Последнее волшебство - Стюарт Мэри - Страница 62
- Предыдущая
- 62/113
- Следующая
– И дюжий малый, сдается мне. Ну хорошо, постараюсь сдержать свой пыл до начала мая. Свидетель бог, я уже натерпелся бед из-за своей пылкости и еще небось натерплюсь.
– Как идеальный муж?
– Я о прошлом. Ты же сам предрек, что оно дотянется за мною в будущее. – Он говорил шутя, чувствовалось, что прошлое от него сейчас далеко. Едва ли воспоминания о Моргаузе мешали ему теперь спокойно спать. Он последовал за мною в дом и, пока я доставал вино и наполнял кубки, и здесь обследовал все углы.
В моем доме было только две комнаты. Большая двухсветная комната занимала две трети от длины дома и всю его ширину, окна выходили во внутренний двор и на холмы. Дверь из нее открывалась под своды маленькой галереи. Сегодня дверь впервые была распахнута по случаю теплой погоды, и солнечный квадрат лежал на терракотовых плитах пола. В дальнем конце комнаты был расположен очаг, над ним широкий дымоход. В Британии нельзя обойтись обогреваемыми полами, нужны еще и печи в доме. Очаг в этой комнате был выложен плитами серого сланца, а на стенах из тесаного камня висели дорогие ковры, привезенные мною с Востока. Стол и скамьи были дубовые, из одного ствола, а большое кресло, как и сундук под окном, содержащий все мои книги, – из вяза. Низкая дверь вела в просто убранную спальню, где стояла лишь кровать да шкаф для платья. За окном, побуждаемый, быть может, смутными воспоминаниями детства, я посадил одинокое грушевое дерево.
Все это я показал Артуру, а потом повел его в башню. Вход в нее был со двора, в углу галереи. В нижнем ярусе находилась рабочая комната, она же кладовая, где я сушил травы и готовил снадобья. Здесь стоял только большой стол, табуреты и шкафы, а в углу была сложенная из камня плита с духовкой и печью для обжига углей. Каменная лестница у стены вела на верхний ярус. Я предполагал оборудовать себе здесь кабинет для занятий. Пока же в голых стенах было пусто – только письменный стол, одно кресло и ящики с таблицами и астрономическими инструментами, которые я привез из Антиохии. В углу – жаровня на треноге. Я распорядился пробить в стене башни окно на юг, и оно было не забрано роговой пластиной и не занавешено: я не очень-то чувствителен к холоду.
Артур обошел круглую комнату, пригибался, повсюду заглядывал, приоткрывал ящики и шкафы, высунулся боком из узкого оконца – он наполнял тесное помещение своей неукротимой жизненной силой, так что даже мощные, римской кладки стены, казалось, не в силах были сдержать его напора.
Когда мы возвратились вниз, он поднял кубок с вином и обратился ко мне:
– За твое новое жилище. Как ты его назовешь?
– Яблоневый сад.
– Мне нравится. Подходящее название. Так за Яблоневый сад и за то, чтобы ты жил в нем долго-долго.
– Спасибо. И за моего первого гостя.
– Вот как? Значит, я у тебя первый? Пусть же их будет еще много, и пусть они все приходят с миром. – Он поставил на стол пустой кубок и опять огляделся. – Здесь уже царит покой. Да, мне понятен твой выбор... Но уверен ли ты, что сверх этого тебе ничего не надо? Ты знаешь, как знаю и я, что все мое королевство по праву принадлежит тебе, половину я отдам тебе сразу, только молви слово, клянусь?
– Да нет уж, пока не надо. У меня и так с этим королевством было слишком много хлопот, чтобы еще зариться на место монарха. Ты можешь побыть здесь немного? Не хочешь ли поесть? С Морой со страху случится припадок, ведь она, уж конечно, успела сбегать к отцу и узнать, что за молодой гость к нам заехал, но не сомневаюсь, у нее что-нибудь найдется.
– Нет, спасибо, я не голоден. У тебя что же, только эти двое слуг? А кто же тебе стряпает?
– Мора.
– И как, хорошо ли?
– Что? Ах да, неплохо.
– Как я понимаю, ты просто не заметил. Ну, знаешь ли! Позволь, я пришлю тебе повара. Мне неприятно думать, что ты тут живешь на крестьянской пище.
– Прошу тебя, не надо. Общество двоих в течение целого дня – это самое большее, что я способен выдержать. По счастью, они уходят на ночь к себе. И все получается как нельзя лучше, поверь.
