Сердце напрокат - Серова Марина Сергеевна - Страница 7

• Предыдущая
• 7/47
• Следующая

Кстати, это была одна из причин, по которой я покинула службу. Умирать ради высоких целей я была согласна, убивать – тоже. Но вот жертвовать кем-то… Видимо, я оказалась плохой ученицей. Не смогла переступить через какие-то нравственные устои. Видимо, даже долгое обучение не смогло их расшатать во мне. Потому что это скрепы, на которых держится личность. И остается либо принять правила игры, утратив какую-то важную часть себя, либо… ну, именно так я и поступила.

Скрыннику за пятьдесят. В его времена мало кто мог позволить себе такую роскошь, как позволила я. Собственно, могу привести только один пример – Суворов. Не граф Александр Васильевич, полководец, перетащивший свою армию через Альпы, а другой – перебежчик, прошедший жестокую, но эффективную школу ГРУ и написавший об этом книгу.

Единственный вопрос, который я задала Скрыннику в машине, был таким:

– Вы сами позвоните Андрею Станиславовичу или это сделать мне?

К чести безопасника надо признать – он не колебался ни секунды.

– Я сам, – сквозь зубы процедил мужчина и достал телефон.

Я не стала делать вид, будто не слушаю разговор начальника СБ со своим хозяином. Мне было слышно даже то, что говорил Новицкий. Вот уж не думала, что бывший студент тети Милы знает такие слова…

Скрынник сидел с помертвевшим лицом и отвечал односложно. Оправдаться он даже не пытался – да и как тут можно было оправдаться? Наконец Новицкий рявкнул:

– Дай мне Охотникову!

Скрынник протянул трубку мне.

Не тратя время на ненужные разговоры, олигарх жестко приказал:

– Обеспечьте безопасность моего сына в больнице. Я скоро приеду.

И прервал связь. Ну, насчет «скоро» – это он загнул. Лететь ему через половину земного шара, и даже очень большие деньги не отменяют законов природы. Так что Новицкий прибудет в лучшем случае к завтрашнему утру…

Ночевать я устроилась на стуле в палате Стаса. Поскольку спать я не собиралась, а комфорт меня мало интересовал, это было самым разумным в сложившейся ситуации. Поскольку Андрей Станиславович дал приказ обеспечить безопасность юноши именно мне, я принялась действовать так, как считала нужным, не обращая внимания на господина Скрынника и не делая в его сторону реверансов. Мне было плевать на его уязвленное самолюбие, злобные взгляды и тому подобное. Главное – чтобы Стас пережил эту ночь. Утром приедет его отец – вот он пусть и решает, что делать дальше.

Моего подопечного осмотрели врачи – сразу по приезде в больницу я подняла такую суету с легким привкусом паники, напугав провинциальных медиков зловещей фигурой столичного олигарха, что к Стасу пригласили целый консилиум. Ничего, бдительность излишней не бывает. А вдруг у парня какая-нибудь внутренняя травма, невидимая глазу? Это ведь именно я отвечаю за жизнь и здоровье Новицкого-младшего.

Но ни профессор в накрахмаленном халате, ни целая стая травматологов, ни рентген, ни томограф не выявили у юноши ничего серьезного. Диагноз остался прежним – легкое сотрясение мозга и рваная рана на голове.

Стасу как следует обработали рану, укололи антибиотик и обезболивающее – и отправили в комфортабельную ВИП-палату, поскольку больше ни в какой врачебной помощи сын олигарха не нуждался.

Стас лежал на кровати, глядя в потолок застывшим взглядом. Я осмотрела палату, подходы к ней, пути возможного отхода вместе с охраняемым объектом (тьфу-тьфу-тьфу, но лучше быть готовой к любым неприятностям). Больше мне делать было решительно нечего, поэтому я с чистой совестью расположилась на стульчике у двери, стараясь не пялиться на подопечного в упор, чтобы не нервировать парня.

Пациент мне достался беспокойный. Стас ни минуты не лежал неподвижно, как полагается образцовому больному. Новицкий то садился, то ложился, пару раз даже встал с кровати и подошел к окну. Пришлось вежливо, но твердо вернуть парня в постель.

– Между прочим, на соседней крыше вполне может сидеть снайпер, – дружелюбно сообщила я. Обычно после такого клиенты пугаются и становятся кроткими, как овечки. Тем более что все сказанное мной – чистая правда. Но на юношу это не произвело никакого впечатления.

