Охотники за Костями (ЛП) - Эриксон Стивен - Страница 2

Стоявший на широких ступенях носил одежды малазанского моряка: выцветшая кожа, поношенная рубаха из тонкого льна. Заплетенные в косу, но более ничем не украшенные волосы свисали вдоль спины. Незнакомец повернулся, заслышав шаги, и сержант увидела лицо человека средних лет, доброжелательного и спокойного. Хотя что-то странное таилось в глазах. Какой-то скрытый лихорадочный огонь.

Хеллиан глубоко вздохнула, стараясь прогнать посторонние мысли, и протянула ему письмо. — Ваше, как я полагаю?

Тот кивнул: — Вы командир стражи этого квартала?

— Сержант Хеллиан, — улыбнулась она. — Наш капитан умер почти год назад. Заражение крови от раны на стопе. Мы все еще ждем нового командира.

Собеседник иронически вскинул брови: — А продвижения не ждете? Следует заключить, что главным свойством командира должна быть трезвость…

— Вы писали, что в Великом Храме возникли проблемы, — ответила Хеллиан, игнорируя грубость незнакомца. Она обратилась лицом к массивному зданию. Нахмурила брови, заметив, что двойные двери закрыты. Невероятно — в этот-то день!

— Я так думаю, сержант.

— Вы пришли помолиться Д'рек? — спросила Хеллиан. Сквозь пьяную дымку скользнула тень тревоги. — Двери оказались на замке? Как ваше имя, откуда вы?

— Меня зовут Банашар. С острова Малаз. Мы прибыли утром.

Один из стражников крякнул. Хеллиан постаралась хорошенько подумать. — На корабле? В это время года?

— Мы спешили как могли. Сержант, я уверен, что нам придется войти в Храм силой.

— Почему бы не постучать?

— Мы уже стучали. Никто не вышел.

Хеллиан колебалась. "Вломиться в Великий Храм? Кулак мне за это титьки поджарит".

— На ступенях мертвые пауки, — внезапно произнес Урб.

Все повернулись.

— Благослови Худ, — прошептала Хеллиан. — Их много. — Заинтересовавшись, она двинулась к храму. Банашар следовал за ней. Миг спустя за ними пошли все остальные.

— Они кажутся… — Она потрясла головой.

— Порчеными, — отозвался Банашар. — Гнилыми. Сержант, прошу открыть двери.

Она всё сомневалась. В голову пришла мысль. Женщина оглядела гостя: — Вы сказали, что спешили сюда. Почему? Вы служитель Д'рек? Непохоже. Что привело вас сюда, Банашар?

— Дурное предчувствие. Я был… много лет назад… жрецом Д'рек. На Малазе, в храме города Джакаты.

— Предчувствие довезло вас до Картула? Дурой меня считаете?

В глазах мужчины сверкнул гнев: — Воистину вы слишком пьяны, чтобы разделить мои чувства. — Он бросил взгляд на солдат. — А вы? Вы страдаете пороком сержанта? Я одинок в своей тревоге?

Урб хмуро отозвался: — Сержант, думаю, надо вышибить двери.

— Так давай, черт тебя дери!

Солдаты сгрудились у дверей. Шум привлек горожан; Хеллиан заметила спешащую к ним женщину, высокую, в мантии. Явно жрица одного из храмов. "Ох, что будет"?

Однако женщина не отрывала взора от Банашара. Тот также заметил ее — и отступил на шаг, помрачнев.

— Что ТЫ здесь делаешь?

— Ничего не чувствуешь, Верховная Жрица? Кажется, самодовольство стало заразным.

Взор женщины скользнул к молотящим по двери стражникам. — Что такое?

Правая створка треснула, и один из солдат пинком уронил ее внутрь здания.

Хеллиан взмахом руки приказала Урбу идти первым. Банашар двинулся за ними.

Внутри царила жуткая вонь. В полумраке виделись потеки крови на стенах, куски плоти, разбросанные по полированным плитам пола, озерца желчи, крови и кала. Повсюду валялись обрывки одежды и клочки волос.

Урб сделал только два шага — и застыл, созерцая что-то под ногами. Хеллиан встала сзади. Руки тянулись к фляжке у пояса. Ее остановила рука Банашара. — Не здесь.

Она грубо сбросила его ладонь. — Иди к Худу, — зарычала женщина, срывая флягу и вытягивая пробку. Три больших глотка. — Капрал, найди командора Чарла. Нужен отряд оцепления. Пошлите весть Кулаку. Мне нужны маги.

