Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг - Страница 57
- Предыдущая
- 57/138
- Следующая
– Неплохое дополнение к твоей легендарной судьбе. Никому еще не удалось сбежать из Донжона; только ты мог придумать подобный план.
– Никто и не заподозрит, будто я работаю на тебя. Черт, да во всем городе известно, что за мою голову назначена награда. Просто скажи народу, что я ускользнул от Тоа-Сителла и от Глаз.
– Ты будешь работать на меня?
Сердце Кейна словно сжала холодная рука.
– Конечно, буду. Что ты имеешь в виду? Или после всего сказанного ты не доверяешь мне?
– Я помню… – тихо заметил Ма'элКот, – что Кейн скорее убьет человека, чем солжет ему, – Убить проще, – хохотнул Кейн, стараясь выглядеть непринужденным и искренним. – Убьешь – и конец. А ложь хуже собаки – о ней надо заботиться, не то она обернется против тебя и искусает задницу.
– А ты не изменился?
Голос Кейна звучал равнодушно, хотя сердце отчаянно билось.
– Я честен, насколько мне позволяют обстоятельства.
– Хм-м… Что ж, ответ прямой. Хорошо. Раздевайся. У Кейна перехватило горло.
– А? – только и сумел он выдавить из себя.
– Ты не можешь служить мне, если не привязан ко мне сердцем, Кейн.
Император лениво махнул рукой в сторону платформы. Внизу суетились пажи в ливреях, переливавшие кровь из выемки в бронзовые кувшины. Кейн видел, точно такие кувшины они относили в Малый бальный зал и выливали содержимое в чан с материалом для Великого Дела Ма'элКота.
Желудок убийцы свело судорогой. «А ты что думаешь, сопляк, – обругал он сам себя, – не знаешь, что ли, откуда кровь берется?»
– Ты что, полагаешь, будто я спущусь туда и сам подставлю шею под меч Берна? – спросил он у императора.
– Да. Если ты не будешь доверять мне, Кейн, как смогу я верить тебе? Присягни мне, поверь в мое правосудие – и ты станешь служить мне. Откажи мне в этой чести – и ты никогда больше не сможешь стать моим слугой.
Выбора явно не было. В голове у Кейна все еще звучали слова Шенны: «Ему нет до меня никакого дела». А это может быть единственным шансом спасти ей жизнь. Колебаться нельзя.
– Ладно, – сказал Кейн, – по рукам.
Баржа выглядела ничуть не привлекательнее своего капитана, седого красноглазого пропойцы с морщинистым лицом и постоянно сопливым носом. Однако, осмотрев трюм – сырую яму, издававшую едкий запах мочи и гнили, который напоминал аромат дохлой черепахи, четыре дня пролежавшей на солнце и уделанной всеми котами округи, – Пэллес обнаружила нечто, заставившее ее улыбнуться, – маленькую рогатую рожицу со знакомой лукавой ухмылкой, вырезанную на щербатой переборке. Рисунок был сделан совсем недавно – дерево в порезах все еще светилось белым.
Она ткнула в рожицу пальцем.
– Саймон Клоунс. Разве не знаешь, что за такой рисуночек можно получить кучу неприятностей?
Капитан вытер нос тыльной стороной грязной ладони.
– А я что, отвечать должен? Я команду нанимаю на рейс, ясно? Какое мне дело, кто эту рожу вырезал!
– Могу поспорить, что тебе нет дела до великого множества вещей, – заметила Пэллес. Капитан пожал плечами.
– Если это намек на мои манеры, то я исправлюсь.
– Спорим, что ты не знаешь, почему рисунок двухнедельной давности до сих пор цел,
– Проиграешь, подружка, – проворчал капитан. – Я тут возил барона Тиллиоу из Оклиана, ну, и всю его семейку, еще пятнадцать лет назад, когда жизнь была получше. Он был хорошим человеком, а вовсе никаким не актиром, что бы там император ни говорил. То есть я, конечно, не против императора, просто кто-то ему врет и подставляет невинных людей под топор. А по мне, так пусть лучше Саймон Клоунс их уведет, чем Королевские Глаза прикончат. А это… – он вытянул руку и дотронулся до рожицы, – это мне на память. Просто так.
Пэллес вытянула руку, между большим и указательным пальцами блеснула золотая монета. Она щелкнула пальцами – появилась еще одна, новый щелчок – и монет было уже три штуки. На солнце они сверкали, словно огоньки.
Капитан смотрел на ее руки, еще когда появилась первая монета; к тому времени как их стало три, он силился не распахнуть рот.
– Купи на это еды. На неделю – для сорока человек. Не покупай все в одном месте. На остаток найми команду. Сдачу оставь себе за труды.
