Поводырь - Дай Андрей - Страница 21

• Предыдущая
• 21/78
• Следующая

– Дык и выходит, ваше превосходительство. Их благородия коллежские регистраторы, как положенные сорок рублей получат, перво-наперво бегут долги раздавать. Домовладельцам да в лавки к евреям. С остального леденечик дитю да моток ниток жене. А там, глядишь, проситель какой подношение сделает. Так и до следующего раза дотянут…

– Охренеть…

– Что, простите? Вы что-то сказали, ваше превосходительство?

– Это по-немецки, сотник… Ну, вы меня расстроили. Как с голодными помощниками большие дела делать? Они же половину разворуют, просто чтобы штаны от голода с животов не падали…

– Как есть разворуют. – Полуведерный жбан, словно игрушка в руках ребенка, совершил замысловатое движение. В вазах вспухала роскошная мелкопузырчатая пена. – С голодных глаз лихо всяческие махинации выдумываются…

Препечальнейшая картина. Полагаться на людей, озабоченных только добыванием денег на прокорм семьи, совершенно нельзя. И самое отвратительное – в голову ничего не приходит, чтобы как-то исправить положение. Зарплаты министерством назначены. Не из своего же кармана подкармливать три сотни подчиненных… А если не из своего, тогда из чьего?

И пиво уже не лезло в горло. В животе булькало, а приятное легкое опьянение словно холодным душем смыло печальное известие. Пришлось выпроваживать ничуть не обидевшегося Безсонова, чтобы подумать в одиночестве. И он ушел, как Винни-Пух, с револьверной коробкой под одним локтем и жбаном пива под другим.

В мое будущее время в России могло нормально работать все что угодно, только почему-то не почта. До курьезов ведь доходило, но так ничего годами и не менялось. А тут, за полторы сотни лет до, рано поутру мне принесли пару писем и несколько газет. «Томские губернские ведомости», «Русский инвалид» и еще какая-то, с мухой в заголовке – «Северная пчела».

Вообще больше чай уважаю. Тем более тутошний – крепчайший, ароматный, терпкий. То ли травки какие-то в него добавляют, то ли это совсем другое растение. Может статься, заваривают этот божественный напиток из того, что действительно чай, а не ошметки с обгрызенных для англичан кустов. Вот вроде и способов никаких особенных не применяют – тупо суют в заварник пол-ладошки спрессованной в кирпичик субстанции и получают шедевр.

Но вместе с почтой предложили кофе. Столь же ароматный, адски черный и сладкий. И повелся. Захотелось. Первый кофе за миллиард лет – кто бы отказался? Да еще с блинами. Артемка сказал – масленичная неделя началась. Нужно есть блины! Я что, против? Я блины вообще забыл, когда ел… Но и тут убили – поинтересовались: какие именно я блины предпочитаю. Чугунные, блин! Они что, какие-то другие бывают? Квадратные, прст, давайте! Оказалось, это я в своем двадцать первом веке немцем был, а не здесь. Сдобные, масляные, белые, ржаные, гречишные – мало? С грибами, с икрой, с медом, с ягодами, с вареньем, со взбитым масляным и сметанным кремом… С печенью, муксунячьей струганиной… Зайчатиной, свининой, лосятиной, говядиной и кониной… Макать в сметану? Фу, какой дурной вкус. Не прикольно! В высших домах Лондона и Парижа давно изволят макать в патоку…

Встретил бы большевика – голыми бы руками удавил! Это же надо – этакую кулинарную культуру разрушить. И что взамен? Профсоюзное «масло» и картонные котлеты в столовках? Про рыбный день имени Минтая напомнить? Как начнется пост – напомню. Они ж тут и в пост голодом сидеть не станут…

Просмотрел газеты. В «ТВГ» заинтересовало объявление некоего мещанина Акулова об открытии в своем доме «Справочного места». Всякий желающий сдать жилье внаем или ищущий найма мастер мог прийти и оставить весть о себе. Другие же приглашались смотреть списки предложений по классам… Интересно, он сам понял, что изобрел Доску объявлений? Нужно будет предложить ему совместно издавать газету частных объявлений. Успех гарантирован…

Томское благородное собрание переехало из Загородной рощи в дом Горохова на Почтамтской улице. По сему случаю был дан бал… Избави господи!

