Слеза святой Женевьевы - Белозерская Алена - Страница 6

• Предыдущая
• 6/54
• Следующая

Полина мгновенно восстанавила в памяти, что ей известно о семье Миронова и о нем самом. Дважды женат. От первого брака есть сын, ровесник Полины, работает в компании отца. С Мироновым-младшим Полина сталкивалась лишь дважды, и он произвел на нее хорошее впечатление. Не в пример отцу стройный, весьма привлекательный внешне. К тому же молодой мужчина обладал прекрасными манерами и впечатлял эрудицией. Наверное, все это досталось ему в наследство от матери, первой жены Миронова, потому что остальные дети не славились подобным воспитанием.

Ксения, которой недавно исполнилось шестнадцать, была взбалмошной и капризной. Полина не раз устраивала для девушки и ее друзей пышные праздники. День рождения на Капри, новый год в Нью-Йорке, летний круиз по Карибскому морю – это были лишь самые простые заказы. К более «наглым» можно было отнести покупку эксклюзивных драгоценностей, билеты в первый ряд на показы известных дизайнеров, приватные вечеринки со звездами. И все это девочка получала в свои шестнадцать. Полина даже боялась подумать о том, каковы станут ее запросы, когда она повзрослеет.

О младшем сыне Миронова было известно немного, но только потому, что тот еще был ребенком. Десятилетний мальчишка пока не доставлял особых хлопот. Все его желания ограничивались страстью к коллекционированию машинок, правда, они непременно должны были быть копией известных моделей. И все же Полина чувствовала, что с Ванькой отец хлебнет горя. Недаром сынок запросил на последний день рождения подарок в виде болида почти в натуральную величину, к тому же хотел, чтобы его вручил сам Шумахер. Желание было удовлетворено, пацан носился на своей игрушке по поместью отца, с гордостью рассказывая друзьям, как известный гонщик учил его управлять этой «штуковиной».

Жена Миронова также была клиенткой «VIP-life concierge». Бывшая модель и певица отличалась сучьим нравом, часто закатывала истерики, которые, как считала, соответствуют ее «звездному» статусу. К счастью, с этой оборзевшей бабенкой, смотревшей на всех свысока, работал Алекс – брат Полины, который с любой девицей, даже с самым нелегким характером, мог найти общий язык. Самой Полине не приходилось сталкиваться с госпожой Мироновой, чему она откровенно радовалась.

– И что же вы ждете от меня? – мягко поинтересовалась Полина, сделав глоток вермута. – Я должна найти для Ксении учителя английского языка и математики?

– Нет! – раскатисто рассмеялся Миронов. – Это и мне под силу. Я хочу, чтобы ты нашла для моей девочки учителя хороших манер.

– Простите?

– Видишь ли, Поля, – начал объяснять Миронов. – Ксения – вовсе не глупая, но воспитанием ее, к сожалению, некому заниматься. Девочке не уделяется должного внимания. Говорит она дерзко, даже со мной. Мать презирает. Думаю, что и со своими друзьями она ведет себя как хабалка. Порой мне стыдно за нее: поведение заносчивое, мысли выражать не умеет, всегда хамит. Ее интересуют только развлечения. Магазины, рестораны, шмотье… Не знаю, кем она станет.

– Считаете, учитель поможет ей найти себя? – спросила Полина, уже обдумывая, кто сможет взяться за эту нелегкую работу – превратить монстра в принцессу.

– Если увлечет ее, – в глазах Миронова промелькнуло сожаление, видимо, он чувствовал вину за то, что его дочь растет сорняком в богатом доме. – Ксения – натура воодушевленная и легко пойдет за человеком, который покажет, каким интересным бывает мир. Только здесь есть маленький нюанс. Этот человек должен быть очень сильным, обладающим твердой волей, иначе она сломает его. Ты поможешь?

– Постараюсь, – уклончиво пообещала Полина.

– Этим ты обяжешь меня.

– Учту, – улыбнулась Полина и поднялась. – Простите за то, что на этом заканчиваю нашу встречу, – она посмотрела на часы. – Я немедленно сообщу, когда найду нужного человека.

– Не останешься на обед?

– В другой раз непременно. Но, к сожалению, не сегодня.

