Все как обычно (СИ) - Лисецкий Юрий - Страница 22

• Предыдущая
• 22/59
• Следующая

- Я предлагаю поднять оплату до талера за голову для меня и 6 талеров в месяц охране за полевые условия работы с полным их пансионом.

На том и порешили. Сам начальник в нутро своей же тюрьмы лезть побрезговал, мой же интерес предусматривал вертеться в этой клоаке на самую ее глубину. Процесс был не скор. Два часа ушло на покупку двух телег со свежими водорослями по три талера за воз, причем, один талер добавился после озвученного маршрута. Никто в тюрьму ехать не хотел. Два больших мешка с одеждой от старьевщика и два мешка умопомрачительно пахнущих своей свежестью горячих лепешек. Делегация со светильниками в количестве – меня, Петерса и пяти пыхтящих от грузов охранников, начала свою работу с самого нижнего яруса и самого забытого уголка этого тоталитарного комплекса унижения и угнетения.

Тюрьма была маленькой снаружи. Все остальное у нее было оборудовано на три этажа под землей.

Конечно, отбор будет предварительным. За отпущенное время познакомиться с одной (Одной!) тысячей заключенные, не видевших света и воли на протяжении долгих лет, - невозможно. Но надо над этим работать. Мы с Петерсом разделились, все-таки, вдвоем, это в два раза больше. Он уже понял ход моей мысли, но виду не подавал. Где, ему не понятно, он будет обращаться ко мне за советом.

Вонь, вековая вонь, вызывающая своей резью слезы из глаз. Я на самом нижнем уровне начинаю свое пополнение будущей команды. Мне необходимо понять, с кем имею дело, и аргументировано доказать свой отбор арестанта. Способ счета за голову для начальника тюрьмы не акцентировал статью, по которой отбывался срок. Проходило мимо внимания и то, кто и по какому поводу арестанта сюда определил. Дело в том, что арест и заключение, был распространенным способом сведения счетов. Вроде как руки не обагряются убийством, совесть не щемит в душегубстве, а так, все по закону. В тюрьме содержались в том числе люди, за которых городу мог прийти выкуп. Многого всякого было в тюрьме.

Камера №1, худой тощий старик с белой бородой и грязными ногтями длинной в палец. Гнилая, перетершаяся в труху подстилка, яма для испражнений, заполненная по уровень. Пахнет всем, только не пахнет жизнью. Старик морщится от тусклого света.

- Кто ты? В ответ только мычание. Бесперспективен, потерял рассудок и искусство речи.

Следующая камера, тощая тень, похожая на женщину отсутствием бороды, забилась в угол и затравленными глазами смотрит на уборку в камере, боится подползти к лепешке. Это уже не человек, но еще не животное. Ее бы убить из сострадания. На этом уровне все камеры одиночные, мертвых выносят, живых заводят, без жильцов эти вольеры не простаивают. Так камера за камерой. Убогие, потерявшие человеческое естество люди. Мужчины и женщины. Бесперспективны, но сострадания я не лишен. В огромную корзину выгребается мусор, истлевшие тряпки сменяются одеждой от старьевщика. Каждому в руки вручается кувшин с водой и огромная лепешка, пусть помнят праздник. Ближе к выходу в камере нахожу обросшего волосами, в когда то дорогом тряпье, грязного до невозможности мужчину неопределенных лет. Особенностью содержания было наличие дополнительной цепи на шее. Интересно, в камере, да еще с цепью на шее.

- Кто ты?

- Я Алекс Аристон, маг.

Мое окружение инстинктивно отшатнулось от решетки камеры. «Какой ты, на хрен танкист», - подумалось мне при его созерцании. Но такого экземпляра в моей команде не было.

- Заверните, - обратился я к вертухаям.

