Три повести - Ходза Нисон Александрович - Страница 49

• Предыдущая
• 49/59
• Следующая

Он подошёл к лодке, стал внимательно разглядывать её. Доска на корме была откидная. Старик поднял доску и увидел два коротких весла. «Про этакие весла тот молодой лейтенант тоже говорил, — вспомнил Мирон Акимыч. — Короткие, из дутого металла, гребут бесшумно и такие лёгкие, что, сколько ни греби, руки не устанут». Но Мирон Акимыч всё ещё играл в прятки с совестью. А мешок? Вдруг в мешке лежит такое, что сразу станет понятно — лодка немецкая, затонула ещё во время войны, значит, шпионы и диверсанты тут ни при чём? А если в мешке ценности, то ему по закону полагается доля в деньгах. Может, на эти деньги удастся сладить себе новую шлюпку…

Заткнув пробкой отверстие, он столкнул лодку на воду, вскочил в неё и с силой заработал короткими металлическими вёслами. Вода была по-прежнему прозрачная, мешок на дне казался большим и бесформенным. Мирон Акимыч прикрепил конец верёвки к носу шлюпки, другой намотал на руку и нырнул…

Мешок лежал в лодке, но старик готов был снова выбросить его за борт, потому что понял уже, чем он набит. Камнями! Прибрежными камнями!

Назначение такого груза Пряхин знал. Камни служат якорем. Наполненная водой, прижатая ко дну тяжёлыми камнями, лодка остаётся на месте даже во время большого волнения…

«Вот тебе и золото! — Он тупо смотрел на большие бесформенные камни. — Значит, всё-таки идти на поклон к Дрозду?! Этот накормит! Досыта! Будет тебе уха из петуха! Что же делать?»

Пряхин взглянул на море, точно ища у него ответа на свои мысли. Золотистая дорожка сместилась далеко вправо. Значит, он провозился с лодкой не меньше часа. Целый час! И с каждой минутой нарушитель уходит от побережья всё дальше и дальше. Уходит, радуясь, как ловко провёл он «советских растяп»…

«Пикап» остановился у тропинки. Первым из машины выкатился Мирон Акимыч, за ним выскочила вся тревожная группа — лейтенант Крутов, ефрейтор Бажич и проводник с собакой — старшина Таранов.

— Сюда! — показал Пряхин.

Пограничники бросились вниз по тропинке, из-под ног их с шумом осыпались камни и земля.

Было достаточно одного беглого взгляда на шлюпку, на вёсла, на обрезиненный мотор, чтобы понять: на советский берег высадился нарушитель. Крутов взглянул на часы — семь часов. С одиннадцати вечера до двух часов ночи этот прибрежный квадрат освещали прожекторы. Значит, высадка произошла не ранее трёх часов утра. Четыре часа назад! За это время можно пройти километров пятнадцать. Ночью по незнакомой дороге больше не пройти.

Замаскированная телефонная точка была в двадцати метрах. Крутов связался с начальником заставы и доложил обстановку.

— Преследовать нарушителя! — услышал он приказ начальника заставы.

Лейтенант бегом вернулся к шлюпке:

— Преследовать! Нужен след!

На лице старшины появилась растерянность.

— Какой же след, товарищ лейтенант?! Всю ночь хлестал дождь. А на камнях, на лодке, на вёслах — всюду папашины следы. Он здесь целое утро топтался. Карат на него и набросится…

Крутов и сам понимал, что в такой ситуации собаке след не взять.

— Постойте! — Как всегда в минуту озарения, лицо его приняло мальчишеское выражение. — Лодка затоплена совсем близко от берега. Мотор в исправности. Ясно: нарушитель рассчитывает снова воспользоваться ею, поднять её со дна. Значит, у него должны быть ласты и акваланг с кислородным прибором…

— С них Карат след возьмёт! — обрадовался Таранов.

Услышав своё имя, собака подняла морду, стараясь поймать взгляд проводника.

— Мы его цельный день проищем, этот акваланг! — мрачно сказал Бажич. — Будем искать, чикаться, а гад уползёт. Поймай его потом…

Крутов окинул взглядом берег. Нагромождения древних валунов делали его неприветливым, суровым. За два года службы на заставе лейтенант изучил здесь каждый камень. Сейчас, озирая берег, он старался представить себе, куда нарушитель спрятал акваланг. Лучшее место для этого — пещера, из которой вытекает ручей. Но о ней знают только местные колхозники. В пещеру можно вползти лишь по ручью, сквозь узкий лаз. Зато, когда вползёшь, выпрямляйся во весь рост — такая она большая и просторная…

— Бажичу оставаться у шлюпки, Таранову следовать за мной, — приказал Крутов.

