Одна лошадиная сила - Стрелкова Ирина Ивановна - Страница 15

• Предыдущая
• 15/26
• Следующая

Фомин понял, что приходил вызванный Безиным Андрей Бубенцов. Да, не зря показывала бабушка фотографию любимого внука! Парень оставался у Безина недолго и вышел чем-то довольный.

«Итак, Безин, по прозвищу Бес, побывал у туристов. Но зачем? Туристы, несомненно, не подкрадывались ночью к спящим подросткам, чтобы освободить лошадей. И уж тем более не брали ружья. Зачем оно им?»

Фомин выглянул в коридор и сказал Лешке: «Заходи», но не стал сразу с ним работать, а дал еще потомиться, позвонил на фабрику: где конюх и оказана ли медицинская помощь лошадям, пострадавшим от жестокого обращения?

Лешка тревожно ерзал на стуле, ему казалось, что забота Фомина о лошадях — милицейский прием, психическая атака. На фабрике долго искали конюха и наконец сообщили, что он уехал куда-то в район. Кажется, лошадь нашлась. Та, что давно пропала. Конюх поехал за ней.

— Как вернется, передайте, чтобы позвонил. — Фомин положил трубку и занялся Лешкой. — Давай, Супрунов, рассказывай про ружье, с самого начала.

Рассказывал Лешка, поглядывая время от времени на потолок, причем с такой заинтересованностью, что Фомин невольно следовал за Лешкиным взглядом, но, увы, не обнаруживал на потолке ничего достойного внимания.

Итак, в пятницу вечером большая компания подростков собралась у гастронома. И вдруг кто-то сказал, что апачи хотят вечером угнать лошадей.

— Я предложил разыграть апачей. Они придут, а лошади тю-тю. И не секрет, кто угнал. Мы в конюшне письмо оставим. Ребятам понравилось. Сбегали за снаряжением и пошли. Шесть человек. Конюх спал, даже храпел. Мы вошли в конюшню с фонариками, разобрали лошадей. Смотрю, на гвозде ружье. Я взял, повесил через плечо. Поискал патроны — не нашел. Хотел оставить ружье, а потом раздумал. Покатаюсь с ружьем и верну. Ну, подброшу… На лошадях мы поехали по Нелюшкинскому шоссе. Мы не знали, что на фабрике такие плохие лошади. Обычно мы берем в колхозах, колхозные хоть немного скачут, а фабричные — не хотят. Один тип на ЗИЛе наорал на нас, чуть всех не передавил. Мы съехали с шоссе в лес. Попали на туристов, они стали обзываться: «Шпана, хулиганье!» Велели убираться подальше, а то натравят собаку. Мы отъехали от них на другую сторону оврага, привязали лошадей, поели и легли спать. Утром просыпаемся — где лошади? Ушли. И ружье пропало. Я очень испугался, я ведь не насовсем взял, только покататься. Честное слово, я бы ружье вернул, то есть подкинул бы на место.

— А оно исправное?

— Откуда мне знать? — Лешка обозлился: ловит, как дурачка. — Я стрелять не пробовал.

— Мог по виду определить, исправное или нет.

— Темно было.

— И все-таки…

— Исправное. Лаком пахло. Смазкой.

— Теперь я верю — ты его держал в руках. Ружье было накануне взято владельцем из мастерской. Пошли дальше. Давай уточним, в котором часу вы привязали лошадей и легли спать? И когда проснулись?

Лешка отвечал, не забывая сверяться с потолком. Нелепость его положения заключалась в том, что ружье он унес по собственной дурости. А вовсе не по приказу Беса, как думают в милиции. Лешка видел, куда клонит Фомин. Что, мол, лошадей угнали для вида, а на самом деле пришли за ружьем.

Проще простого было бы для Лешки признаться Фомину, что он заранее ничего не замышлял. Стояли у гастронома, трепались, пришел Бес, отозвал Лешку и сказал, что апачи на сегодня назначили сбор. У Беса есть какой-то шпион в Двудворицах, выдает ему индейские тайны Кости-Джигита. Ну и что такого?! Подшутить, что ли, нельзя? Пошли за лошадьми. По дороге вспомнили, какое обращение разослал всем лошадникам Костя-Джигит. Сочинили для смеха письмо, решили оставить на видном месте. А ружье просто на глаза попалось…

Лешка мог бы добавить с застенчивым видом, что ему вообще свойственны необдуманные поступки. Сделает что-нибудь и сам не умеет объяснить. Такая вот загадка человеческой психики.