– Только обещаешь, – в голосе Миронова прозвучала обида. – Настоящая женщина. Сладкоречивая и ускользающая. Ты могла бы стать прекрасным учителем для Ксении. Но, полагаю, у тебя для этого нет времени.

Полина наклонилась и поцеловала Миронова в щеку, попрощалась и направилась к выходу. Потом вдруг обернулась и замерла, ошеломленная жалостью, пронзившей ее, едва она взглянула на поникшие плечи Константина Витальевича. Она уже намеревалась вернуться, но вспомнила об обещании, данном Зине, пообедать с родителями, поэтому с тяжелым сердцем медленно побрела к двери, размышляя о том, что никакие деньги не способны сделать человека счастливым. Вот он, Миронов, один из самых богатых людей столицы, сидит одинокий за столиком и с тоской в глазах пьет дорогой коньяк, который не доставляет ему никакой радости. Деньги могут принести много удовольствий, но никогда не дадут самого главного – семейной теплоты. Этого Миронов был лишен, как и большинство клиентов Полины, которые с помощью своих сверхъестественных заказов старались убежать от окружающей их пустоты.

– Мама, разве отец не знал, что мы собираемся пообедать вместе? – спросила Полина у Елизаветы Карловны, которая вышла встречать дочь в прихожую.

– Ах, девочка моя, – вздохнула Елизавета Карловна, – ты столько раз отменяла наши встречи. Думаю, отец был уверен, что и в этот раз нам не удастся увидеться. Сергей остался в охотничьем домике.

Всякий раз, когда мама говорила о загородном доме в лесу, в голосе ее чувствовалась злость и ревность. Полина уже перестала удивляться этому и не обратила должного внимания на обиду, звучавшую в голосе Елизаветы Карловны.

– Ему там нравится, – сказала она, снимая босоножки.

– Но в том доме убили Катю! – воскликнула Елизавета Карловна и театрально пошатнулась, словно намеревалась упасть в обморок.

Полина не отреагировала на эту экзальтированную выходку. Мать всегда была эмоциональной, к тому же, как маленький ребенок, очень любила играть на эмоциях близких, что у нее прекрасно получалось. Все начинали охать и вздыхать, пытаясь привести расстроенную Елизавету Карловну в чувства.

– Как он может там находиться? Этот проклятый дом…

– Ни в чем не виноват, – прервала ее Полина. – Успокойся! Отцу там хорошо.

– Зато мне плохо одной!

Елизавета Карловна прошла в кухню и занялась приготовлением чая.

– Обед отменяется? – спросила Полина. – Только чай? Я, между прочим, голодна.

– Прости, солнышко. Я на диете, поэтому Даша ничего не приготовила. Кроме того, как и отец, я была уверена, что ты не приедешь. Но в холодильнике есть сыр и ветчина. Сделай себе бутерброд.

Полина взяла кусочек хлеба и положила на него тонкий ломтик сыра, устроилась на диванчике в углу комнаты и, тихо жуя, наблюдала за матерью. Елизавета Карловна заметно похорошела за последние месяцы. Впрочем, она всегда выглядела привлекательно – подтянутая, оттого что регулярно занималась спортом, ухоженная, так как никогда не жалела денег на косметологов и пластических хирургов. Однако взгляд Елизаветы Карловны казался печальным и утомленным. Грусть не уходила с ее лица с тех пор, как погибла младшая сестра Полины. Мама выглядела подавленной и растерянной, словно у нее отобрали любимую игрушку и она абсолютно не знает, чем себя занять. Понятно, что смерть ребенка не проходит бесследно, однако не стоит терять интерес к жизни. Катю, считала Полина, уже не вернешь, а земля с ее смертью не перестала вращаться. То, что она умерла, не означало, что надо лечь следом за ней в гроб или превратиться в отшельника, боясь выйти на улицу. Может быть, Полина и выглядела со стороны жестокой, проявляя самообладание после случившейся в семье трагедии, но ей казалось неправильным и глупым поведение матери, утратившей вкус ко всему с уходом младшей дочери. Получается, что, похоронив Катю, мама заодно похоронила себя, чего требовала и от остальных – вечной скорби и безучастия к происходящему.

– Я вчера вернулась из Лондона.

– Да? – встрепенулась Елизавета Карловна. – Как там мои мальчики?

• Предыдущая
• 6/54
• Следующая