Драгоценность - Эвинг Эми - Страница 8

• Предыдущая
• 8/62
• Следующая

У меня замирает сердце при мысли о том, что еще один округ, и мы прибудем на место. Как долго ехать до Жемчужины? Сколько минут свободы мне осталось?

– О-о, – Лили вздыхает, когда мы въезжаем в Банк. – Какая красота.

Солнечный свет снова яркий, маслянисто-желтый, и мне приходится щуриться, потому что он слепит глаза, отражаясь от фасадов магазинов и улиц, вымощенных светлым камнем. Арочные окна с серебряными ставнями и причудливыми орнаментами из кованого золота здесь сплошь и рядом. Деревья с тонкими стволами и идеально подстриженными кронами высажены ровными рядами вдоль тротуаров, и повсюду электрические дилижансы. Мужчины в шляпах-котелках и тщательно отутюженных костюмах сопровождают женщин в платьях из цветного шелка и атласа.

–?Похоже, Пейшенс была права, – говорю я. – Брюки здешние женщины не носят.

Рейвен ворчит что-то неразборчивое.

–?Разве это не чудо? – Лили прижимается лицом к стеклу. – Только представьте себе: Курфюрст встретил Курфюрстину в одном из этих самых магазинов.

Рейвен медленно качает головой.

–?Какое-то безумие. Все это… я хочу сказать… нам, конечно, показывали картинки, но… сколько же у них денег.

–?Это мы еще не видели Жемчужину, – бормочу я.

–?Всё, девочки, рассаживайтесь по местам. – Старшая смотрительница по имени Черити заходит в вагон, следом за ней плетется доктор Стил. У нее в руках серебряный поднос с аккуратно разложенными разноцветными таблетками. Я перевожу взгляд на Рейвен.

–?Что еще за таблетки? – шепчу я, но она лишь пожимает плечами.

–?Закройте шторы, пожалуйста, – говорит Черити. Лили тотчас повинуется, но я вижу, что другие девушки нервно переглядываются, зашторивая окна. Тусклый фиолетовый свет в вагоне усиливает зловещую атмосферу.

–?Ладно, ладно, не тревожьтесь, – успокаивает доктор Стил. Его пресный голос вряд ли может утешить. – Это просто лекарство, которое поможет вам расслабиться перед важным событием. Просьба оставаться на своих местах.

Мое сердце учащенно бьется, и я хватаюсь за руку Рейвен. Доктор спокойно обходит купе. Таблетки кодируются по номеру лота, и каждая девушка высовывает язык, а доктор Стил крошечными серебряными щипцами кладет ей в рот таблетку. Некоторые девочки кашляют, кто-то облизывает губы и морщится, но ничего более драматичного не происходит.

Он подходит к Рейвен.

– 192, – произносит он, выбирая светло-голубую таблетку. Рейвен смотрит на него глубокими черными глазами, и я почему-то думаю, что она откажется от лекарства. Но вот она открывает рот, и доктор бросает ей на язык таблетку. Она продолжает буравить его взглядом. Единственное, как она может протестовать.

Доктор Стил даже не замечает этого.

– 197, – говорит он, обращаясь ко мне. Я открываю рот и получаю фиолетовую таблетку. Жгучая и кислая на вкус, она напоминает мне о том, как я впервые откусила лимон. Уже в следующее мгновение она растворяется во рту. Я провожу языком по зубам и сглатываю. После таблетки немного щиплет во рту.

Доктор кивает головой.

–?Спасибо, юные леди.

Черити спешит за ним в следующий вагон.

–?Что это было? – спрашивает Рейвен.

–?Что бы это ни было, на вкус все равно мерзость, – отвечаю я. – В какой-то момент мне показалось, что ты не будешь ее глотать.

–?Я подумывала об этом, – говорит Рейвен. – Но решила, что это бессмысленно, согласна? Я хочу сказать, они бы все равно…

Но я уже не слышу, что говорит Рейвен, потому что проваливаюсь в черную бездну беспамятства.

Когда я прихожу в себя, вокруг никого нет.

Яркий свет сияет у меня над головой – слишком яркий, он режет глаза. Я лежу на чем-то холодном и плоском. Мои руки и ноги связаны ремнями, и я с ужасом понимаю, что на мне нет одежды.

Инстинктивно я корчусь, пытаясь освободиться и в то же время чем-то прикрыть наготу. Крик собирается в горле, но, прежде чем я открываю рот, раздается мягкий голос:

–?Не паникуй. Я сейчас сниму их. Они нужны для твоей же безопасности.

–?Где я? – Вместо крика из моего горла вырывается лишь колючий шепот.

