Девять карет ожидают тебя - Стюарт Мэри - Страница 39

• Предыдущая
• 39/48
• Следующая

— Из Эвиана. «Сен-Флер». Не беспокойте месье Блейка, я ему перезвоню попозже. Спасибо большое.

И не выслушав следующего вопроса, я повесила трубку.

Ясно, что я не собиралась тут оставаться, чтобы перезвонить еще раз. Но я морочила голову не только погоне, но и Вильяму Блейку. Если ему вообще что-то передадут, он может сообразить, что мне нужна помощь, и поехать прямо в Эвиан, в переполненный «Сен-Флер», а там, разумеется, не вспомнят, была ли у них молодая женщина с маленьким мальчиком и пользовалась ли она телефоном. Я была почему-то совершенно уверена в его желании и способности помочь мне. Как только пришлось отказаться от этой возможности, я поняла, как приятно мне было бы его присутствие при неизбежной в дальнейшем сцене. Даже разговор с Ипполитом будет не слишком простым. Никогда раньше мне не был так нужен друг, пусть он даже бы не мог ничего сделать, а просто пребывал поблизости. Я мысленно себя встряхнула. Не стоит так себя вести. Из-за того, что я рассчитывала на Вильяма несколько часов подряд, нет оснований падать духом. Я долго все делала сама, значит надо и продолжать в том же духе. Чего не было, того и потерять нельзя. Говорят.

Я вернулась к столу, развернула три куска сахара и выпила кофе, черный и слишком сладкий. Бенедиктин доставил мне удовольствие, но боюсь, я проявила к нему недостаточно уважения — торопилась и следила за посетителями кафе. Когда за соседним столиком в очередной раз раздавали карты, я тихо расплатилась с официантом, кивнула мадам, и мы с Филиппом удалились.

Вилла Мирей стоит прямо на берегу озера Леман в ряду богатых домов, почти chateux. К ней ведет узкая красивая дорога примерно на двести футов вниз от бульваров. Большинство домов окружают огромные ухоженные сады с высокими стенами и тяжелыми воротами. Когда мы пришли туда, было темно.

Мы остановились перед закрытыми на тяжелую цепь воротами, басом залаяла собака.

— Это Беппо, — сказал Филипп.

— Он тебя знает?

— Нет, не знаю… Я его боюсь.

Открылась дверь домика привратника, осветились деревья, толпившиеся перед нами. Женский окрик. Лай перешел в рычание, дверь закрылась, деревья опять укутались тьмой.

— А есть другой вход?

— Можно войти с берега. Сад идет прямо вниз, там есть лодочный домик — эллинг. Но я не знаю, как идти к озеру.

— Найдем.

— Мы идем дальше? — он уже почти плакал.

— Только ищем дорогу к озеру. Мы не пройдем мимо Беппо и мадам, как ее зовут?

— Вюату.

— Конечно, если ты хочешь пойти прямо к ней…

— Нет.

— Ты будешь в безопасности, Филипп.

— Она позвонит дяде Леону, правда?

— Почти наверняка.

— И кузен Рауль приедет?

— Возможно.

— Лучше подождем дядю Ипполита. Ты говорила, что можно.

— Хорошо. Подождем.

— А ты тоже так хочешь?

— Да.

— Тогда, — мальчик сглотнул, — пойдем быстро искать дорогу.

Мы ее нашли через три дома от виллы Мирей. Темно, кусты с двух сторон. Собаки не лаяли, и мы прошли незамеченными мимо большой огороженной поляны и между деревьями к бормотанию озера. Ни луны, ни звезд. Над водой лежали сугробы тумана, ближе густые, а вдалеке бледные, между ними вода мерцала, как темное стекло. Клочья испарений тянулись к деревьям. Не холодно, но от воды и тумана я начинала дрожать.

— Вот эллинг, — сказал Филипп, — я знаю, где ключ. Войдем?

Маленькое двухэтажное здание стояло у самого берега, у искусственного залива из двух изогнутых валунов. В двух ярдах от воды берег круто вздымался вверх, зарастал деревьями, которых очень много на территории виллы Мирей. Задняя стена домика почти прижималась к земле, пряталась под ветвями. Туман, темнота и ощущение полной покинутости — обстановка, в тот момент не совсем подходившая для нас с Филиппом.

— Пошли в сад, посмотрим на дом. Может, дядя Ипполит уже появился. Хочешь остаться в эллинге? Запрешься, договоримся о секретном сигнале…

— Нет.

