Все, что захочешь (СИ) - "Seguirilla" - Страница 7

• Предыдущая
• 7/74
• Следующая

***

Главный врач Эрик Крипке, наш абсолютный хозяин и в чем-то бог, пребывал в никаком расположении духа. Что было нормально. Этого молодого (для своей должности) человека с бледным лицом и взглядом, погруженным в себя, в госпитале боялись по очень простой причине – никто и никогда даже предположить не мог, что делается в этой голове с большими залысинами в конкретный, отдельно взятый момент времени. При этом, Крипке, несомненно, был гениальным психиатром, возможно, именно потому, что способ его мышления был гораздо более сродни мышлению наших пациентов, нежели так называемых нормальных людей. И еще он был непредсказуем, а это здорово нервирует.

- Откуда вы, доктор Эклз?

Я не удивился, просто искренне попытался понять, что именно имеет в виду наш гений. Откуда я родом? Где учился? Где меня нашла Ники? Вот хрен разберешь. Поэтому я предпочел промолчать и лишь вопросительно посмотрел на Эрика, ожидая пояснений.

- Сан-Антонио? – Крипке был явно разочарован моей тупостью.

- Даллас.

- Жаль, - вздохнул он, закрывая папку, лежащую перед ним на столе, - Ваши семьи могли бы быть знакомы.

Блядь, ну вот объясните мне, это сейчас к чему было? С какого перепуга моя семья должна знать семью моего пациента, и какое, к чертовой матери, это вообще имеет значение? Да мое семейство меня самого знать не желает! Нет, понять Крипке может только сам Крипке. Аксиома.

Эрик передал историю болезни Джей Ти мне в руки и окликнул, когда я уже взялся за ручку двери.

- Кстати, Эклз. Будь с этим уродом повнимательней, понял? Я проверю.

Алилуяйа. Целое предложение, не требующее дополнительного обдумывания и поиска здравого смысла. Я понял. Этот действительно проверит.

***

Курить в помещении госпиталя было строжайше запрещено правилами внутреннего распорядка. Провинившегося ожидал ряд санкций, от нехилого штрафа (если попался в первый раз), до увольнения (соответственно, во второй). Само собой разумеется, это правило не распространялось на больных, за что мы, убежденные курильщики, в минуты никотиновой абстиненции люто их ненавидели. Нас не то чтобы было много, но сама собой проблема упорно не рассасывалась (на что, как мне показалось, очень рассчитывал Крипке). И одним прекрасным днем, после увольнения очередной медсестры, и заданного в сотый раз уже вполне риторического вопроса «А где можно?», он, не меняясь в лице, рявкнул: «Там, где я не увижу!!!» После этих неосторожных слов Большая Никотиновая Проблема вышла на принципиально иной уровень – теперь все курящие сотрудники больницы периодически оказывались втянуты в увлекательную игру: угадай, где Крипке не появится в ближайшие десять минут. Учитывая полную хаотичность передвижения (с точки зрения нормального человека) главного врача, эта игра действительно была интересной и предполагала жертвы среди игроков.

У меня была своя тактика, простая, но эффективная. Надо было не гадать, куда Эрика занесет в следующую минуту, а просто выяснить, где он уже точно есть. И принять в качестве рабочей гипотезы предположение, что он там останется хоть на какое-то время. Да, стратегия насквозь дырявая, но лучшей еще никто не предложил. Потом надо было засечь пятнадцать минут и двигаться в произвольном направлении, желательно с максимально доступной скоростью. При этом было бы нелишним периодически оглядываться, с Крипке станется просто идти сзади, стартовав на пару минут позже. Выбирая направление и предполагая конечную точку, следовало просчитать альтернативные пути ее достижения. В этом плане идеальным вариантом был бы коридор без малейших ответвлений и имеющий только два входа, но в нашем госпитале ни один коридор, к сожалению, таковым не являлся. Так вот, удаляясь от Крипке с максимально возможной скоростью, не имея его на хвосте и понимая, что другим путем он вас не догонит, через пятнадцать минут можно было достичь места безопасного перекура. Экспериментальным путем (пару раз чуть не лишившись работы, между прочим, и заработав первое предупреждение) я нашел практически универсальную «курилку», каким-то мистическим образом постоянно удаленную от Крипке минимум на пятнадцать минут. Парадоксально, но это место было буквально под окнами Эрика и прочей администрации. Третья слева от главного входа декоративная арка, маскирующая массивную основу высокого цокольного этажа. Достаточно высокая, чтобы туда без проблем уместился человек (а по ширине – даже три человека), не просматриваемая ни сверху, ни с боков.

