Вся правда о нас - Фрай Макс - Страница 33

• Предыдущая
• 33/99
• Следующая

— Именно так. К сожалению, у меня не слишком развитое воображение. Сочинитель из меня хреновый. К тому же, мне быстро надоедает придумывать. Поэтому сочинить удаётся буквально ближайшие час-полтора жизни, не больше. И ничего особенно оригинального. Скажем, вот прямо сейчас я сочинил себе завтрак в трактире с урдерской кухней. Предварительно сочинив сам трактир. Отличный трактир, смешной. Хочешь покажу? Здесь недалеко. Тебе понравится.

Малдо восхищённо кивнул. У меня было нехорошее подозрение, что он принял мой вдохновенный гон за чистую монету. Но ладно, пусть. Разочаровать его можно и после завтрака.

— Там такой потолок разрисованный, — сказал я, сворачивая по направлению к Сияющей улице, — закачаешься.

Нам повезло, «Свет Саллари» был открыт. На это я очень надеялся, но наверняка не знал. Забыл вчера спросить, когда они начинают работать.

В обеденном зале было пусто; впрочем, из кухни раздавались возбуждённые голоса. Причём судя по интонациям, там пытались играть в баскетбол и всё время мазали мимо кольца.

— Привет, — раздался голос с потолка.

— Привет, — откликнулся я.

Задрал голову, увидел, что Иш выглядит ровно так же, как вчера, то есть, девчонкой, и очень этому обрадовался. Не то чтобы мне не нравились мальчишки, просто к этому облику я за вчерашний вечер уже привык и ощущал юную художницу чуть ли не старинной подружкой. А с мальчишкой пришлось бы знакомиться заново. В принципе, ничего страшного, но только не сегодня. По крайней мере, не прямо сейчас. Моё правило «никаких душевных потрясений до завтрака» и так уже было довольно грубо нарушено. Не хотелось бы усугублять.

Малдо Йоз тоже уставился на потолок. И восхищённо выдохнул:

— Ух ты!

Я думал, он, как знаток искусства, оценил проделанную работу. Но тут он добавил:

— Надо же! Вы не просто сидите на потолке, а ещё и что-то при этом рисуете! И краска из банок не проливается!

— Ничего себе — «что-то»! — возмутился я.

Вообще его изумление можно понять. В последние годы Малдо занимался исключительно возрождением древнего способа строительства. И на всю остальную магию, включая пустяковые фокусы вроде сидения на потолке, у него не хватало ни времени, ни сил.

Ну, зато Иш была ужасно довольна.

— Дома, в Урдере, у меня так не получалось, — скромно сказала она. — Но тут у вас очень легко колдовать, было бы желание. А вы так умеете?

Малдо помрачнел.

— Попробуй, — посоветовал я. — Ничего особенного тут нет. Всего-то, если не ошибаюсь, сорок какая-то ступень Чёрной магии. У некоторых вообще с первого раза получается.

Я не стал признаваться, что эти «некоторые», к сожалению, не я. А просто прошептал ему на ухо заклинание. И заодно пару практических советов. Например, не ходить по стенным шкафам. Дверцы у них обычно хрупкие, на человеческий вес не рассчитаны. Магия магией, а раздавишь всё в кашу, и привет. Неловко может поучиться.

Первая попытка провалилась, но Малдо не из тех, кто сдаётся. Неудачи его только раззадоривают. А эта раззадорила настолько, что со второй попытки он на потолок всё-таки попал. Уселся там рядом с Иш и тут же завёл с ней светскую беседу о принципиальных отличиях тарунских красок, которые считаются лучшими в Мире, от дешёвых мурийских, которыми рисовала она. Считается, что последние выцветают очень быстро, буквально за какие-то сто лет. Причём факты свидетельствуют об обратном: известно великое множество прекрасно сохранившихся картин и настенных росписей, сделанных муррийскими красками более тысячи лет назад. Но на общественное мнение по данному вопросу факты почему-то никакого влияния не оказывают.

Некоторое время я сидел, задрав голову, и с интересом прислушивался к их беседе. Но она оказалась не настолько захватывающей, чтобы компенсировать полное отсутствие еды. Поэтому я спросил Иш:

— А где все остальные?

— На кухне, где же ещё? Кадди учит Лари и Ди печь блинчики по-кумирийски. Я чудом спаслась, сославшись на необходимость закончить потолок. А если вы хотите научиться, идите к ним! Они обрадуются.

