Сердце напрокат - Серова Марина Сергеевна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/47
• Следующая

Не стоило так с ним. Люди старой закалки шуток не понимают в принципе. Но он сам виноват – нечего было наезжать на меня…

С минуту Скрынник глядел на меня холодными глазами рептилии, потом кивнул:

– Говорите.

– Что, прямо здесь? – я обвела взглядом гараж.

– Если это важно, то все равно где, – отчеканил бывший гэбэшник.

Подразумевалось: «Но, скорее всего, это очередные дамские фантазии. Так что говори поскорее, что у тебя там, и проваливай».

Я пожала плечами и произнесла:

– У меня создалось впечатление, что с исчезновением Марины Ивановны все не так просто. Перед отъездом на бал она вовсе не выглядела взволнованной или нервной. Была оживленной, но не более того. И еще – она купила игрушку для дочки и сказала, что отдаст ее вечером, когда вернется с бала. Согласитесь, женщины, которые собираются навсегда покинуть дом, так себя не ведут.

Скрынник пожевал губами. Его глаза сверлили меня, как буравчики.

– Марина ничего не взяла с собой – украшения так и остались в сейфе. У нее в руках не было даже сумочки – она оставила ее в дамской комнате. Это тоже наводит на определенные мысли – а именно, Марина решила уехать внезапно. Очевидно, ей позвонили и под каким-то предлогом выманили из здания. Кстати, где ее телефон?

Честно говоря, я не была уверена, что Скрынник мне ответит. Но он ответил.

– Того колье, что на ней было, вполне хватит на дом в Малибу, – сварливо отозвался безопасник, – а телефон остался в сумочке. Да, это странно. Марина Ивановна плохо запоминает номера, поэтому, чтобы позвонить кому-то, ей придется восстанавливать базу…

– А что с тем знаменитым письмом? – спросила я. – Андрей Станиславович так уверен, что оно подлинное? Откуда оно вообще взялось?

И снова Скрынник утолил мое любопытство.

– Почерк точно ее. А письмо Андрей Станиславович обнаружил у себя в кармане костюма.

Я вскинула брови. Да, припоминаю – сначала Новицкий метался и не находил себе места, обнаружив исчезновение Марины. А потом как-то успокоился и велел всем ехать домой.

– Она подложила письмо в карман его пиджака, когда они с мужем танцевали, – пояснил Скрынник.

Так, вспоминаем – Новицкий протанцевал со своей женой всего один тур вальса в самом начале вечера. После этого он заявил, что тут для его супруги найдутся партнеры половчее, те, что не наступают даме на ноги, и дальше Марина уже танцевала с кем попало, но не с мужем.

Ничего не понимаю! Если письмо оказалось в кармане олигарха в самом начале вечера, то это несусветная глупость! Что мешало Андрею Станиславовичу опустить руку в карман и обнаружить письмо? Тогда побег Марины не удался бы. Ну кто так делает?!

– Вы сами-то верите в то, что все так и было? Что она уехала добровольно? – не скрывая насмешки, спросила я.

Скрынник дернул ртом:

– Андрей Станиславович в это верит.

Ах, вот как! Значит, ты, дорогой господин начальник службы безопасности, готов поддерживать босса а его заблуждениях, лишь бы не вызвать его гнев и неудовольствие?! Да кто ты после этого…

Видимо, Скрынник прочел это в моем взгляде. Он сердито сдвинул брови и прокаркал:

– Факты указывают на это.

– Фа-акты? – протянула я. – Ну, может быть, в деловых вопросах ваш босс просто монстр, но в том, что касается безопасности, он полный профан. Зато вы – профессионал, верно?

– Слушай, чего тебе надо? – взорвался Скрынник, на минуту утратив контроль над собой. – Я не могу лезть в дела его семьи. Это личное, ясно?

Я шагнула вперед, теперь мы со Скрынником стояли в шаге друг от друга. Я видела морщины вокруг его глаз, дряблую кожу щек и холодные глаза.

– Скорее всего, ее похитили, – тихо, едва слышно проговорила я. – Выманили под каким-то предлогом и увезли. И вы, и я это понимаем. Вот только делать вы ничего не хотите. Интересно, почему?

Скрынник моргнул.

– Может быть, для вас важно, чтобы постель олигарха оставалась… свободной?

