Слово безумца в свою защиту - Стриндберг Август Юхан - Страница 47

• Предыдущая
• 47/63
• Следующая

Тем временем карьера моя семимильными шагами шла от успеха к успеху. Все долги были погашены, деньги сыпались на нас со всех сторон, но, несмотря на то что я давал очень большие суммы на ведение хозяйства, наши домашние дела были всегда запутаны. Мария, которая вела запись расходов и распоряжалась деньгами, требовала от меня все больших и больших сумм. И у нас на этой почве завязались прямо-таки кровавые бои.

В это же время закончилась ее театральная карьера, и все последствия этого тяжело отразились на мне. Она считала, что все случилось исключительно по моей вине, из-за того, что она вышла за меня замуж. Она, видно, совершенно забыла, что не кто-нибудь, а я написал ей роль, в которой она, к слову сказать, провалилась, потому что сыграла исключительно бледно.

Как раз в эти годы впервые произошел великий вселенский розыгрыш, вошедший в историю под названием «женский вопрос». Началось все с пьесы, написанной одним знаменитым норвежцем [23], которого, при всех его мужских статях, нельзя не считать синим чулком. Она послужила как бы сигналом к тому, чтобы всеми глупыми головами маниакально завладела мысль о несчастной судьбе порабощенных женщин. Поскольку я не дал себя обмануть, то был немедленно зачислен в разряд женоненавистников.

Во время очередной ссоры, когда я выложил Марии все, что о ней думаю, она закатила истерику, но на этот раз не малую, а большую. И вот именно тогда и произошло самое большое открытие девятнадцатого века в области лечения нервных заболеваний. Оно оказалось простым, как все великое.

Когда мне надоело слушать ее нестерпимые вопли, я схватил графин с водой и громогласно произнес магическую формулу:

– Вставай, не то окачу!…

Вопли немедленно стихли, и моя любовь подарила мне взгляд, в котором соединялись воедино восхищение, нежная благодарность и смертельная ненависть.

Я испугался, но проснувшийся во мне самец не отпустил свою добычу, и, размахивая графином, я прокричал:

– Перестань кривляться, не то я тебя утоплю!

Она тут же вскочила на ноги, честя меня негодяем, мерзавцем, жалкой тварью, что и явилось разительным подтверждением того, что лечение удалось на славу!

О вы, обманутые или не обманутые мужья, поверьте мне, вашему преданному и искреннему другу, что я преподал вам ценный опыт лечения истерии. Пользуйтесь им всегда!

С того дня эта женщина приговорила меня к смерти и начертала сей приговор в своей записной книжке. Та, которую я обожал, возненавидела меня! Я оказался опасным свидетелем женского притворства, и поэтому весь женский род решил, что меня надо лишить жизни и в физическом, и в моральном смысле. Мой домашний палач взял на себя выполнение этого приговора – как ни трудна стоящая перед ней задача, она замучает меня до смерти!

Прежде всего, в одной из комнат нашей квартиры Мария под видом жилички поселила свою подругу. Она сделала это против моей воли, несмотря на страшные сцены, которые разыгрались по этому поводу между нами. Мария хотела взять ее на полный пансион, но я категорически возражал и настоял на своем. Тем не менее подруга эта без конца торчала в наших комнатах, я повсюду на нее натыкался, перед моими глазами все время мелькали ее юбки, так что в конце концов мне начало казаться, что я двоеженец. А по вечерам, когда я хотел быть в обществе своей жены, она всегда сидела в комнате у подруги, где они приятно проводили время за мой счет, куря мои сигары и выпивая мой пунш. И я стал ненавидеть эту подругу, и так как мне едва удавалось скрывать свои чувства, я то и дело получал выговоры от Марии, которая уверяла, что я просто груб с этой «бедной девочкой».