Я содрогнулся. Но всё равно пошёл на кухню. Потому что любопытство во мне сильнее первобытного хтонического ужаса, просыпающегося всякий раз, когда кто-то грозит поставить меня к плите.

Едва я переступил порог кухни, мне в рот прилетел блин. Ну, на самом деле, не только в рот, для этого блин был чересчур велик. Он накрыл практически всё моё лицо, как гигантский носовой платок. К счастью, блин оказался не горячим, а тёплым. И тонким до прозрачности. И чертовски вкусным — это я выяснил, потому что не дал блину упасть на пол. У меня хорошая реакция.

— Видывал я на своём веку чудеса гостеприимства, — сказал я окаменевшей от неожиданности и смущения троице, — но чтобы настолько!..

Они виновато потупились, но я заметил, что лицо Ди на мгновение пожелтело. Это, насколько я помнил, означало, что на самом деле ему очень смешно.

— Светлого вам утра, — наконец выдавил повар Кадди. И поспешно добавил: — Мы не нарочно!

— Всё в порядке, — улыбнулся я. — Вы не представляете, насколько этот блин был вовремя. Я ещё не завтракал. И зашёл к вам в надежде изменить это прискорбное обстоятельство. Заранее печалился, что еду придётся ждать. Но не пришлось.

— Как досадно! Вы пришли завтракать, а мы к этому совершенно не готовы, — сказала леди Лари. — По утрам у нас, сами видите, никого. Вот ближе к вечеру непременно появляются гости. Некоторые приходят почти каждый день — значит им у нас нравится? Но завтракать — ни в какую. Не знаю, почему.

— Просто многие любят завтракать дома, — объяснил я. — Если сами не готовят, отправляют заказ в ближайший трактир. К тому же, по утрам людям обычно хочется чего-нибудь привычного. А ваша кухня всё-таки по нашим меркам экзотическая…

— Но вы же, хвала свету зримому, всё-таки пришли, — заметил Ди.

— Ну так то я. У меня всё не как у людей. Я, кстати, ещё и друга привёл. Правда, он попал под дурное влияние Иш и теперь сидит на потолке. Надеюсь, вы не против?

— Мы не против! — хором сказала вся троица.

А леди Лари добавила:

— Сейчас придумаем, чем вас накормить. Кадди, ты сможешь?..

— Ох, даже не знаю, — печально откликнулся повар. — Я уже взялся учить вас печь блины. И пока не добился успеха. Мне трудно так быстро перестроиться на другую задачу!

— Но зачем что-то придумывать? — спросил я. — У вас уже есть блины — вон, целая стопка.

— Но эти блины не удались! — трагически заламывая руки, поведала леди Лари.

— Да ладно вам, — отмахнулся я. — Один из них я вынужденно съел, и он был прекрасен.

— На вкус — возможно, — скорбно согласилась она. — Но…

— Какие могут быть «но», если они вкусные? От еды больше ничего и не требуется.

— Просто это не настоящие блинчики по-кумирийски, — скорбно признался повар. — В Кумири считается, что блинчик, перекувыркнувшийся в воздухе меньше трёх раз, на стол подавать неприлично.

— Что?! Зачем им вообще кувыркаться в воздухе?

— Когда блинчик хотят перевернуть, его подбрасывают, — объяснил Ди. — У нас, в Саллари, да и в большинстве других городов не придают значения числу переворотов, лишь бы не обжаренной стороной на сковородку упал. Но повара из Кумири считают, что от вращения блинчик насыщается воздухом, изменяет плотность, приобретает летучесть и другие чрезвычайно важные качества. Три переворота — это допустимый минимум, который позволителен, когда готовишь у себя на кухне для собственной семьи. Профессионализм начинается где-то с полудюжины. Наш Кадди учился у мастера из Кумири, так у того блинчик порой раз сорок успевал перевернуться прежде, чем падал обратно на сковородку. Каддины результаты гораздо скромней, семь-восемь полных оборотов, но для нас с Ларичкой и это — недостижимое мастерство. Иногда Кадди пытается нас научить, но результаты, увы, не впечатляют. Тот блин, который достался вам, перевернулся у меня всего два раза, и вы сами видели, как далеко он при этом улетел от сковороды…

• Предыдущая
• 33/99
• Следующая