— Сержант, — возразил Банашар, — это дело жрецов.

— Не будьте идиотом. — Она махнула оставшимся стражникам. — Начинайте обыск. Нет ли выживших…

— Никто не выжил, — предсказал Банашар. — Верховная Жрица Королевы Снов ушла. Значит, узнают во всех храмах. Начнутся расследования.

— Какие еще расследования?

Он скривился: — Жреческого сорта.

— А что вы?

— Я увидел все, что нужно.

— Не вздумайте уйти, Банашар, — сказала она, осматривая место резни. — Первая ночь Чистого сезона, Великий Храм… обычно здесь случается оргия. Похоже, она вышла из-под контроля. — Еще два торопливых глотка — и пришло долгожданное отупение. — Вам придется ответить на множество вопросов…

— Он пропал, сержант, — крикнул Урб.

Хеллиан резко повернулась. — Проклятие! Ты что, упустил ублюдка из виду?

Здоровяк развел руками: — Вы говорили с ним. Я следил за толпой у дверей. В двери он не проходил, это точно.

— Сообщи его приметы всем. Нужно начать поиски.

Урб нахмурился: — Хм… я не помню его лица.

— Проклятие! Я тоже не помню.

Хеллиан подошла туда, где только что стоял Банашар. Прищурилась, рассматривая следы. Они никуда не вели.

"Магия. Ненавижу магию".

— Знаешь, Урб, что я сейчас слышу?

— Никак нет.

— Я слышу, как посвистывает Кулак. Знаешь, почему он посвистывает?

— Никак нет. Слушайте, сержант…

— Это жаровня. Очень он любит, когда на ней мясо скворчит.

— Сержант…

— Как думаешь, куда он нас сошлет? Корелри? Там настоящая каша. Может, на Генабакис… хотя там вроде спокойно стало. Или Семиградье? — Она высосала остатки персикового бренди. — Знаю точно: лучше бы нам было вовсе за оружие не браться, Урб.

На улице топали сапоги. Не менее полудюжины взводов.

— Ну, зато на кораблях пауков мало. А, Урб? — Она поборола пьяную муть, узрела несчастное лицо подчиненного. — Точно? Скажи, что там нет пауков. Проклятие…

Лет сто назад молния поразила громадное дерево гилдинга, белый огонь копьем вонзился в его сердцевину, расщепив древний ствол. Уже давно поблекли ожоги: солнце пустыни равномерно опалило трухлявую древесину. Куски коры отслоились и лежали грудой среди корней, паучьей сетью оплетших вершину холма.

Это был курган, господствующий над всей долиной. Давно покосившийся, он стоял одиноким островом посреди беспорядочно набросанных груд песка. Сокрытая под валунами, землей и мертвыми корнями плита, защищавшая квадратную погребальную камеру, треснула, провалилась, поглощая полость внутри, обременяя тяжким весом спрятанное в могиле тело.

Донесшийся до трупа шум шагов был необычайно редким явлением — вероятно, такое случалось лишь несколько раз за бесконечные тысячелетия — и давно впавшая в спячку душа очнулась, пришла в напряженное внимание. Ведь наверху стучала не одна пара ног, а сразу двенадцать. Гости приближались и восходили по склону, окружая разбитое дерево.

Окружавшее тело твари сплетение чар исказилось и ослабло, но все еще сохраняло многослойную силу. Поместившие существо в узилище работали тщательно, производили ритуал необычайной длительности, впаивали в него жертвенную кровь и питали хаосом. Чары были рассчитаны на вечность.

Самообман. Намерения, изначально подпорченные уверенностью, что на земле никогда не родится смертный, охваченный пороком или отчаянием. Что будущее безопаснее жестокого настоящего, что оставленное позади никогда не будет обнаружено вновь. Двенадцать человек, тощих, закутавшихся в рваные плащи с капюшонами, закрывших лица серыми вуалями, отлично понимали риск опасного деяния. Но они также познали и отчаяние.

Каждый готов был выступить на этом собрании в порядке, определенном сочетанием звезд и планет, невидимых за пологом синего неба, но тем не менее оказывающих влияние на происходящее. Они заняли свои места. Долго длилась тишина; наконец заговорил первый из Безымянных.

— Мы снова стоим перед необходимостью. Недавно обнаруженные знаки говорят, что вся наша борьба происходила напрасно. Во имя Садка Мокра я начинаю ритуал освобождения.