В конце января скончался старец Федор Кузьмич. Похоронен на кладбище Алексеевского монастыря при большом скоплении народу. Ух ты! Кто ж из коренных томичей не знает легенды о старце! Вот он когда, оказывается, жил. И умер. Жаль, очень жаль, не довелось встретиться. Интереснейший, должно быть, был человек. Тебе, Герочка, расскажу, как смогу, чтобы знал: не на край света едем. Вон какие люди у нас в Томске не брезговали проживать!

С чего бы начать… В общем, жил-был царь Александр Первый. Тот самый, что с Наполеоном сначала дружил, потом воевал. При этом царе казачий генерал Платов два года комендантом Парижа служил… Но это так, к слову.

В общем, однажды случилось этому царю умереть. Да неудачно так – далеко от дома и летом. В Питер гроб привезли и, не открывая, похоронили. Все семейство в панике – как так! Обычно по смерти императора его в обязательном порядке бальзамируют. А тут, говорят, не успели. Не сходится что-то[20]…

Ну да ладно. Прошло время. Стали люди в Сибири старца на дорогах встречать. Странного. Все-то ему в новинку было, ничего делать не умел. Зато по-французски болтал лучше Наполеона и всех в Питере поименно знал. Дворцы царские изнутри описывал. О балах и приемах рассказывал. Не всем, конечно. Некоторым. И пополз по Сибири слух, что этот старец, по богомольям бродящий, и есть Александр Первый. Будто бы не умер он, а править устал. Бросил все и грехи свои замаливать ушел. А в гроб другого человека положили…

Рано или поздно, а только пришел старец в Томск. Купец какой-то сердобольный ему избенку выстроил и денюжку подкидывал. И люди шли. Поговорить, посоветоваться, бумагу помочь составить. Подношения несли. Федор Кузьмич подношения брал, сколько ему нужно было – оставлял, остальное нищим раздавал или монахам. Святую, короче, жизнь вел.

А однажды к старцу вроде как из Санкт-Петербурга молодой офицер с дамой приехал. Долго они о чем-то беседовали, а вышел гость весьма задумчивым и просветленным. Никто не знает, что это был за офицер, только у жандармов у местных незадолго до этого прямо приступ служебного рвения случился. Ссыльных куда попало из города повыпихивали, а по притонам и кабакам масса глазастых мальчиков шныряла. И расквартированные в Томске воинские силы под ружьем двое суток находились – ни увольнительных, ни послаблений. Болтали всякое. Может, и будущий царь-ампиратор Александр Второй приезжал…

Такая вот легенда. Теперь, выходит, помер святой человек. Нужно будет не забыть на сорок дней ему за упокой свечу в храме поставить… А все равно, Герочка, в какой церкви. Бог – он один. И не суть важно – какое имя мы, люди, ему выдумали. Свечку можно и просто у себя дома по хорошему человеку зажечь, коли с Богом в душе живешь. Господь – он там, где ты, а не под золочеными куполами… Ха! Какой из меня старовер. Скорее уж, нововер я. Только ты, парень, мне верь. Я это все на своей… гм… душе… испытал. Экспериментатор, блин.

Заняться, что ли, действительно изданием газеты? Что «Инвалид», что «Пчела» оказались совершенно убого скомпонованы. Я, со своим знанием о разделах и рубриках, обывателям просто мозг взорву. А к хорошему-то быстро привыкают. Законодателем моды могу стать… Остается ответить на один, но немаловажный вопрос: оно мне надо? Где в нескончаемой череде предприятий, участие в которых я себе наметил, место медиахолдингу? Что-нибудь экономическое вроде «Коммерческого вестника» – еще ладно. А вот «политической и литературной», как «Пчела», – даром не надо…

«12 февраля 1864 года был открыт московский зоопарк. Ученые-биологи Императорского общества акклиматизации растений и животных в Москве организовали первый в России Зоологический сад на окраине Москвы. В вольерах зоосада было 286 представителей местной фауны, домашних животных сельского хозяйства». Историческая дата, блин. Известия о войне Австро-Прусского альянса против микроскопической Дании даже как-то жалко смотрелись на фоне зоопарка. Постоянно упоминался некий лорд Пальмерстоун, который зачем-то настаивал на собрании конференции по судьбе отбираемых у несчастной Дании земель. Неужели кому-то интересно мнение лорда? Кого бы спросить? У кого бы узнать, что вообще в международной политике происходит?

• Предыдущая
• 21/78
• Следующая