Глаза из серебра - Стэкпол Майкл А. - Страница 42

• Предыдущая
• 42/127
• Следующая

Наталия пропустила мимо ушей комментарий сестры. Опустившись на краешек кушетки, заваленной нарядами всех цветов радуги, она раскрыла шкатулку, и на нее нахлынули воспоминания.

«Этого мне никогда не забыть».

Наталия росла и взрослела во время войны с Лескаром. Ей исполнилось пятнадцать лет, когда войска Фернанди заняли Самоджиту, а весной они уже энергично захватывали Крайину. К середине лета окружили Мясово, всего за месяц дошли до Мурома и оккупировали его. Ее семья, и она в том числе, скрылись бегством в Транскрайинские горы и спаслись, но город был подожжен и почти весь сгорел.

Чудом уцелел родовой замок ее отца: Фернанди взял много добычи, но разрушить это строение его инженеры не смогли. Семья тасира вернулась в Муром, а 137-й полк медвежьих гусар во главе с Арзловым изгнал лескарцев из Крайины. К двадцатому морсу им удалось выгнать остатки вражеских сил с территории Крайины, и гусары были в Муроме на празднование победы.

Как было принято, в награду гусарских офицеров приглашали на многие празднества в месяце фестибре. На этих вечеринках, обедах и балах Наталии представляли героев-гусар. Удалой красавец Григорий Кролик был одним из них.

Марина подошла к сестре:

– Вспоминаешь, Тальюшка? Как в первый раз увидела любимого человека?

– Да, Григорий там был.

– Я не о нем, – легко рассмеялась Марина, – я о человеке, который подарил тебе вот эту шкатулку. Ты ведь его впервые встретила в Муроме, когда мы вернулись с гор.

– Да.

Конечно, Григорий и все остальные гусары производили впечатление – в своих мундирах, сверкающих от обилия медалей, с лицами, раскрашенными в цвета гусарского полка, но ее не привлек ни один. Они веселились, опьяненные победой и вином, но на фоне разрушенного города это веселье было неуместно. Она ушла в себя, искала одиночества, и ее внимание привлек спокойный человек, посол короля Илбирии при дворе ее отца.

Капитан Малачи Кидд заворожил ее тем, что тоже казался тут неуместным, в этом шумном празднестве. Он подчинился обычаю Крайины носить макияж и нанес его – в гусарском стиле, красном и синем, но приглушенных оттенков. В противоположность другим илбирийским придворным, он не стригся коротко и не выбривал макушку, и ей удалось выяснить, почему он не следует обычаю своей страны:

– Здесь, в Крайние, мудрый человек отращивает волосы, чтобы показать, что он – союзник в борьбе против генерала Винтера.

Наталия проанализировала все, что удалось услышать о нем из обрывков разговоров на этом вечере, и то, что слышала раньше, прячась в тени отцовского трона. Рассказы о Малачи Кидде ходили при дворе тасира, еще когда этот человек впервые приехал из Ладстона. Он два года проработал в Лескаре разведчиком своего короля, ему удалось проникнуть в Службу ревизоров Красной Гвардии, – внутреннего аппарата безопасности императора. Лескарцы ни на секунду не подозревали его и были захвачены врасплох, когда он захватил в Клермоне воздушный корабль «ЭльОс» Он со своими соратниками – она узнала, что одним из них был принц Тревелин – улизнул от преследования лескарцев и сбежал в Илбирию.

Сестра гладила Наталию по голове:

– Помню я твоего жреца Волка, хорошо помню, сестренка. Такой был молодой, такой отважный, и такая честь для него – назначение в Муром, и, конечно, он был бесконечно самовлюбленным. Никогда не думала, его ждет такой бесславный конец. Наталия кивала, не слушая.

– Он был не таким, как его соотечественники при нашем дворе. Помнишь, как он старался изучить Крайину, даже полюбил нашу национальную кухню. И так легко вписался в нашу жизнь! Понятно, почему ему удавалось так долго дурачить людей Фернанди. Он такой был спокойный, выдержанный, умел слушать, и терпения ему было не занимать, неудивительно, что он был настоящим разведчиком.

Марина схватила одно платье и приложила его к себе.

– Я помню, как кто-то из такарри сказал, что такой спокойный человек не может быть способен на все то, что ему приписывают. – Она пожала плечами, рассматривая свое отражение в трельяже. – Редкий мужчина понимает, какой ценностью является умение выслушать, твой Григорий – не исключение.

