Великая война не окончена. Итоги Первой Мировой - Млечин Леонид Михайлович - Страница 25

Здесь, на северо-западе Бельгии прошли три крупных сражения. В общей сложности в боях погибли полмиллиона человек. За четыре года войны город превратился в руины. Уинстон Черчилль предлагал не восстанавливать Ипр, сохранить как памятник войны.

В последние недели Первой мировой, с 1 октября по 11 ноября 1918 года, страны Антанты постоянно применяли иприт. Жертвами стали двенадцать тысяч немецких солдат и офицеров. За всю войну пустили в ход 112 тысяч тонн отравляющих веществ.

Фриц Хабер получил погоны капитана. Говорят, он встретил весть о присвоении звания со слезами радости.

К 1918 году пустили в ход 124 тысячи тонн различных химических агентов. Результат: 90 тысяч убитых, более миллиона пострадавших. Многие ослепли, страдали болезнями легких, и у них были проблемы с дыхательной системой до конца жизни.

Во Вторую мировую химическое оружие не понадобилось. Зато пригодилось странам третьего мира – это атомная бомба для бедных. Президент Ирака Саддам Хусейн пустил его в ход против Ирана, травил химическим оружием курдские деревни. Накопленный в Сирии арсенал химического оружия пошел в ход во время гражданской войны в XXІ веке.

Применение немцами иприта было актом отчаяния – в 1915 году наступательный порыв кайзеровской армии выдохся. Фронтальные атаки стали бессмысленными – из-за нового оружия. Армии увязли в позиционной войне. За каждый отвоеванный метр платили большой кровью.

Войска сидели в траншеях, и все искали способы прорваться через линию укреплений противника. Деньги устремились в военное производство. Выяснилось колоссальное значение промышленности для ведения боевых действий. Экономический потенциал воюющей державы обрел стратегический смысл. Война теперь означала полную мобилизацию общества и вела к большим жертвам среди мирного населения.

Как раз накануне начала войны американец Генри Форд наблюдал за тем, как с конвейера сходят его автомобили. Машина, которую прежде собирали 12 с половиной часов, была готова за полтора часа, точнее, за 93 минуты. Новая организация промышленного производства позволила бесперебойно снабжать армию средствами уничтожения.

Место мужчин у станка заняли женщины – по обе стороны линии фронта. Но квалифицированных рабочих не хватало. Армия жаловалась, что поступает слишком много бракованных боеприпасов.

Когда война только начиналась, на фронт отправлялись как на прогулку. Но воодушевление и восторг быстро испарились. Выяснилось, что война – это не щекочущее нервы волнующее приключение, а смерть и увечья. Залитая кровью земля, гниющие на поле боя трупы, ядовитые газы, от которых нет спасения.

Артиллерийские обстрелы продолжались часами. Солдаты не выдерживали обстрела, выскакивали из траншеи и попадали под губительный огонь. «То, что происходит во время ближнего боя, абсолютно непознано, – писал солдат, ставший историком. – Никто не изучал это страстное искушение убежать».

Усилиями химиков нитроглицерин и пироксилин изменили поле боя. Артиллерийские снаряды несли высокоэффективные взрывчатые вещества. В отличие от обычного пороха они не оставляли даже дымка, который прежде помогал увидеть, что в тебя стреляют, да и дальность стрельбы увеличилась.

Использование глицерина в противооткатном механизме артиллерийского оружия избавило наводчиков от необходимости заново прицеливаться после каждого выстрела, это превратило пушку в скорострельное оружие – она извергала двадцать снарядов в минуту.

На вооружение поступили гаубицы, артиллерийские орудия, способные стрелять не только прямой наводкой, но и по навесной траектории – с невидимой глазу закрытой огневой позиции. Огонь тяжелой артиллерии стал точным благодаря математическим вычислениям, данным аэрофотосъемки и донесениям разведки.

Военные требовали от промышленности найти сплав, из которого можно изготовлять оружейные стволы, выдерживающие высокие температуры. Исполнить заказ взялся металлург-самоучка Гарри Бреарли из английского города Шеффилд. Он создавал различные сплавы, в том числе добавляя хром. Казалось, ничего не получается. Но Бреарли заметил, что некоторые сплавы не подвергаются коррозии. Так в 1913 году он придумал нержавеющую сталь. Для орудийных стволов его сталь не подошла. Но из нержавейки стали делать авиационные двигатели, а потом уже многое другое, включая вилки и ножи.

Телефон, ставший главным средством связи, позволял быстро реагировать на изменения обстановки на поле боя. К 1917 году немецкая армия протянула 920 тысяч километров телефонного кабеля. Но поскольку их легко было перерезать, появилось и армейское радио. Переговоры шифровали, но шифры разгадывались. Оттого не отказывались и от посыльных, и от голубиной почты. В обиход вошел буквопечатающий телеграфный аппарат «Бодо». Текст телеграммы печатался обычными буквами, а не условными знаками – точка и тире. Послание можно было сразу прочитать. И, если нужно, продиктовать телеграфисту ответ. «Бодо» позволял передавать одновременно несколько телеграмм в оба направления.

Воинские части связывались между собой по телефону и телеграфу, но бесконечные артобстрелы рвали провод. И враг мог подсоединиться к линии и все услышать. Тогда придумали аппаратуру для тайной телефонии – слабый сигнал постоянного тока вражеские индукционные съемники не могли перехватить.

Появились радиостанции, ведущие радиоразведку, и полевые радиопеленгаторы (см.: Военно-исторический журнал. 2013. № 3). Российские штабы легкомысленно переговаривались по телеграфу открытым текстом. Или же удовлетворялись примитивными шифрами.

«В военное время от качества шифров зависела судьба армий и народов, – вспоминал русский военный агент во Франции граф Алексей Алексеевич Игнатьев. – Никогда раньше шифры не играли такой роли, как в Первую мировую войну. Приходилось передавать военные тайны между союзниками, разделенными непроницаемой стеной неприятельских фронтов. Через голову врагов понеслись по невидимым волнам эфира секретнейшие документы.

Беда была только в том, что перехватить радиовещание оказалось гораздо проще, чем захватить вражеского посланца. Военные шифры были доступны для детей младшего возраста и уж тем более для немцев. Трагическая гибель армии Самсонова в начале войны была связана с тем, что немцы перехватили русскую радиотелеграмму».

Странные пациенты стали поступать в госпитали. Они не были ранены, но потеряли зрение и обоняние. Некоторые не могли стоять на ногах, говорить, некоторые ничего не помнили, других постоянно тошнило, и они не могли контролировать себя. Потеря памяти была самым частым симптомом, многие ничего не помнили после того момента, как рядом с ними разорвался снаряд.

Врачи не понимали, что происходит: на теле нет ран, но солдат небоеспособен… Рвота, нарушение координации, сильнейший озноб, вспышки ярости – люди в форме не могли прийти в себя. Война разрушала не только тела, но и нервы солдат. Парализованные, потерявшие координацию, слепые, глухие, немые, страдавшие тиком и тремором нескончаемым потоком шли через кабинеты психиатров.

Германские врачи считали своим священным долгом вернуть как можно больше пациентов на поле боя. Приказ прусского военного министерства, изданный в 1917 году, гласил: «Главное соображение, из которого следует исходить при лечении нервнобольных, – это необходимость помочь им отдать все силы фронту».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.