– Что ж, ладно. Но позволь мне сделать для тебя что-нибудь, преподнести тебе какой-нибудь подарок.
– Когда у меня возникнет в чем-нибудь нужда, я непременно обращусь к тебе с просьбой, обещаю. А теперь расскажи, как продвигается строительство. Боюсь, я был тут слишком поглощен своей собачьей конурой и ничего не знаю. Успеют ли кончить работы к свадьбе?
Он покачал головой.
– Разве что к лету можно будет привезти туда королеву. А на свадебные торжества я поеду в Каэрлеон. Они назначены на май. Ты приедешь?
– Если я тебе там не буду нужен, я предпочел бы не ездить. Мне слишком много пришлось путешествовать в последние годы, и это начало сказываться на моих силах.
– Воля твоя. Нет, больше вина не надо, благодарю. Еще одну вещь я хотел у тебя спросить. Помнишь, когда зашла речь о моей женитьбе – о моей первой женитьбе, – ты как-то сомневался. Насколько я понял, у тебя тогда было предчувствие несчастья. Если так, оно оправдалось. Скажи мне, а теперь, на этот раз, ты не испытываешь сомнений?
Мне говорили, что, если я захочу, лицо мое становится непроницаемым. Я посмотрел ему прямо в глаза и ответил:
– Ни малейших. А почему ты спрашиваешь? Ты что, сам сомневаешься?
– Нисколько. – Быстрая улыбка. – Пока, во всяком случае. Ведь мне сообщают, что она – само совершенство. Все рассказывают, что она хороша, словно майское утро, все наперебой твердят то, се, пятое и десятое. Это уж как заведено. Однако довольно будет, если у нее чистое дыханье и покладистый нрав... Ах да, и приятный голос. Мне, знаешь ли, нравятся благозвучные голоса. И коли так, мне не найти себе лучшей пары. Как валлиец, Мерлин, ты должен это подтвердить.
– Да, я подтверждаю. Я согласен со всем, о чем тогда толковал Гвил. Когда же ты отправляешься в Уэльс, чтобы привезти невесту в Каэрлеон?
– Я не смогу поехать сам. Мне через неделю надо отправляться на север. А за ней я посылаю Бедуира и с ним Герейнта и – чтобы оказать ей почести, раз я не смогу прибыть сам, – короля Мельваса из Летней страны.
Я кивнул, и разговор перешел на цели предстоящей ему поездки на север. Он ехал осматривать оборонительные сооружения на северо-востоке. Лотов родич Тидваль держал теперь Дунпелдир якобы от королевы Моргаузы и от Лотова первородного сына Гавейна, но на самом деле королева со своим семейством прочно обосновалась на Оркнеях и не собиралась их покидать.
– Что лично мне очень даже по душе, – равнодушно заключил Артур. – Однако из-за этого на северо-востоке возникли кое-какие затруднения.
Он объяснил мне, о чем идет речь. Все дело было в герцоге Агвизеле, владельце неприступного замка Бремениум, что расположен среди холмов Нортумбрии, где проходит, подымаясь к Чевиотским горам, Дерийский тракт. Пока на севере правил Лот, Агвизель готов был действовать под его началом, «как шакал», по презрительному замечанию Артура, заодно с Тидвалем и Уриеном.
– Но теперь, когда на место Лота сел Тидваль, – разъяснял Артур, – Агвизель считает, что он и сам ничем не хуже. До меня дошли слухи – правда, у меня нет доказательств, – что, когда в последний раз англы высадились в устье реки Алаунус, их там встретил Агвизель, и не с войной, а для переговоров с их главарем. Ну а куда он, туда и Уриен, два братца-шакала, строящие из себя львов. Они, может быть, думают, что я далеко и ничего не узнаю, но я их разуверю и явлюсь к ним в гости как снег на голову. Явлюсь якобы для того, чтобы осмотреть состояние Черного вала. Насколько я понимаю, Агвизеля необходимо под тем или иным предлогом лишить власти, но меры принимать надо осторожно, чтобы не возбудить противодействия со стороны Тидваля и Уриена. Покуда я еще не заручился союзом с западными саксами, допускать, чтобы отпали короли севера, никак нельзя. Если придется убирать Тидваля, это может привести к возвращению в Дунпелдир Моргаузы – мелочь, в общем-то, по сравнению с главным, однако день, когда она снова сядет в замке на большой земле, не будет для меня радостным днем.
- Предыдущая
- 62/113
- Следующая
