Драгоценность - Эвинг Эми - Страница 2

• Предыдущая
• 2/62
• Следующая

Девочки сидят за партами, рядом с каждой маленькое ведерко и аккуратно сложенный носовой платок, а перед глазами – выложенные в ряд пять красных кубиков. Смотрительница сидит за большим столом, что-то записывает; у нее за спиной, на доске, мелом выведено: ЗЕЛЕНЫЙ. Девочек испытывают на первое заклинание: изменение цвета. Я улыбаюсь и слегка морщусь, вспоминая, сколько раз сама проходила через это испытание. И мне кажется, будто я кручу в руках воображаемый кубик, повторяя движения за девочкой, что сидит ближе ко мне.

Первое: увидеть предмет как он есть. Второе: нарисовать мысленный образ. Третье: подчинить его своей воле.

Зеленые прожилки проступают сквозь ее пальцы в том месте, где они касаются кубика, и испещряют красную поверхность. Взгляд у девочки сосредоточенный, видно, как она борется с болью, и я знаю, что если она сможет продержаться еще несколько секунд, тест будет пройден. Но боль одолевает ее, и девочка вскрикивает, роняет кубик, признавая победу красного над зеленым, и отхаркивает в ведерко розовую слюну. Из носа вытекает тонкая струйка крови, и девочка вытирает ее носовым платком.

Я вздыхаю. Первое Заклинание самое простое из трех, но девочке удалось поменять цвет всего на двух кубиках. Впереди у нее долгий и трудный день.

–?Вайолет! – Рейвен зовет меня, и я спешу к ней.

В столовой немноголюдно – большинство девочек уже в классах. Когда заходим мы с Рейвен, все замолкают, отставляют ложки и чашки, встают, и каждая девочка, скрестив два пальца правой руки, прижимает их к сердцу. Это традиция Дня Расплаты, дань уважения суррогатам, уходящим на Аукцион. Каждый год я участвовала в этой церемонии, но сейчас испытываю странное чувство, потому что чествуют меня. Ком встает в горле, и глаза щиплет от подступающих слез. Рейвен стоит рядом, и я чувствую ее напряжение. Многие из тех, кто приветствует нас, завтра тоже идут на Аукцион.

Мы садимся за наш столик в углу, у окна. Я закусываю губу, с грустью осознавая, что очень скоро этот столик уже не будет «наш». Это мой последний завтрак в Южных Воротах. Завтра в это время я буду в поезде.

Как только мы устраиваемся за столом, девочки садятся, и возобновляются разговоры, только уже шепотом.

–?Я понимаю, это дань уважения, – бормочет Рейвен. – Но мне не нравится быть по другую сторону.

Молодая воспитательница по имени Мёрси спешит к нам с серебряным кофейником.

–?Удачи вам завтра, – робко произносит она. Я с трудом выдавливаю из себя улыбку. Рейвен молчит. Мёрси слегка краснеет. – Что предложить вам на завтрак?

–?Глазунью из двух яиц, картофельные оладьи, тост с маслом и клубничным джемом, бекон, хорошо прожаренный, но не горелый, – тараторит Рейвен, словно нарочно запутывая Мёрси. Она любит ставить людей в неловкое положение, особенно когда нервничает.

Мёрси, улыбаясь, качает головой.

–?А тебе, Вайолет?

–?Фруктовый салат, – отвечаю я. Мёрси удаляется в сторону кухни. – Неужели ты все это съешь? – спрашиваю я Рейвен. – У меня за ночь желудок будто съежился.

–?Любишь ты дергаться, – говорит она, высыпая в свою чашку с кофе две полные ложки сахара. – Так недолго и язву заработать.

Я делаю глоток кофе и наблюдаю за девочками в столовой. Особенно меня интересуют те, что идут на Аукцион. Одни заметно нервничают и, наверное, так же, как и я, мечтают нырнуть в постель и спрятаться под одеялом; другие возбужденно болтают. Я никогда не понимала таких девчонок – тех, кто безоговорочно верит россказням смотрительниц о том, какие мы особенные, какую благородную миссию выполняем, почитая давнюю традицию. Однажды я спросила Пейшенс, почему мы не можем вернуться домой после родов, и она ответила: «Вы слишком большая ценность для королевской семьи. Они хотят заботиться о вас до конца жизни. Разве это не замечательно? У них такие добрые и великодушные сердца».

Я сказала, что предпочла бы свою семью королевскому великодушию. Мои слова ей не очень понравились.