А «бедная девочка» тем временем, не ограничившись тем, что отняла жену у мужа и мать у ребенка, брошенного на порочную 45-летнюю мегеру, завела еще дружбу с кухаркой, и они стали на пару хлестать мое пиво, причем напивались настолько, что кухарка засыпала прямо у плиты, и все к черту подгорало. Не говоря уже о том, что количество покупаемых бутылок пива росло невообразимо и доходило теперь уже до полтысячи в месяц. Мне становилось все более ясно, что подруга эта настоящий вампир, пожирательница мужчин, и меня она избрала своей жертвой. Как-то раз Мария показала мне пальто, которое собиралась купить. Мне не понравился ни цвет его, ни фасон, и я посоветовал ей выбрать другое. Тогда подруга заявила, что оставит пальто себе, а я и думать забыл об этой истории. А полмесяца спустя я вдруг получил счет за пальто, якобы приобретенное моей женой. Я навел справки и выяснил, что Мария не устояла перед соблазном шантажировать своего мужа. Впрочем, такого типа выходки были широко распространены в актерском полусвете.

Как обычно, гнев провинившихся обрушился на меня, но я все же посоветовал Марии прекратить отношения с этой опасной авантюристкой.

Час от часу не легче! Однажды моя жена, разыгрывая на этот раз роль исполненной милосердия покорной супруги, стала униженно просить у меня разрешения проводить подругу, эту «бедную девочку», к старому приятелю ее покойного отца, у которого та намеревалась одолжить немного денег. Эта просьба показалась мне настолько странной, что я сразу углядел в ней зловещую ловушку, тем более что подруга жены пользовалась дурной репутацией и, по слухам, не раз вступала в связь со стариками, поэтому я, охваченный ужасом, умолял Марию во имя ее невинного ребенка опомниться и развеять дурман, чтобы не свалиться в пропасть, но в ответ услышал все те же обвинения в «пакостном воображении». Воистину час от часу не легче!

Во время завтрака, который устроила эта подруга, надеясь вынудить одного знаменитого актера сделать ей предложение, мне был преподнесен еще один сюрприз, который окончательно пробудил меня от летаргии.

Пили много шампанского, как обычно, и все дамы были уже навеселе. Мария расположилась в кресле, а ее подруга уселась к ней на колени, и они все время целовались.

Заметив это, один из присутствуюших актеров, словно найдя подтверждение уже высказанному кем-то наблюдению, указал своему товарищу на нежничающих женщин и воскликнул:

– Вот так пассаж! Не угодно ли!

Вне всякого сомнения, он намекал на сплетни, порочащие этих дам, и его восклицание прозвучало двумысленно.

Увы, что поделаешь!

Когда мы вернулись домой, я снова стал умолять Марию вести себя попристойнее и ради своего ребенка избегать поступков, которые могут очернить ее репутацию. В ответ она, нисколько не таясь, призналась, что ей доставляет большое удовольствие глядеть на красивых девушек, ласкать их, что она ведет себя так не только с этой подругой, но и с другими актрисами в их гримировальных комнатах и что не намерена отказываться от своих забав, поскольку они вполне невинны и приобретают гнусный сладострастный оттенок лишь в моем «пакостном воображении».

Никакими силами ее не удавалось переубедить! И я подумал, что только новая беременность сможет пробудить в ней дремлющие материнские инстинкты. Когда же это наконец случилось, Марию охватила бешеная ярость, но обстоятельства волей-неволей возвратили ее на несколько месяцев в дом, к семейному очагу.

Однако после родов она сразу же пускается во все тяжкие. То ли страх перед последствиями порочных склонностей заставляет ее снова рядиться в одежду кокетки, то ли в ней опять вспыхивают женские инстинкты, но в этот период она начинает буквально преследовать мужчин, да так откровенно, что у меня это даже не вызывает серьезной ревности.

Не чувствуя больше никаких обязательств, изнывая от безделья, вся во власти своих капризов, она превращается в настоящего деспота и ведет со мной войну, как говорится, не на жизнь, а на смерть.

Она пытается, например, доказать мне, что иметь трех служанок дешевле, чем двух, и тогда я, будучи не в силах спорить с этой сумасшедшей, беру ее за руку и попросту выставляю за дверь.

Она поклялась отомстить мне за это и тут же, несмотря на мой запрет, наняла третью служанку, в результате чего хозяйство наше совсем разладилось. Служанки целый день ссорились между собой, ходили захмелевшие от огромного количества выпитого пива и за наш счет кормили на убой своих любовников.

• Предыдущая
• 47/63
• Следующая