— Хорошо. Будем вместе обследовать сад. Но очень осторожно.

— Мадам Вюату — совсем глухая.

— Может быть. Но Беппо — нет. Пойдем, petit.

Крутой берег оказался скользким от грязи и мокрых листьев, которые лежали между корней. Выше большие парковые деревья росли на аккуратно подстриженной мягкой траве. Мы прокрались между ними и остановились почти у дома. Пахло фиалками. Недалеко металлом блестело маленькое озеро, над ним склонилась статуя. Окна не светились, горел только фонарь над дверью, освещая дорогу. Я спросила:

— Куда ведут эти окна?

— В салон. Его никогда не используют. Кабинет дяди Ипполита наверху. Последнее окно. Там нет света.

— Тогда, боюсь, он еще не приехал.

— Войдем?

Я подумала немножко:

— А черный ход есть?

— За углом, рядом с домом привратника.

— И Беппо? Тогда это отпадает. И сомневаюсь, что где-нибудь открыты окна. И свет горит над входом… Нет, Филипп, думаю, подождем. А ты?

— Да, я… Машина!

Он почти больно схватил меня за руку. Мы находились не больше, чем в двадцати ярдах от дороги. Машина шумно и быстро тормозила, тормоза визжали. Хлопнула дверь. Шаги. Звонок. Лай собаки, звон цепи, мадам Вюату открывает ворота.

Филипп сжал руку еще крепче:

— Дядя Ипполит!

Мужской голос произнес что-то неразличимое.

— Нет, Рауль.

Консьержка ответила громко, четко и невыразительно, как говорят глухие:

— Нет, месье. Ничего, месье. И не нашли никаких следов?

— Нет. Вы уверены, что они не могли войти? Они направятся сюда, точно. Черный ход заперт?

— Нет, месье, но мне его видно из окна. Никого здесь не было. И через парадный вход, уверена.

— Окна?

— Заперты, месье.

— Телефон не звонил? Ничего?

— Ничего, месье.

Пауза. Я слышала, как бьется мое сердце.

— Все равно посмотрю. Оставьте, пожалуйста, ворота открытыми. Сюда в любую минуту может приехать Бернар.

Мотор завелся, машина медленно съехала с дороги, засверкала фарами через острые листья рододендронов. Остановил «Кадиллак» у парадного входа, вышел. Побежал по ступеням, дверь за ним захлопнулась. Собака продолжала шевелиться и рычать. Консьержка прикрикнула на нее, и наступила тишина.

Я шепнула бледному Филиппу, глядя в его огромные темные глаза:

— Спрячемся за статую, он может зажечь свет.

Только я сказала, окна салона засияли, свет перелился через террасу на кусты. Мы оставались в тени, ждали, прижавшись к статуе. Это был обнаженный мальчик, он наклонился и смотрел на свое отражение в воде, самопоглощенный и самодостаточный Нарцисс.

Озарялись комната за комнатой, мы видели, как Рауль идет по дому, свет вспыхивал и гас. Окна перед нами светились все время, в конце концов остались гореть только они. Рауль открыл одно из окон и вышел на террасу. Тень протянулась через лужайку к воде. Постоял минуту-две, глядя в ночь. Я положила руку Филиппу на голову, наклонила ее так, чтобы никакой отблеск не касался лица. Моя щека прижималась к камню, он был гладкий, холодный и пах чистым постельным бельем. Я не смела поднять голову и посмотреть на Рауля, глядела только на кончик его тени. Неожиданно он исчез. В тот же момент раздался шум другой машины, быстро двигающейся по дороге. Новая порция света выплеснулась на ворота, окна салона погасли, я подняла голову и прислушалась.

Шаги по гравию. Голос Рауля с террасы:

— Бернар?

— Месье?

Рауль спустился по ступеням:

— Есть следы?

— Нет, месье, но…

— Вернулся в домик?

— Да. Их там не оказалось, но они там были, клянусь…

— Конечно, были. Англичанин был наверху до полуночи, это известно. Они попытаются его найти. Ты выяснил, где он?

— Еще не вернулся. Отправился с группой в горы рано утром и еще не появился. Но месье, я пытаюсь вам сказать. Я только что звонил, и мне сказали, что она его искала по телефону в «Смелом Петухе». Она…

— Она ему звонила? Когда?

• Предыдущая
• 39/48
• Следующая