Лешкины родители, вовсе отчаявшись, стали с прошлого года водить его к психиатрам. Те признавали Лешку вполне нормальным, только со склонностью к «безмотивной агрессии». А последний, у кого были, сказал, что «безмотивная агрессия» — неправильный термин, безмотивных поступков вообще не бывает. Просто у Лешки «деформированные потребности». Лешка слушал и мотал себе на ус, что такое «деформированные потребности». Это значит, сильно развитые биологические, неверно ориентированные социальные, а духовные и культурные находятся в зачаточном состоянии.

После очередной консультации с медиками Лешкины родители приходили в еще большее отчаяние. А он все успешнее применял свои познания в психиатрии, чтобы допекать отца с матерью и фокусничать, когда попадал в милицию.

Но сейчас он опасался хоть малость переиграть. Бес приказал давать самые правдивые показания, утаив только одно, никому из ребят не известное, кроме Лешки: угнать фабричных коней велел Бес.

Фомин отправил Лешку в коридор:

— Посиди, подумай. Может, еще что вспомнишь.

А сам отправился во флигелек, к Нине Васильевне.

У нее перебывали с утра по очереди остальные пятеро угонщиков. Ни один не запирался, рассказывали с большой охотой, не путались и не противоречили. Пять чистосердечных признаний совпали полностью, до мелочей, — кто где стоял, кто первым вошел в конюшню, кто писал записку апачам. Все пятеро уверяли, что Лешка про ружье заранее не говорил, а потом, когда взял, будто бы заявил при всех: «Ружье вернем. За ружье могут посадить. Сотру отпечатки пальцев и подброшу в конюшню».

Эти слова вколотил в головы всем пятерым Лешка — после того, как побывал ночью у Беса.

— Я думаю, им можно верить, — сказала Фомину Нина Васильевна. — Они всего-навсего собирались обдурить апачей. Каждый из пятерых вспомнил, что о назначенном апачами сборе они узнали от Супрунова.

— И он так говорит, — заметил Фомин.

— Но видишь ли… — Нина Васильевна замялась. — Апачи каждый свой шаг окружают тайной. Каким же образом Супрунову удалось узнать день и час сбора?

— Ну, это уже из области детских игр, — пробурчал Фомин. — Хотя… — Ему пришло на память беспокойство матери и бабушки Андрея Бубенцова, затем другие факты: покупка Андреем овса, злой блеск в глазах Кости-Джигита при упоминании о Бубенцове, отзыв Вити Жигалова — «чокнутый»… А сегодня утром Бубенцов наведался к Безину и вышел очень довольный. Это уже не детская игра!

Фомин пересказал Нине Васильевне все, что ему удалось разузнать в Двудворицах.

— Безину о назначенном апачами сборе сообщил Бубенцов, — уверенно заявил Фомин. — Но зачем Безину эти детские индейские тайны?

— Ему зачем?! — Нину Васильевну удивила непонятливость Фомина. — А для развлечения. Чтобы дразнить, измываться, унижать других! Чтобы утверждать свое превосходство! Но Андрей… — Она решительно мотнула головой. — Нет, он не мог предать апачей. Он действительно немного чокнутый. Недавно пришел ко мне и просит помочь ему устроиться в школу-интернат. Я прямо руками развела. «Чего, говорю, тебе надо? Дома условия вполне нормальные. Мама и бабушка на тебя не надышатся».

— Вот видишь, — отечески укорил Фомин. — У парня какая-то червоточина. А тебя послушать, все твои подопечные один лучше другого, и ничего плохого они сделать не могут.

…Возобновив беседу с Лешкой, Фомин среди прочих вопросов задал ему и вопрос о том, кто разведал тайну апачей насчет дня и часа сбора. Лешка поднял глаза в потолок, что-то там искал долго и старательно, но так и не нашел.

— Да ну их! Тоже мне тайны! Сказал кто-то, не помню.

— Ладно, я сейчас помогу тебе вспомнить… — Фомин выдержал паузу и выпалил в упор: — Безин? Я правильно говорю? У него есть свой человек в Двудворицах. Кто? Бубенцов? Ты сегодня ходил за Бубенцовым по поручению Безина?

Но Лешка так и не выдал своего шефа. Окаменел и вообще перестал отвечать на вопросы.

Нина права, Безин их всех здорово запугал. Но к похищению ружья он, возможно, и не причастен. Он послал их «подшутить» над апачами. И Лешка действительно взял ружье просто так. И оно действительно затем исчезло неведомо куда…

• Предыдущая
• 15/26
• Следующая