Молоденькая, похожая на мышку девушка за соседним столиком вскрикивает от боли и неожиданности, потому что вода в ее стакане превращается в лед. Она роняет стакан, и он разбивается вдребезги об пол. У нее начинается носовое кровотечение, и она хватает салфетку и выбегает из столовой, а смотрительница спешит к столику с совком для мусора.

–?Я рада, что этого больше не случается, – говорит Рейвен. В начале обучения заклинаниям приступы трудно контролировать, и боль бывает сильнее, чем можно себе представить. Когда я впервые закашлялась кровью, мне казалось, что я умираю. Но уже через год все проходит. Теперь у меня лишь изредка идет носом кровь.

–?Помнишь, как я целую корзину клубники сделала синей? – спрашивает Рейвен почти со смехом.

Воспоминания не слишком приятные. Поначалу это было забавно, но она никак не могла остановиться – все, к чему она притрагивалась, становилось голубым, и так целый день. Рейвен серьезно заболела, и докторам пришлось отправить ее в изолятор.

Я смотрю, как Рейвен невозмутимо разбавляет кофе молоком, и думаю о том, как буду жить без нее.

–?Тебе уже дали номер лота? – спрашиваю я.

Ее рука чуть дрожит, и ложка звякает о края чашки.

–?Да.

Глупый вопрос – нам всем раздали номера еще вчера вечером. Но я хочу знать, какой номер у нее. От этого зависит, как долго мы будем вместе.

–?И..?

–?Лот 192. А у тебя?

Я выдыхаю.

–?197.

Рейвен усмехается.

–?Похоже, на нас с тобой особый спрос.

На каждом Аукционе свое количество суррогатов, и все они ранжированы. Последняя десятка считается товаром высшего качества, и к ней приковано все внимание. В этом году через аукцион проходит рекордное число суррогатов за всю историю торгов – две сотни.

Меня не слишком-то волнует моя категория. Я бы предпочла оказаться в приятной семье, не обязательно богатой. Но это означает, что мы с Рейвен будем вместе до конца.

В столовой опять становится тихо, когда входят три девушки. Мы с Рейвен встаем и вместе с остальными приветствуем участниц завтрашнего Аукциона. Две девушки идут за столик под люстрой, а третья – миниатюрная блондинка с большими голубыми глазами – подскакивает к нам.

–?Привет, девчонки, – восклицает Лили, плюхаясь в мягкое кресло. У нее в руках журнал светских сплетен. – Ну, как вы, рады? Я так взволнована! Завтра мы увидим Жемчужину. Можете себе представить?

Мне нравится Лили, несмотря на ее бьющий через край энтузиазм, природу которого я никак не могу понять. Она родом не из самой благополучной семьи, даже по меркам нашего Болота. Отец избивал ее, мать была алкоголичкой. То, что ее признали суррогатом, для нее действительно было спасением.

–?Определенно, это будет не то, к чему мы привыкли, – сухо отвечает Рейвен.

–?Я знаю! – Лили даже не улавливает сарказма.

–?Ты сегодня собираешься домой? – спрашиваю я. Не могу представить, что Лили горит желанием встретиться с родителями.

–?Пейшенс говорит, что это необязательно, но мне бы хотелось повидаться с мамой, – отвечает Лили. – И еще она сказала, что мне могут выделить эскорт из ратников, чтобы отец не побил. – Она широко улыбается, а я испытываю острое чувство жалости.

–?Тебе уже присвоили номер лота? – спрашиваю я.

–?А, да. 53, поверишь? Из двухсот! Наверное, для меня все закончится семьей какого-нибудь торговца из Банка. – Королевская семья разрешает избранным жителям Банка посещать Аукцион, но торговаться они могут только по суррогатам низкой категории. В Банке суррогаты, собственно, и не нужны, так как в королевских семьях, – их женщины сами могут вынашивать детей. Для них мы всего лишь символ статуса. – А у вас, девчонки, какие лоты?

– 192, – говорит Рейвен.

– 197.

–?Я так и знала! Даже не сомневалась, что вы обе наберете столько очков. О-о-о, как же я вам завидую!

Мёрси приносит нам завтрак.

–?Доброе утро, Лили. Удачи тебе завтра.

–?Спасибо, Мёрси, – сияет улыбкой Лили. – А можно мне оладий с черникой? И грейпфрутовый сок? И немного манго?

• Предыдущая
• 2/62
• Следующая