Я сообразила, что молодой человек беспокоится о судьбе своей невесты. Минут десять понаблюдав за тем, как парень мечется по палате, я приняла решение. И предложила:

– Стас, давайте мы с вами заключим сделку.

Ага, проняло! Юноша отошел от окна и остановился передо мной, изумленно уставившись на мою скромную персону:

– Сделку? Какую еще сделку?

Я пожала плечами:

– К примеру, такую. Вы немедленно вернетесь в постель и не покинете ее до тех пор, пока доктор не разрешит. А я со своей стороны обещаю вам узнать, как обстоят дела у Маши.

Новицкий немедленно согласился. Я выглянула в коридор и подозвала одного из охранников. Этих двоих оставил мне Скрынник. Собственно говоря, он хотел посадить парней в палату к Стасу, но я решительно пресекла поползновения безопасника вернуть себе былое влияние. Я заявила, что получила от старшего Новицкого прямой приказ обеспечить безопасность Стасика. И что именно с меня встревоженный отец спросит завтра утром. Поэтому я буду обеспечивать безопасность сына миллионера так, как считаю нужным.

Такая шкурная, прямо скажем, логика Скрыннику была вполне понятна. Он перекосился, как будто у него болели зубы, но не рискнул возражать. Так что я заняла свой пост внутри палаты, а охранники остались снаружи – с четким приказом выполнять все мои распоряжения. Приказ начальства парни встретили с каменными лицами. Ну и ладушки – лишь бы слушались.

Охранник – рыжеватый, почти двухметровый детина – подошел, повинуясь движению моего пальца.

– Послушай, Виталий, у меня к тебе дело.

Охранник чуть шевельнул бровями, удивляясь, что я помню его имя, которое Скрынник назвал всего однажды, да и то неразборчиво. Ну, имена тех, кто в случае чего будет прикрывать мой зад, я стараюсь помнить…

– Так вот, сходи на четвертый этаж, в реанимацию, и спроси, как там больная… Стас, как ее фамилия?

– Голубева, – быстро ответил Новицкий.

– …как там больная Голубева. О ее состоянии доложишь лично мне, – последние слова я добавила вполголоса – так, чтобы Стас не услышал. Если дела Маши Голубевой плохи, вовсе не обязательно сообщать об этом ее жениху прямо сейчас. Есть народная мудрость, она гласит, что с бедой надо переспать ночь. Очевидно, после этого она покажется меньше, чем накануне. Не понимаю, с чего бы это… но с народными мудростями лучше не спорить.

– В общем, не задерживайся, – кивнула я охраннику.

– Не могу я, – неожиданно заявил детина, мрачно глядя на меня.

– Что?! – не сдержалась я. – Тебе что велели? Выполнять мои распоряжения! Вот и выполняй. Одна нога здесь, другая там.

– Не могу, – тоскливо повторил охранник. На меня он старался не смотреть. Видимо, про себя детина прикидывал, от кого ему хуже придется – от меня или все-таки от Скрынника? Чего ждать от меня, Виталий пока еще не знал. Но явно догадывался. То, что охранники тупые – не более чем миф. Тупой охранник долго не живет и карьеры явно не сделает… а вот с нравом своего непосредственного начальства Виталик был хорошо знаком. Так что выбор свой он сделал.

– Босс сказал, наш пост здесь, возле палаты, – пояснил Виталий. – Если я отойду, нарушу инструкции. Так что не могу я, ясно?

Ну что ж, инструкции – это нам понятно. Ладно, попробуем по-другому.

– Давай так, – предложила я Виталию. – На пятнадцать минут я повышаю тебя в звании. На это время ты – личный телохранитель Станислава Андреевича. Сядешь вот на этот стул и до моего возвращения с него не встанешь. А я поднимусь на четвертый этаж сама – так уж и быть.

Виталий с благодарностью кивнул. Я предупредила Стаса, что иду за новостями, усадила охранника на свой стул и отправилась в поход. В разгар дня в больнице было не протолкнуться, и мне даже не удалось с первой попытки втиснуться в пассажирский лифт. Пришлось ждать следующего.

На четвертом этаже было пустынно и тихо. В реанимацию посторонних не пускали, поэтому я подкараулила медсестру в зеленой хирургической форме и шапочке и поинтересовалась самочувствием больной Голубевой.

• Предыдущая
• 7/47
• Следующая