– Григорий умеет слушать.

– Но не так, как твой жрец Волка. – Марина, нахмурившись, отбросила платье. – Да, желтое меня толстит.

«Малачи тоже это заметил бы, но никогда бы не сказал».

В тот первый вечер Наталия заметила, что поведение Малачи Кидда точно отражает ее поведение и понимание придворных интриг. В тени трона своего отца Наталия проводила почти все время. И поэтому намного лучше разбиралась в политике и состоянии дел в государстве, чем ее братья и сестры. Она поняла, что надо помалкивать и все замечать, и тогда узнаешь многое помимо того, что тебе внушают. Наталия видела, что становится отличным разведчиком при дворе своего отца, и ей все яснее становилось, каким образом Малачи сумел вписаться в общество Крайины.

Марина огорчилась, а Наталия весело рассмеялась:

– Нет, сестра, желтое не толстит тебя, ты ведь совсем не толстая.

– Да толстая я, – фыркнула Марина, – просто ты добрая. Прощаю тебе насмешку.

– Да я смеялась-то над собой, – Наталия улыбнулась сестре. – Я вспомнила, что когда увидела, какой спокойный Малачи Кидд и какой наблюдательный, у меня разыгралась фантазия; я решила, что его прислали шпионить за папой. Теперь-то я знаю, что разведчик не может появиться и работать в Муроме так открыто, как Малачи, но тогда ведь я была маленькой.

– Маленькая, но не глупая. Помню, ты от него просто обалдела.

Наталия покраснела.

– Не обалдела, а заинтересовалась. Я решила все узнать о нем.

– Ты за ним ходила, как охотник за волком. – Марина улыбнулась своему каламбуру. – Ну просто как охотник за волком.

– Верно, и я его достала.

– Это он достал тебя, по-моему.

– Да ерунда все это. Примерь лучше красное, – Наталия поставила шкатулку на кушетку и предложила сестре красное платье, надеясь ее отвлечь. – Да, красное тебе в самый раз.

Она действительно выслеживала Малачи Кидда, как охотник, и для этого потребовалось посещать много вечеринок в столице – братья и сестры обожали там бывать, а на Наталию эти вечеринки наводили скуку. В конце фестибря Кидд поймал ее на слежке за ним. А она тогда же застала его за занятием, которое было его страстью, о чем тасота раньше не знала. На балу у эрцгерцога Леонида Кулечука она увидела, как жрец Волка застыл перед картиной столетней давности, написанной гранд-Дамой в области искусств Крайины, некой Айриной

Воровси. На картине под названием «Мужчины, играющие в шахматы» изображались двое стариков, склонившихся над лежащей на их коленях шахматной доской. На заднем плане дети играли в футбол, один из них, повернув голову, через плечо смотрел на шахматную доску. Малачи весь вечер то и дело подходил к картине. Он смотрел на нее то с одного боку, то с другого, потом снова отходил. После того, как он уже четыре раза побывал возле картины, Наталия решила попробовать отгадать, что его так привлекло. Как она ни старалась, но ничего не увидела, кроме двух игроков в шахматы. Конечно, искусство исполнения делало картину одним из шедевров Воровси, но Наталия никогда не считала ее такой уж интересной.

– По-моему, тасота Наталия, черные применили защиту Лескара, – послышалось за ее спиной.

Наталия чуть не подскочила, но быстро пришла в себя:

– Тогда белые должны выиграть, потому что он двигает фигуры в соответствии с дебютом Савинска.

Слева из-за ее спины появился Малачи.

– Простите, я вас испугал. Не нарочно. Я увидел, что вы весь вечер за мной наблюдаете, и решил убедиться, что вы меня правильно поняли.

Она подняла брови в недоумении и раскрыла веер, прикрывая лицо:

– Дорогой капитан Кидд, вы ошиблись, я не следила за вами.

Его синие глаза насмешливо блеснули:

– Ну тогда простите. В Лескаре я страдал манией преследования и еще не отошел от нее.

– Здесь вам не Лескар, капитан.

– Вы правы, тасота. Там никто не знаком с шахматами. – Он на миг нахмурился. – Только интеллектуалы в Лескаре играют в шахматы, но за время пребывания там я не встретил ни одного.

• Предыдущая
• 42/127
• Следующая