Последнее волшебство - Стюарт Мэри - Страница 40

• Предыдущая
• 40/113
• Следующая

– Вчера.

– Вчера? Я думал... мне казалось, что со времени этого злодеяния уже месяцы прошли.

– Так и есть. Но я остался, чтобы увидеть своими глазами, что будет дальше. Потом, когда я начал кое о чем догадываться, я решил задержаться и посмотреть, не сделает ли Моргауза какой-нибудь шаг, который укажет мне местонахождение ребенка. Если бы Линд могла к ней вернуться и не побоялась бы мне помогать... но это невозможно. Вот почему я оставался в Дунпелдире, покуда не пришло известие о том, что ты выехал из Линнуиса. Лота опять ждали со дня на день домой. А я знал, что в присутствии Лота не смогу ничего предпринять, поэтому собрался и отправился в путь.

– Вот, стало быть, как. Приехал издалека, а я тут продержал тебя на ногах, да еще наорал на тебя, словно ты часовой, заснувший на посту. Простишь ли ты мне?

– Нечего прощать. Я успел отдохнуть. Впрочем, я с удовольствием теперь сяду. Благодарю тебя.

Я благодарил его за кресло, которое он мне подвинул, после чего сам уселся в другое, по ту сторону дубового стола.

– Ты в своих донесениях ни словом не обмолвился о том, что младенец Мордред, возможно, остался жив. И Ульфин ничего такого мне не говорил.

– Едва ли это могло прийти ему в голову. Я и сам сообразил и сделал выводы, только когда вдоволь поразмыслил и понаблюдал уже после его отъезда. А доказательств моей правоты, кстати сказать, нет. И насколько все это важно или неважно, я могу теперь судить лишь по памяти о былых предчувствиях. Но одно могу сказать тебе: судя по той неге в костях, которую испытывает сейчас королевский прорицатель Мерлин, всякая опасность, прямая или косвенная, которая может грозить тебе от Мордреда, отстоит от тебя на многие, и многие годы.

Во взгляде, который он на меня обратил, не оставалось и тени досады. В глубине его глаз искрилась улыбка.

– Стало быть, у меня пока есть время.

– Да, время есть. То, что произошло, – худо, и ты бил прав, что сердился; но дело это уже наполовину забылось и скоро совеем уйдет из людской памяти в блеске твоих побед. Кстати о победах, повсюду только о них и говорят. Так что отложим прошлое и будем думать о будущем. Оглядываться назад, да еще в сердцах, – значит даром тратить время.

Напряжение наконец разрядилось, он улыбнулся знакомой мне улыбкой.

– Я понял тебя. Надо строить, а не ломать. Сколько раз ты мне это внушал. Но я всего лишь смертный, меня тянет сначала сломать, чтобы расчистить место... Ну ладно. Забудем. Есть много важных дел и забот, а что сделано, то сделано. Я, кстати, слышал, – улыбка его стала шире, – что король Лот думает податься в свои северные владения. Хоть он и постарался переложить вину на меня, похоже, что ему в Дунпелдире не слишком-то уютно. Оркнейские острова, я слышал, имеют плодородную почву, и летом там приятно, но в зимнюю пору они бывают совсем отрезаны от мира.

– Если только море не покроется льдом.

– А это, – заключил он со злорадством, отнюдь не королевским, – даже Моргаузе сделать не под силу. Так что на некоторое время мы сможем забыть Лота и его козни...

Он положил руку поверх вороха сваленных на столе бумаг и свитков. А я задумался о том, что, верно, искал Мордреда слишком близко: если Лот посвятил Моргаузу в свои намерения перебраться вскоре с двором на северные острова, она могла распорядиться так, чтобы и дитя переправили туда.

Но Артур заговорил снова:

– Ты имеешь понятие о снах?

Я удивился.

– О снах? Да, мне случаюсь видеть сны.

Он усмехнулся.

– Глупый вопрос, не так ли? Я хотел спросить, можешь ли ты объяснить, что они значат, чужие сны?

– Едва ли. Когда я сам вижу сны со значением, это значение бывает очевидно и не нуждается в толковании. А что, тебя мучат сновидения?

– Да, уже много ночей подряд, – Он помолчал, перекладывая бумаги на столе. – Кажется, такой пустяк, стоит ли из-за него беспокоиться? Но мое сновидение такое яркое и повторяется из ночи в ночь.

– Расскажи.