Они шли по самой кромке воды, чтобы видеть весь берег, надеясь обнаружить какие-нибудь, хоть самые ничтожные, изменения в знакомой картине. Пограничники знали: нарушители всегда оставляют следы, только надо уметь разглядеть их.

Они прошли более ста метров, как вдруг Карат натянул поводок и замер, уставившись в воду. Казалось, собака любуется своим отражением в непотревоженной глади воды. Но Таранов знал эту стойку овчарки: Карат что-то учуял. Чуть подрагивая, он обнюхивал камень, едва заметно выступавший из воды.

— След! Ищи след! — приказал Таранов.

Собака рванулась в сторону, сделала небольшой круг и вернулась к этому же камню. По нервной дрожи Карата, по тому, как он тянул поводок, Таранов понял: собака взяла след.

— Ищи! Ищи!

Петляя по берегу, Карат неизменно возвращался к камню.

«Не спрятан ли под ним акваланг?» — подумал Крутов. Он вошёл в прозрачную воду и попробовал сдвинуть камень с места. Камень не тронулся.

— Давай вместе! — бросил он Таранову.

Камень не поддался и теперь, он намертво врос в морское дно. А собака по-прежнему не отрывала от него морды.

— Догадываешься? — отрывисто спросил Крутов.

Таранов кивнул головой:

— Шёл по воде да наступил в темноте на камень…

— А дальше — опять по воде, и, конечно, никаких следов. Вот Карат и петляет. Зато теперь нам ясно направление вероятного движения нарушителя…

— Должен же он где-то выйти на берег. Тогда уж Карат не оплошает…

Пограничники снова зашагали по кромке берега. Карат вяло трусил впереди, показывая всем своим видом досаду: зачем его заставили уйти от того камня?..

Они подошли к пещере, собака легко перемахнула через ручей, вытекавший из чёрной пасти пещеры, и затрусила дальше. Крутова охватило сомнение, он вспомнил слова Бажича: «Мы будем искать, чикаться, а гад уползёт…». Но куда же в этом направлении мог идти нарушитель? Дальше пещеры двигаться по воде невозможно. Через несколько метров начинается морская впадина — глубина у самого берега около двадцати метров. Значит, нарушитель либо утонул в ней, либо, не доходя до впадины, вышел на берег. Вышел где-то здесь, совсем близко. Но тогда должны быть следы…

Они дошли до впадины — пограничники называли её «Балтийская Атлантида». Следов по-прежнему не было. Карат, виляя хвостом, скорбно смотрел на Таранова…

— Неужели утонул, паскуда? Надо вызвать водолазов…

— Нарушители, товарищ старшина, обычно не тонут. Но всё равно мы должны обнаружить его живым или утопленником.

— Да ведь дальше-то идти некуда, товарищ лейтенант! Следов на берегу нет. Получается: либо он утонул, либо улетел на небо.

— Некуда ему отсюда податься, — сказал Крутов. — Пошли обратно. А собака твоя — не овчарка, а старая корова!

Старшина обиженно поджал губы, но смолчал.

Они вернулись к пещере. Из мрачного зева прибрежной скалы, сердито ворча, вытекал ручей. Крутов резко остановился.

— Давай без чудес! — обратился он к Таранову, убеждая в чём-то не только старшину, но и самого себя. — Рассуждай! Установлено: нарушитель после высадки пошёл в этом направлении. Шёл по воде и на берег не выходил. Иначе Карат взял бы его след. Возможны два варианта. Первый: не зная рельефа дна, он утонул в «Балтийской Атлантиде». Но отбросим этот успокоительный вариант. Второй вариант: нарушитель шёл по воде не только в эту сторону, но и в обратную. Понимаешь?

— Он что, явился к нам гулять? Взад-вперёд?!

— Объяснять некогда. Давай за мной!

Крутов зашагал по ручью к пещере. Теперь Таранов догадался, о чём говорил лейтенант. Значит, диверсант знал о пещере и о ручье, по которому можно попасть в пещеру, не оставляя на суше следов. Если в пещере обнаружится акваланг, значит, лейтенант прав: нарушитель дошёл по воде до ручья, по ручью вполз в пещеру, спрятал акваланг и ласты, вышел по ручью обратно в море, вернулся к месту высадки и, обрабатывая порошком следы, поднялся тропинкой к лесу…

• Предыдущая
• 49/59
• Следующая