Культура на службе вермахта - Пленков Олег Юрьевич - Страница 29

• Предыдущая
• 29/118
• Следующая

Любимый и нацистами и коммунистами, умнейший нонконформист Эрнст Юнгер (1895–1998), романы которого о войне были бестселлерами и в веймарские нацистские времена, отказался вступить в Немецкую академию поэзии и не раз протестовал против перепечаток в нацистской периодике своих произведений. Также он отказался от сотрудничества с нацистской газетой ФБ, поэтому в годы нацизма не было опубликовано ни одной его книги^{242}. Гиммлер и Геббельс хотели его уничтожить, Гитлер же лично приказал Фрейслеру (председателю «народного» суда) не трогать кавалера высшего прусского военного ордена Pour le merite^{243}. В ранних произведениях Юнгер создал героический образ фронтовика — патетический, но свободный от национализма, и именно поэтому имевший чарующее и опасное воздействие на молодежь (в его книгах война представала как вершина проявления человеческого духа). Советские читатели судили о немецком восприятии Первой мировой войны преимущественно по книгам Ремарка, но Ремарк описывал войну с точки зрения пацифистского духа 20-х гг. Но большинство немцев воспринимало Первую мировую войну как величайшее событие национальной истории, лишь случайно обернувшееся для Германии трагедией, поэтому Юнгер, конечно, был гораздо популярнее Ремарка.

Бесспорно, «своими» для нацистского режима следует признать посредственных литераторов Герхарда Шумана и Ганса Баумана. Первый был ветераном войны, кавалером Железного креста 1-й степени, до 1936 г. — полковником (штандартенфюрером) СА, с 1942 г. — генералом (оберфюрером) СС и главой сектора культуры РСХА. Он был чрезвычайно плодовит — его собрание сочинений составляет 19 томов поэм, журнальных и газетных статей, 2 пьесы, великое множество сценариев для нацистских массовых церемоний, а также для утренников на радио^{244}. В силу чрезвычайной политической и идеологической ангажированности оценить его талант довольно сложно. Сборник стихов Шумана «Мы — соль земли» (Wir aber sind das Кот) в 1936 г. был отмечен национальной премией. Другому поэту — Гансу Бауману — к 1933 г. исполнилось всего девятнадцать лет; Баумана называли «трубадуром» ГЮ: его патетические и романтические стихи были весьма популярны среди молодежи. Интересно, что после 1945 г. он смог сделать карьеру преуспевающего детского писателя^{245}.

Особое внимание в литературной политике нацисты уделяли пропаганде военных доблестей, храбрости, героизма и солдатского долга. В октябре 1936 г. властями была организована встреча поэтов и писателей-баталистов, на которой был создан «Отряд военных литераторов» (Mannschaft Kriegsdichter) (из 50 авторов). Они получили задание увеличить объем художественной литературы на военные темы. Два года спустя «Вестник имперской службы поощрения немецких писателей» (Bucherkunde der Reichsstelle zur Forderung des deutschen Schrifttums) писал, что за истекший срок было напечатано 20 военных романов. В 1939 г. редакционный отдел Минпропа и ОКВ пригласили специально отобранных писателей-баталистов в поездку по оккупированным районам Чехии и Польши. Итогом поездки стал целый ряд военных публикаций. Как передавала СД, эта художественная литература воспринималась немцами значительно более позитивно, нежели политическая публицистика и пропаганда^{246}. Множество писателей служило в пропагандистских ротах на фронте, например, руководитель отдела военной пропаганды ОКВ Курт Хессе, опубликовавший обширный отчет «По полям сражений Франции вместе с победоносным вермахтом» (1940 г.). Поэт Герберт Бёме (Н. Bohme), служивший в СА, писал, что задачей новой поэзии является мобилизация воинственного духа и возрождение ценностей Лангенмарка^{247}. Во время войны задачи художественной литературы полностью сконцентрировались на мобилизации нации на победу.

Одним из кульминационных мероприятий литературной жизни Германии с 1938 по 1942 гг. были Веймарские дни поэзии. В 1938 г., после аншлюса и присоединения Судет, темой Веймарских дней стала «Пропаганда немецкой культуры за рубежом», в 1941 г. — «Ведущая роль немецкой литературы в новой Европе»^{248}. Из четырех организованных Геббельсом поэтических «Веймарских слетов» две были посвящены военным темам. В 1940 г. темой была «поэзия в войнах рейха», а в 1942 г. — «воин и поэт». В этих слетах принимали участие и поэты в униформе вермахта. Премии особенно часто получали военные романы, посвященные войнам прошлого. И вообще, исследователи отмечают, что в войну военная литература стала довольно популярна^{249}. Для того чтобы сделать смерть на войне привлекательной, нужно было придать ей смысл, поэтому все аспекты нацистской военной беллетристики сводятся к оправданию, к мотивации смерти и убийства на войне. Нацистские писатели пытались приравнять ее, с одной стороны, к спортивным достижениям, с другой стороны — к героическому труду на общее благо.

С началом войны пропагандистская литература начала уступать ведущее место литературе развлекательной, поскольку напряжение военного времени требовало разрядки. Вследствие ее важности стало расти значение специальной литературы — таким образом система библиотек стала все более приближаться к «утилитаристской» модели функционирования. В этой связи следует указать на «материальную силу аполитичных книг»^{250}; этот аполитичный мир развлекательной литературы произвел на свет огромное количество стереотипов. Речь идет об образах, которые способствовали распространению нацизма и «нормальному» его восприятию, но сами по себе не содержали картин насилия и разрушения. Так, рассказы о пчеле Майе, необычайно популярные среди детей в Германии, способствовали самоидентификации подрастающего поколения, не являясь идеологической литературой. Или другой любопытный пример — немецкий историк Михаэль Хан развивал тезис о том, что Холокост и планы порабощения славян были следствием увлечения Гитлера чтением совершенно аполитичных романов Карла Мая об индейцах. При этом в воображении Гитлера Америка была аллегорией современности; ее Германии суждено было завоевать и «скорректировать» в расовом отношении^{251}. Гитлер говорил, что его радуют просторы Востока Европы, на котором немцы наконец-то обретут свободу движения. Или что огромным преимуществом Америки является пространство, чего так недостает немцам. Планируя строительство дорог на Востоке, Гитлер собирался через каждые сто километров строить маленький город с салуном и таким образом сделать «русские прерии» обозримыми^{252}. После завоевания России Третий Рейх, по мнению Гитлера, достиг бы полной автаркии. «Российские просторы стали бы нашей Индией», — говорил Гитлер.

На его взгляд, этим пространством можно было бы управлять при помощи 250 тыс. человек, а для колонизации этих просторов планировалось использовать европейцев. За три века, считал Гитлер, «Восточную Европу можно превратить в цветущий край, наведя в ней подобающий порядок»^{253}. Борьбу с партизанами Гитлер сравнивал с войной с индейцами: все это должно вызвать к жизни новую «индейскую» романтику^{254}. Такой неожиданный поворот приняло чтение развлекательной литературы…

• Предыдущая
• 29/118
• Следующая