– Я… это…
Щелчок – монет уже четыре.
– У этой милой семейки есть родственники ниже по течению. Целых сорок родичей – по одному за каждого из моих друзей, которые поплывут на твоей барже и живыми-здоровыми достигнут Тиннары. Ну, и еще несколько монет сверх того. Как благодарность за верную службу,
Капитан яростно потер лицо ладонями.
– Это… ну… дело нелегкое. Может, кое-какая сумма авансом меня и успокоит…
– Придется тебе поверить мне на слово, – покачала головой Пэллес. – Нам необходимо доверять друг другу. Если я не вернусь с деньгами, по Тиннаре будут слоняться сорок аристократов, за любого Глаз или армейский командир легко даст по ноблю.
– Да-а… сорок ройялов… – пробормотал капитан. – Нам со старухой хватит… Команду найму приличную…
– Ну, тогда по рукам, – сказала Шенна, вручая ему четыре ройяла.
– По рукам, – согласился капитан и вслед за чародейкой вылез из трюма на жаркое полуденное солнце. – Дай мне пару дней, чтобы нанять команду и купить еду, а послезавтра после полудня приводи своих друзей. Тогда к закату мы будем уже на несколько миль ниже по течению.
Капитан провел Пэллес до причала и, предложив ей руку, помог сойти с баржи.
– А ты… – его голос понизился до неуверенного шепота, а глаза забегали по сторонам, проверяя, не следит ли кто за ним, – ты что, работаешь на Клоунса? Он что, правда существует?
– Правда, – подтвердила она, – существует.
– Он что, правда хочет свергнуть Ма'элКота, как все говорят?
– Нет, совсем не хочет, – серьезно ответила она. – Он только пытается спасти чьи-то жизни. Эти люди не актиры, капитан. Это просто невинные люди, которым надо бежать из Империи, не то они будут убиты Ма'элКотом, который их недолюбливает.
– Ну, ежели так… – Капитан отнял руку, посмотрел себе под ноги, а потом сплюнул в стоячую коричневую воду Великого Шамбайгена. – Тогда удачи Клоунсу. И тебе удачи, леди.
Пэллес выдавила улыбку и коснулась плеча капитана.
– Мы благодарны тебе. Жди меня через два дня.
Она пошла по набережной, мимо сталелитейных заводов и длинных рядов складов, в которых хранились товары со всей Империи.
Это будет нетрудно; в Оболочке капитана она не увидела оттенков предательства, и, хотя ей никогда не приходилось переправлять такое количество жертв, Пэллес была спокойна.
Заклинание Конноса удалось на славу – она могла спрятать тридцать шесть токали в трюме и раскинуть над всеми Плащ. Любой подозрительный анханец, будь он даже магом, увидит только грязную воду да изъеденное дерево, а заклинание Забвения не даст воображаемому подозрительному типу связать волнение в Силе с Плащом. Чтобы заклинание сработало, Пэллес придется самой ехать с беженцами до побережья, укрывая их во время прохождения мимо пошлинных пристаней.
Впрочем, пока все было просто. Главное, она могла совершить задуманное, могла в одиночку вывезти беженцев из Империи, а те жадные ублюдки в отделе планирования Студии пусть грызут локти.
Но когда все закончится и она вернется на Землю, необходимо будет убедить Хэри исчезнуть из ее жизни. Он утверждал, что вполне можно обойтись без формального развода; она же считала, что это глупо, так как лишь продлило бы их боль, – похоже на некий импровизированный вариант «Смерти Тысячи Ножей». Ей следовало сразу поверить своим предчувствиям и разорвать отношения окончательно, как срывают с раны повязку.
Или – отсекают конечность.
Боль, возникавшая где-то внутри, когда она думала о том, что Хэри ищет ее, пока она готовит бегство и затем отправится вниз по реке, была именно такой. Когда-то часть ее жизни была связана с жизнью Хэри; теперь эта часть отрезана. Эти приступы боли – всего лишь последствия ампутации.
Хэри и был отчасти той причиной, которая позволила Пэллес так безжалостно обойтись с королем Канта. В конце концов, его величество был одним из лучших друзей Кейна. Он стал прекрасной заменой, потому что ударить самого Кейна Пэллес не могла. Впрочем, используя короля, чародейка сама была удивлена все растущим чувством сожаления; она даже поймала себя на мысли, что король – всего лишь хитрый гангстер, такой же уличный командир, каким был когда-то Хэри. Однако Хэри, надо отдать ему справедливость, вырос во что-то гораздо большее. Хэри или Кейн никогда не позволил бы обращаться с собой так, как она обращалась с королем Канта. Кейн вцепился бы ей в горло, едва увидев кристалл Очарования.
- Предыдущая
- 57/138
- Следующая