Те моего выражения не поняли, да и ладно, пришлось на пальцах объяснять. Подтянулся Петерс с интересной информацией. Там наверху он нашел очевидца гибели владельца домена Ботеро. Начало его рассказа Петерсу пришлось приостановить для проникновенной беседы в подходящей обстановке, но место содержания, отдельное от других, он для своего клиента нашел. К вечеру мы определились с судьбой трехсот человек из тысячи, перевели их на верхний уровень, переодели и накормили. Триста талеров дону Бахусу, тьфу, дону Диону, прилепилось же на язык, и следующим утром колонна кандальников двинулась в сторону купленной территории в окружении двадцати вертухаев для построения светлого будущего. Тележки с инструментом, едой и прочим, они тащили сами. Дом у них будет в горе, безопасно для них, безопасно для нас. Петерс нашел своих сержантов, но виду, что они знакомы, не подал. Правильный мужик, фишку сечет, он же и старший над этим балаганом с задачей – рыть пещеры и тоннель, полученный камень использовать на дорогу и продажу, разметить площадку под строительство обители. 3Д план строительства я нарисовал на планшете, осталось продумать и перечертить на бумагу. Я обещал его навестить, время еще есть, не та цель достигалась этой имитацией деятельности.

Еще один день, из немногих оставшихся до темного сезона, я опять в доме купца Абу Сина. Теперь предполагается разговор по душам, обстоятельный и вдумчивый.

- Я ни в коей мере не хочу выглядеть человеком, ухудшившим вашу жизнь, но не я так кто-то другой. Это же объективное состояние дел.

- Я понимаю, дон Слав, нынешние обстоятельства не оставляют мне выбора.

- Давайте разберемся в вашем деле, может у меня появятся мысли, как вам помочь.

- История моя проста и предсказуема. Я с семьей, а у меня к тому времени родилось и росло уже двое сыновей, перебрался с одного из островов с запада. Там мне стало тесно, я продал дело и организовал купеческий дом в Дорне. Здесь я обустраивался, вел дело, в основном с островами запада, довольно успешно. Здесь у меня родился еще один сын и дочь. Жена, к сожалению умерла родами дочери. Но мы дочь после этого не перестали любить, она очень напоминает мать, мою покойную жену. Прибыли хватало на дом, образование детей, развитие собственного дела. Успешность в деле, это всегда чужая зависть. К тому же я не местный, и не смотря на то, что меня общество свой круг приняло, я все равно останусь здесь чужаком. Сначала у меня пропал корабль со старшим сыном Бором. С ним потерял корабль и товары на десяток тысяч марок. Гонец принес послание с требованием выкупа. Выкуп в пять тысяч марок не самая большая цена за родного сына. Проблема в том, что у хорошего купца наличных денег не бывает, это плохо, когда деньги не работают. Пришлось брать взаймы по векселю. Обмен не получился, ведущие обмен люди меня обманули и присвоили деньги, сына взамен я так и не получил. Корабль купца, в торговое дело которого я также вложился, пропал без вести. На сегодняшнее время у меня долгов по обязательствам больше чем на 10 тысяч марок. Дом и дело уйдут с молотка. И есть подозрение, что пор сговору, мое имущество оценят в копейки, и следом за долги в кабалу попаду я и мои дети. Рабства в городе нет, но в том положении, в котором окажется моя семья, это фактическое рабство.

- Давайте думать. Я так понимаю, что жить спокойно в этом городе вам не дадут. У вас нету крыши.

На недоуменное выражение лица Абу, я объяснил понятие крыши, он тут же согласился с этим выражением.

- Я вам предлагаю крышу. Во всех ваших начинаниях. Но видимость жесткого отношения к семье должна сохраняться. Надо же порадовать недоброжелателей. При этом, я не говорю о благотворительности. Я ничего не собираюсь дарить. Я предлагаю вам возможность начать все заново, только под руководством ордена. Какого ордена? Это я сам пока не придумал, но вакансии уже имеются.

Спектакль был организован, сценарий расписан. В кабаке, на день, назначенный как продолжение симпозиума членов городского совета, с помпой, с домочадцами, прибыл Абу Син. Старшие сыновья и младшая дочь скромно следовали за главой семьи. Купец картинно упал на колени перед метром Вогисом и попросил благодати Макоши в служении ей. Дети следом бухнулись на колени и молили о том же. Толпа в зале замерла от этого вида лицедейства. Вогис степенно привстал со стула, подошел к купцу, поднял его с колен, обозвал братом по вере и усадил за стол вместе со всей семьей. Стулья были расставлены заранее.

- Я, преподобный Вогис, выражаю свое согласие в таком осознанном решении, уважаемый Абу Син, и готов молить Макошь о снисхождении благодати. Но чист ли ты душой, и нет ли у тебя меркантильных пожеланий в служении богине?

• Предыдущая
• 22/59
• Следующая