Я забился в арку поглубже, закурил, и погрузился в изучение истории болезни. Каждый, кто имел глупость получить высшее образование, в совершенстве владеет искусством одновременно курить и читать разваливающуюся книгу, ничего при этом не роняя.

Итак. Джаред Тристан Падалеки, двадцать полных лет, сирота, мать умерла, когда парню было пять, отец - когда Джареду шел пятнадцатый год. Опекунша – Шарлотта Падалеки, вторая жена Джеральда Падалеки. Впервые госпитализирован к нам в пятнадцать, после смерти отца, был возбужден и агрессивен, обвинял мачеху в том, что та хочет его убить, заявлял о заговоре и камерах слежения.… Надо будет прогуглить информацию по Падалеки; если там действительно так много денег, как сказать, так ли неправ был парень. …А это уже хуже. Второй раз. Жалуется на голоса внутри головы, которые призывают убить мачеху, возбужден, расторможен, подрался с охранником, был уложен на вязки. Вот это действительно серьезно. Когда такого «золотого мальчика» привязывают к кровати – он не просто всех достал; значит, на то были веские причины….

Догоревшая сигарета обожгла пальцы, я коротко выругался и выронил окурок. Ладно, пусть потом сравнивают отпечатки.

Я решил, что дочитаю позже. Все равно я сегодня на сутках, делать, скорее всего, будет нечего. Сейчас я хотел познакомиться с Джаредом.

***

Я поднялся на второй этаж, перекинулся парой слов с Дорис, сестрой реабилитационного отделения. Спросил у нее, в какой палате находится Падалеки, забрал планшет с результатами уже сделанных обследований (впрочем, что можно сделать за полдня в стационаре, не являющимся скоропомощным - общий анализ крови и биохимия, драг скрин, ЭКГ, может, ЭЭГ) и, насвистывая, направился в указанном направлении. Никакого душевного трепета перед встречей с пациентом, которого даже невозмутимый Крипке ласково называет уродом, я не испытывал. Полагаю, решающую роль в вопросе выбора врача для Падалеки сыграло как раз то обстоятельство, что у меня прекрасно получается находить общий язык с самыми строптивыми пациентами. О том, как я это делаю, Эрик никогда не спрашивал. Думаю, он знал, но предпочитал не вмешиваться.

- Добрый день, мистер Падалеки, - провозгласил я, открывая дверь и заходя в палату. Бля, а у нашего «золотого мальчика», по ходу, проблемы с алкоголем. Трансаминазы шкалят. Так и есть, в моче следы этанола и, вот блядь, кокаина. Это он что, между госпитализациями по клубам отрывается? Класс. Интересно, а эта его опекунша, она-то чем думает? Или у богатых теперь кокаином пончики вместо сахарной пудры посыпают?

- Меня зовут Дженсен Эклз, я буду вашим лечащим врачом.

Я, наконец, оторвался от планшета и посмотрел на пациента. И оцепенел.

На узкой больничной койке передо мной сидел Сэм. В безжалостном дневном свете он выглядел моложе, чем я запомнил. Бледное скуластое лицо, припухшие веки, синяки под глазами, растрескавшиеся губы. Растрепанная челка. Бесформенная больничная пижама. Немного другой, немного непохожий на того, что выгибался и стонал подо мной ночью, но, несомненно – это был Сэм.

Я молчал. Я даже приблизительно не представлял, что сказать. Я не был к этому готов, блядь, как же я ненавижу такие моменты, которые не успел просчитать, обдумать заранее! Я почувствовал себя крысой, загнанной в угол. Поскольку разум постепенно затапливали волны все нарастающей паники, я постарался отключить мозг и отдаться инстинктам. Да, я не могу усилием воли перестать думать во время секса, но все же бывают моменты, когда я реагирую моментально. Закрыться. Спрятаться. Переждать. Подумать потом, когда минует опасность.

• Предыдущая
• 7/74
• Следующая