Гибель вермахта - Пленков Олег Юрьевич - Страница 64
- Предыдущая
- 64/121
- Следующая
Вместо решительных шагов по сокращению фронта на Востоке, Гитлер подписал директиву № 51, в соответствии с которой военное руководство на Восточном фронте должно было считаться с тем, что подкрепления больше не будет. Все предложения о сокращении протяженности фронта и экономии сил, Гитлер отвергал{593}. Между тем, после недолгой передышки, в середине декабря 1943 г. Ватутин, Конев и Малиновский возобновили давление на немцев, и Манштейн, резервы которого были распылены, начал ощущать трудности в сохранении целостности фронта. Германский фронт был так сильно растянут, что местами советские танки беспрепятственно прорывали его и «гуляли» в немецком тылу. Выйти из излучины Днепра без потерь Манштейну не удалось — наибольший котел образовался в районе Ковеля-Корсуня на нижнем течении Днепра; в него попали дивизия Ваффен-СС «Викинг» и остатки семи других дивизий. Манштейн смог пробить коридор к окруженным, но держать его открытым смог только в течение нескольких часов.
Корсунь-Шевченковская операция 1-го и 2-го Украинских фронтов (24 января — 17 февраля 1944 г.) была одна из самых выдающихся операций по окружению и уничтожению врага. По результатам она далеко превзошла первоначальные ее цели. Там советские войска «приковали» к себе до половины всех танковых сил вермахта и двух третей сил Люфтваффе. Двойным кольцом они отрезали Каневский выступ — в мешке оказались ХХХХII-й и XI-й армейские корпуса с шестью дивизиями и отдельной бригадой. Немецкий фронт был прорван на участке в 95 км. Через эту брешь советские войска устремились к Румынии, потому что восточнее румынской границы препятствий больше не оставалось{594}. Конев полагал, что в мешке находится вся немецкая 8-я армия вместе с командующим и девятью дивизиями, то есть более 100 тысяч немецких солдат. Готовился «новый Сталинград», поэтому советское командование бросило на ликвидацию котла огромные силы и не стало развивать наступление на запад. На самом деле, в котле под Корсунь-Шевченковским оказалось 54 тысячи солдат, которые противостояли наступлению шести советских армий{595}. Без ведома Гитлера Манштейн отдал им приказ выходить из окружения, и к 17 февраля, благодаря ударам 1 танковой армии, с западного направления вышло 2/3 окруженных. Раненых заранее вывезли самолетами{596}. Поспешность, с которой немецкие части покидали котел, офицер Ваффен-СС бельгиец Леон Дегрель описывал так: «В этой бешеной гонке машины опрокидывались, выбрасывая на землю раненых. Волна советских танков обогнала первые машины и захватила более половины конвоя; эта волна катилась по повозкам, уничтожая их одну за другой, как спичечные коробки, давя раненых и лошадей… У нас была минутная передышка, когда танки застряли и пытались выбраться из груды сотен грузовиков, раздавленных их гусеницами»{597}. То было одно из самых безжалостных сражений даже для такой жестокой войны: так, в местечке Шандеровка Конев приказал авиации разбомбить зажигательными бомбами все дома, тем самым заставив засевших там немецких солдат выйти в поле. Когда 17 февраля 1944 г. немцы начали прорываться из окружения, Конев устроил им западню: его танки атаковали немецкие колонны, уничтожая противника огнем орудий, давя его гусеницами. После того как колонны были рассеяны, преследованием убегающих по глубокому снегу немцев занялась кавалерия. Казаки рубили противника без всякой жалости, не щадя и тех, кто поднимал руки. Только в этот день погибло около двадцати тысяч немцев{598}. Сталин присвоил Коневу маршальское звание за ликвидацию окруженных под Корсунь-Шевченковским немецких войск.