– Я словно бы на охоте и совсем один. Ни собак, никого, только я и мой конь, и мы преследуем оленя. Тут бывает немного по-разному, но я всегда знаю, что охота продолжается уже несколько часов. Когда олень уже настигнут, он вдруг прыгает в кусты и пропадает. И в тот же миг конь подо мной падает мертвый, а я лечу на траву. Иногда я в этом месте пробуждаюсь, но засыпаю снова, и снова оказывается, что я лежу на траве у берега ручья и рядом мой мертвый конь. Вдруг слышу лай, приближаются собаки, целая свора. Я приподнимаюсь, осматриваюсь. Я столько раз видел этот сон, что уже знаю, хотя и сплю, чего ждать в этом месте, но мне страшно. И вижу: ко мне приближается не свора гончих псов, а один удивительный зверь, такой странный, что, хоть я и видел его множество раз, не знаю, как его тебе описать. Он выскакивает, круша папоротники и кусты, издавая лай и визг, как свора в шестьдесят гончих псов. Не взглянув на меня, спускается к ручью и пьет, а потом, ломая кустарник, устремляется дальше и пропадает из виду.

– Это все? – спросил я, видя, что он замолчал.

– Нет. Конец тоже бывает немного разный, но всегда вслед за зверем появляется рыцарь, он один и пеший, и он рассказывает мне, что тоже загнал коня, преследуя зверя. Я всякую ночь, когда его вижу, пытаюсь расспросить, что это за зверь и почему он за ним гонится, но только было он собрался мне ответить, как появляется мой конюший и приводит мне свежего коня, а рыцарь хватает его под уздцы, садится в седло как ни в чем не бывало и готов уже пуститься в путь. Тут я беру коня за узду и начинаю уговаривать рыцаря, чтобы он уступил мне право преследовать зверя, ведь я же Верховный король, говорю я ему, и самые трудные подвиги надлежит исполнять мне. Но он отбрасывает мою руку со словами: «Позже. Позже, когда будет у тебя нужда, ты найдешь меня здесь, и я отвечу тебе за свои дела». И уезжает, а я остаюсь в лесу один. В этом месте я пробуждаюсь, охваченный страхом. Мерлин, что означает мой сон?

Я покачал головой.

– На этот вопрос я не знаю ответа. Я мог бы отделаться общими словами и сказать, что это тебе урок смирения, ибо даже Верховный король не за все отвечает сам.

– То есть я должен спокойно смотреть, как ты берешь на себя вину за избиение младенцев? Ну уж нет, Мерлин, придумай что-нибудь поумнее!

– Я ведь сказал, что это общие слова. На самом деле я не имею понятия о том, что означает твой сон. Может быть, всего лишь дневные заботы да переполненный желудок. Но одно могу тебе сказать, как, впрочем, говорил уже и раньше: опасности, ожидающие тебя в будущем, ты преодолеешь и достигнешь славы; и, что бы ни случилось, какие бы промахи ты ни совершил – и в прошлом, и в настоящем, – ты умрешь славной смертью. Я же исчезну, как музыка замолкшей арфы, и мой конец люди назовут бесславным. А ты останешься жить в людском воображении, в людских сердцах. Покуда же у тебя есть вдоволь времени, годы и годы. Расскажи же мне, что было в Линнуисе.

Разговор наш затянулся надолго. Но под конец он снова коснулся ближайшего будущего.

– Покуда весна не вскроет пути, – сказал Артур, – мы можем продолжать строительные работы в Каэрлеоне. Так что тебе следует остаться здесь. А вот весной я хочу, чтобы ты занялся обустройством моей новой столицы. – Я вопросительно посмотрел на него, и он кивнул. – Да, мы же с тобой об этом толковали. Что было хорошо во времена Вортигерновы и даже Амброзиевы, через год или два уже совсем не будет годиться. Карта меняется, там, на востоке. Подойдем вот сюда, я тебе покажу. Твой приятель Герейнт – это просто находка. Я послал за ним. Мне такой человек нужен под рукой. Сведения, которые он присылал в Линнуис, были бесценны. Он тебе рассказывал про Эозу и Сердика? Мы делаем попытки разузнать все получше, но я уверен, что Герейнт прав. По новейшим сведениям, Эоза сейчас возвратился в Германию и сулит всякому, кто пойдет за ним, солнце, луну и звезды, не говоря уже о целом саксонском королевстве в Британии.

Мы обсудили с ним то, что стало известно благодаря Герейнту, Артур пересказал мне последние новости, затем он продолжил:

• Предыдущая
• 40/113
• Следующая