И тут он меня ударил. Ну, не совсем ударил – его тяжелый кулак рассек воздух там, где секунду назад находилось мое лицо. Я увернулась, и кулак просвистел мимо моего уха.

Скрынник сразу же пожалел о том, что сделал, но было поздно.

– Ну, вы даете!

Я отступила на шаг.

– Подождите! – заторопился безопасник. – Вы не так поняли…

Но я не желала с ним разговаривать. Что ж, раз начальник службы безопасности, на чью помощь я так рассчитывала, превратился в моего врага, придется действовать самостоятельно. Ну и ладно. Я всегда работаю одна…

В доме было тихо, только из библиотеки раздавались голоса. Мне показалось или там действительно кричали?

Ну, раз господин Скрынник не желает выполнять свои служебные обязанности, придется вмешаться мне.

Решив, что стучаться в такой ситуации глупо – а вдруг там как раз сейчас совершается очередное преступление? – я распахнула дверь. И замерла на пороге. Я ожидала увидеть что угодно – к примеру, олигарха с приставленным к виску пистолетом или драку между супругами Берг… Но только не это.

В библиотеке происходила самая настоящая попойка. На зеленом сукне стола выстроилась шеренга бутылок. Чего здесь только не было! Дорогущий коньяк пятидесятилетней выдержки, бутылки русской водки и виски, бренди… Из закуски присутствовала растерзанная коробка шоколадных конфет и яблочко, нарезанное на множество тонких долек. Очевидно, олигарх вспомнил студенческую юность.

За столом сидели Андрей Станиславович и Ойген Берг.

– Евге-ения! – приветствовал меня широкой улыбкой Новицкий. – Присоединяйтесь к нам, дорогая! Ойген, друг мой, ну-ка быстренько штрафную нашей очаровательной гостье!

Н-да, это же надо так надраться – да еще за такое рекордно короткое время… Ну сколько я беседовала со Скрынником? Минут пятнадцать, не больше. И что я вижу? Домашний пиджак олигарха расстегнут, физиономия красная, седые волосы венчиком вокруг лысины… ну просто добрый дедушка из тех, кто любит клюкнуть вечерком рюмашку-другую.

Но тут Новицкий поднял на меня взгляд, и я поняла, в чем дело. Глаза Андрея Станиславовича составляли резкий контраст с антуражем бесшабашной попойки. Они были абсолютно ясные и страдающие. Новицкий испытывал такую душевную боль от предательства Марины, что заглушить ее не мог даже коньяк пятидесятилетней выдержки.

Между тем Ойген, который ни слова не понимал по-русски, жестом профессионального бармена наполнил мой стакан.

– Штрафную, штрафную, Евгения! – погрозил мне пальцем олигарх.

– Вас разве догонишь, – усмехнулась я и сделала крохотный глоток. Ароматный напиток цвета чая раскрылся во рту, как знойная темная роза. Я невольно вздохнула. Это просто преступление – напиваться таким коньяком! Однако я отсалютовала стаканом Новицкому и потянулась за яблочком.

Спустя час обстановка в библиотеке сделалась совсем уж неформальной и дружеской. Мне показалось, Новицкий уже не очень понимает, кто пред ним. Обращаясь ко мне, он пару раз назвал меня «Оля», а однажды даже «Амалия». Но уж когда он обратился ко мне «Мариночка», я поняла, что олигарх, что называется, готов.

Видимо, Новицкий был из тех людей, кто не привык показывать свою слабость – просто не мог себе этого позволить. Но напиваться в одиночку – это уж слишком. Поэтому был приглашен Ойген. Немец пил, не пьянея – только физиономия его становилась все более багровой. Но рука не дрожала, и он ловко и как-то профессионально разливал спиртное, следя за тем, чтобы рюмки не пустовали.

А вот то, что Новицкий пригласил меня присоединиться к их мужской компании, говорило о том, что олигарх мне доверяет. Считает своим человеком, который не будет болтать лишнего и не продаст. Это радовало.

Новицкий с Ойгеном пили все подряд, вперемежку, и скоро олигарх совсем обмяк в кресле. Своей цели он достиг – напился в зюзю, как говорит моя тетя. Но от своей проблемы убежать так и не смог.

– Женька, разве я не понимаю? – с пьяными слезами заплетающимся языком бормотал Новицкий. – Она вышла за меня из-за денег…

• Предыдущая
• 25/47
• Следующая