Из окружения смогла пробиться группа Штемермана, что обеспечило вывод около 60% сил — 35 тысяч человек. Этот прорыв не умаляет советской победы, поскольку шесть с половиной немецких дивизий потеряли все свое вооружение и боевую мощь. В центре фронта группы армий «Юг» не хватало шести дивизий, которых Гитлеру неоткуда было взять. Доклад 8-й армии на вечер 11 февраля 1944 г. оценивал личный состав двух окруженных корпусов, включая «хивис», советских добровольцев, — в 56 тысяч человек. Из них 2188 раненых было оставлено. Около 35 тысяч человек вышли из окружения и были зарегистрированы приемными пунктами как прибывшие. Таким образом, немецкие потери составили около 18 тысяч солдат{599}.
Те немцы, которые следили за развитием военных действий на Восточном фронте, были сильно встревожены отступлением вермахта. Оправдание ОКВ отступления необходимостью «выпрямить» фронт выглядело в глазах общественности совершенно неубедительно. Внимательному наблюдателю было ясно, что инициатива утеряна, и речь идет о пассивных реакциях вермахта. По сообщениям СД, это беспокоило немецкую общественность; еще большую озабоченность вызывало то, что радио и пресса целиком были сосредоточены на предстоящем вторжении с Запада и на его решающем значении для дальнейшего развития войны{600}.
Гитлер уволил Манштейна и Клейста, наградив их Мечами к Рыцарским крестам. Он так объяснял свое решение: «… Просто бывают два разных таланта. Помоему, у Манштейна огромный талант к операциям. Тут нет сомнений. И если бы у меня была армия, скажем, из 20 дивизий полной численности, я бы не мог желать лучшего командира над ними, чем Манштейн. Он знает, как ими управлять. Он будет наступать, как молния — но всегда при условии, что у него есть первоклассная материальная часть, бензин, избыток боеприпасов.
Если что-то ломается, он не может добиться исправления положения…. Манштейн может руководить дивизиями, пока они в хорошем состоянии. Если же дивизиям стало бы плохо, мне пришлось бы немедленно забрать их у него. Тут должен быть человек, который действует абсолютно независимо от какой-либо рутины»{601}. В недели, последовавшие после назначения Моделя, советское наступление на Западной Украине постепенно остановилось. Сталин стал готовить решающий удар по группе армий «Центр».
Гитлер понимал, что ведет оборонительную войну — в надежде на развал союзнической коалиции; об этом он сказал Манштейну еще в декабре 1943 г. Впоследствии этот тезис Гитлера всячески развивал Геббельс. Сочетание политических сил в рамках антигитлеровской коалиции и ныне кажется нелепым. В этой связи затея Гитлера состояла в том, чтобы создать условия, при которых коалиция лишится уверенности в достижении единства между отдельными своими участниками. Поэтому понятна решимость фюрера сражаться за каждую пядь — даже там, где это противоречит чисто военным позициям. Гудериан, в принципе, был согласен с такой стратегией, но он считал, что для ее эффективности следует сильно сократить Восточный фронт — с целью усиления давления на Западе. Но о сокращении линии фронта на Востоке Гитлер не хотел и слышать, что странно, ибо из всех генералов Гитлер больше всего уважал Гудериана и дольше всех доверял ему. Как только в январе 1944 г. Гудериан заговорил о строительстве оборонительных сооружений в Польше, Гитлер его прервал и стал утверждать, что железнодорожная система не справится с перевозкой материалов. Гитлер начал сыпать точной статистикой, которую его собеседник не в состоянии был опровергнуть. Гудериан со свойственной ему откровенностью стал объяснять, что речь идет об оборонительной линии по Бугу и Неману, и поскольку железнодорожные пробки начинаются только к востоку от Брест-Литовска, это возражение Гитлера сюда не относится. Так как речь шла об оставлении огромных территорий, фюрер даже не стал слушать дальше. Также он отказался от предложения Гудериана назначить генералиссимуса, который нес бы полную ответственность на Востоке. При этом ни Гитлер, ни Гудериан не могли открыто высказать свои мотивы — Гудериан, сказав, что считает руководство Гитлера катастрофически некомпетентным, Гитлер — что он недостаточно доверяет армии, чтобы предоставить ей самостоятельность{602}.
- Предыдущая
- 64/121
- Следующая
