жизнь казавшееся совершенно обыденным, скрывало в себе нечто гораздо большее.

– А ваше имя? Что означает «Фебус»?

– Это значит «свет», – ответил он.

Памела оглядела его блестящие светлые волосы, глаза, что были синее летнего неба…

• Предыдущая
• 18/77
• Следующая