Гибель вермахта - Пленков Олег Юрьевич - Страница 14

• Предыдущая
• 14/121
• Следующая

Напряжение боев было колоссальным, а в таких условиях на первый план выступает потребность в простых и ясных чувствах. Эта потребность выразилась в знаменитой песенке «Лили Марлен», приобретшей популярность как раз в эти дни.

Простая и наивная песня, сладкий голос молодой женщины, очаровательные слова и мелодия этой песни в войну очаровывала многие миллионы солдат. Ныне можно критиковать эту песню за безвкусицу, но это несправедливо по отношению к многим миллионам солдат, для которых эта незатейливая песенка олицетворяла все самое дорогое — то, что осталось дома. Боль, страдания войны отступали на миг перед ее очарованием. Очевидцы передают, что не только немецкие солдаты слушали эту песню, но и британские солдаты в Северной Африке настраивались на волну немецкой радиовещательной станции в Белграде и слушали «Лили Марлен». Песня не требовала перевода. Британские офицеры даже запрещали солдатам напевать песню или насвистывать ее, а также слушать немецкие передатчики. Песню Вилли Шефферса «Лили Марлен» пела Лале Андерсен («немецкая Эдит Пиаф»). Песня была впервые исполнена в 1938 г. — «чушь», таков был приговор публики, но впоследствии она стала неотъемлемой частью истории войны^{133}. Интересно отметить, что эту песенку пели даже в Красной армии — ветеран войны Александр Захарович Лебединцев вспоминал, что связистка полка, в котором он служил, пела «Лили Марлен» на трех языках: на немецком, украинском и русском^{134}. Голливудская звезда Марлен Дитрих принесла ее в американскую армию: в 1944 г. был снят фильм «Лили Марлен», в котором Дитрих исполнила эту песню. Среди «джи-ай» песенка также имела неслыханный успех^{135}.

Похожую судьбу имела и советская версия песни «Лили Марлен», с нежной, проникновенной мелодией. Эта песня Алексея Александровича Суркова поначалу расценивалась как идеологически невыдержанная, отдающая пессимизмом. Однако «Землянку» так полюбили на фронте, что начальство сменило гнев на милость.

Ход сражения в самом Сталинграде имел четыре фазы. В течение первой фазы, которая началась 13 сентября, основные боевые действия развернулись в южных и центральных районах города. К 26 сентября Паулюс смог доложить, что южные и центральные районы заняты. Немцы держали под огнем сооружения центральной пристани, но не смогли полностью взять их под свой контроль. На какое-то время немцы взяли Мамаев курган, но затем подверглись сильным контратакам.

Во второй фазе сражения за Сталинград — с 21 сентября по 7 октября — бои за Мамаев курган продолжались, но центр противоборства сместился на север города в заводской район. Немецким войскам удалось оккупировать большую территорию, расположенную по соседству с заводскими постройками, но сами предприятия они не смогли взять, как и полоску волжского берега, на которую прибывало пополнение для 62-й армии Чуйкова.

14 октября началась третья фаза боев — немцы возобновили атаки на заводской район. К концу октября немцы смогли захватить тракторный завод имени Дзержинского, завод «Баррикады» и большую часть предприятия «Красный Октябрь». Войска Чуйкова оказались зажатыми на узкой полоске западного берега Волги.

Четвертая фаза боев началась 11 ноября немецкими атаками на заводской район. Немецким войскам удалось разрезать оборону Чуйкова на три части. Однако через несколько дней Чуйков смог организовать контратаку и почти в прежнем виде восстановил позиции. В итоге, к середине ноября немцы оккупировали 90% территории города, но 62-я армия продолжала удерживать свой клочок волжского берега^{136}. Согласно некоторым оценкам, только за вторую половину октября немцы уничтожили в Сталинграде советские силы, эквивалентные семи дивизиям, то есть 75% от общего количества войск, имевшихся в распоряжении генерала Чуйкова. Однако им так и не удалось сломить дух сопротивления 62-й армии. Как отмечал американский историк Ричард Овери, вопрос о том, как Красной армии удалось выжить в Сталинграде, не поддается объяснению^{137}.

Немцы так и не смогли ничего поделать с защитниками Сталинграда, и объяснить этот феномен можно только средствами художественного текста, что, впрочем, уже сделали своими бессмертными романами Виктор Некрасов и Василий Гроссман[4]. Гроссман в своем знаменитом романе «Жизнь и судьба» отмечал, что душой обороны Сталинграда была свобода, которая являлась источником самоотверженности советских солдат (а не только жесткие приказы). И немецкие солдаты в Сталинграде обрели свободу от идеологических пут. Так, офицер Гельмут Вельц передавал, что его товарищи в пылу дискуссии пришли к выводу, что военные цели Гитлера являются совершенно бредовыми: «Гигантские цели и жалкие кучки солдат, которых не хватает ни на фронте, ни в тылу. Гитлер просто зарвался. Что нам начальные успехи, если мы не можем удержать захваченное? И тут встает главный вопрос, а нужно ли вообще было начинать войну?»^{138}

К началу октября в руках немцев находилось около 4/5 территории Сталинграда, а к концу этого месяца, после отхода советских войск от пригорода Спартаковки, немцы стали контролировать 9/10 территории города. В начале ноября в руках Чуйкова оставалась только одна десятая территории города — несколько заводских зданий и несколько километров берега Волги^{139}. Постепенно дело дошло до того, что тактические задачи уличных боев в Сталинграде обсуждались на самом высоком уровне: о том, как сломить сопротивление защитников «дома сержанта Павлова» думал сам Гитлер. В конце сентября взвод автоматчиков из 42-го гвардейского полка овладел четырехэтажным домом в 300 м от Волги. После того как командир взвода был ранен, командование взял на себя сержант Яков Федорович Павлов. Здание стало важным пунктом в системе обороны 13-й гвардейской стрелковой дивизии и удерживалось солдатами Павлова до ликвидации немецких войск в Сталинграде. «Дом Павлова» перекрывал подступы к ключевой площади города Имени 9 января (впрочем, «ключевой» можно было тогда назвать любую точку города); эта площадь была заминирована, в самом доме засело около 50 солдат с тяжелыми пулеметами и минометами, а сверху развалин Павлов разместил снайперов, контролировавших все движение вокруг: немцы так и не смогли перейти площадь, а защитники этого дома покрыли себя заслуженной славой и уважением не только потомков, но и врага.

Между тем положение немецких войск на Кавказе ухудшалось — первый план овладения нефтеносными районами был изменен, и ОКВ приказало Листу преодолеть Западный Кавказ и овладеть Туапсе. Если бы наступление Листа удалось, немцы прорвались бы через Кавказ в самой нижней его точке и, захватив Батуми, интернировали бы Черноморский флот, обеспечили бы безопасность Крыма и дружественный нейтралитет Турции. Но наделе одна трудность громоздилась на другую, советское сопротивление крепло, условия местности были неблагоприятны для атакующих. Вследствие этих неудач Лист и был отстранен от командования. Затем настала очередь Гальдера.

• Предыдущая
• 14/121
• Следующая