–?Ты в подготовительной комнате. Успокойся, 197. Я не могу тебя развязать, пока ты не успокоишься. – Голос какой-то странный – слишком высокий для мужчины, но чересчур низкий для женщины. Моя грудь вздымается, и я стараюсь расслабить мышцы, дышать ровно и не думать о том, что я голая.

–?Вот. Так-то лучше. – Голос приближается. – Обещаю, 197, последнее, чего мне хотелось бы, это хоть как-то тебя обидеть. – Я чувствую, как сдавливают мою руку, и что-то холодное прижимается к внутренней стороне локтя. Давление нарастает.

–?Я просто измеряю твое артериальное давление, – спокойно произносит голос. Тиски ослабевают. Я слышу, как перо царапает бумагу. – Посмотри вверх, пожалуйста.

Больше все равно некуда смотреть, но вдруг яркий свет слепит в левый глаз, потом в правый. Я отчаянно моргаю, и кажется, будто мне обожгло сетчатку, потому что перед глазами лишь зеленое свечение. Снова скребет перо.

–?Очень хорошо, 197. Почти готово. Сейчас я прикоснусь к тебе. Обещаю, что не сделаю тебе больно.

Все мои мышцы будто сжимаются в крошечные кулаки, и я моргаю еще чаще, но все равно ничего не вижу. И тут я чувствую мягкое надавливание на низ живота, сначала слева, затем справа.

–?Вот и все, – успокаивает голос. – Мы закончили.

Зеленое свечение исчезает, и я уже могу различить лицо человека, которому принадлежит голос.

Это лицо мужчины, но какое-то странно-детское, с тонкими чертами, узким носом, изящным ртом и сливочной кожей. Голова обрита, только на макушке островок каштановых волос, завязанных в элегантный хохолок – эта прическа мне знакома по урокам культуры и этикета королевского двора. Она означает, что передо мной фрейлина.

Фрейлины стоят выше всех остальных слуг – они наперсницы и советчицы для своих хозяек. Их отбирают и тренируют с юных лет, фрейлиной может быть и мужчина – их кастрируют, так что они становятся «безопасными» для работы в тесном контакте с королевскими особами женского пола.

Мне ужасно стыдно лежать обнаженной перед мужчиной, и я извиваюсь в своих оковах. Он терпеливо ждет, глядя только на мое лицо, не обращая никакого внимания на тело, и что-то в его взгляде подсказывает мне, что ему понятны и мои чувства, и мои мысли. Я перестаю дергаться. Он улыбается.

–?Здравствуй. Я Люсьен. Сейчас я развяжу тебя, хорошо?

У меня как будто пропал голос, но он и не ждет ответа. Когда он склоняется надо мной, чтобы снять ремни, я замечаю, что на нем длинное белое платье с высоким кружевным воротником и длинными рукавами. На его пальцах свежий маникюр, а тело у него грациозное, но мышцы под платьем проступают вялые, не накачанные.

–?У тебя красивые глаза, – говорит он, расстегивая последний ремешок. – Почему бы тебе не сесть, и тогда я подам тебе одежду?

Он удаляется, а я неуклюже приподнимаюсь и сажусь, подтягивая колени к груди, чтобы хоть как-то прикрыться. Мои глаза все еще не могут привыкнуть к яркому освещению, и я прикрываю их рукой.

–?Ах, да, надо что-то сделать со светом, – доносится откуда-то из темноты голос Люсьена. Свет гаснет. Сначала это пугает, но вскоре свет медленно просачивается обратно в комнату. Загораются разноцветные шары золотых светильников на стенах, их цвета смешиваются, и комната наполняется уютным розовато-желтым свечением.

–?Держи. – Люсьен протягивает мне пеньюар из бледно-голубого шелка. Я быстро надеваю его, ощущая нежное прикосновение ткани, и пытаюсь внушить себе, что это мамин халат. Люсьен предлагает мне руку, но я отвергаю его помощь и спрыгиваю со стола, с трудом удерживаясь на дрожащих ногах.

–?Будем делать все по порядку. Для начала избавимся от этого жуткого стола. – Он заговорщически улыбается мне, но мышцы моего лица будто одеревенели, и я могу только смотреть на него пустыми глазами. Он нажимает кнопку на стене, и пол под столом опускается, увлекая вниз столешницу, а потом выдвигаются половицы, закрывая зияющую прямоугольную дыру. Они идеально подогнаны друг к другу, так что на полу не видно и трещинки. – Полагаю, в Болоте тебе не приходилось видеть ложные полы?

• Предыдущая
• 8/62
• Следующая