Тюрьма народа - Широпаев Алексей - Страница 6

Итак, Московский улус разбил беззаконника Мамая, выполнив свой патриотический долг перед евразийской державой. Москва резко усилилась, что естественно, вызвало беспокойство Тохтамыша. Он правильно понял, что эта окраинная провинция начинает претендовать на главенство в Орде. Тохтамыш стремился сохранить в Орде прежний центр власти – именно в этом причина его, казалось бы, неожиданного похода на Москву в 1382 году, а не в желании наказать русских за Куликовскую победу.

Однако неослабный процесс усиления Московии при одновременном распаде Орды на отдельные ханства уже нельзя было остановить. Еще при Иване Калите в Москву запросто переселялись татары, например, мурза Чет, предок царя Бориса Годунова. При сыне Дмитрия Донского, Василии, все больше ордынских царевичей переходит на московскую службу, евразийским нюхом чуя, что недалек день, когда политическим и культурным центром Орды станет Москва. И пусть Орда к тому времени станет именоваться Московским государством – суть не в этом… На службе у Василия Васильевича Темного, внука Дмитрия Донского, был ордынский царевич Касим, заполучивший от московского князя Городец Мещерский, что на Оке, разумеется, с местным белым населением в придачу. От Касима пошло т.н. Касимовское царство – удельное княжество, просуществовавшее аж до ХVII века. Татарин Касим прикрывал рубежи Московии от татар же, и это лишний раз свидетельствует о том, что мы наблюдаем не национально-освободительную борьбу русских против ордынского ига, а борьбу за господство в самой Орде. Как мы еще увидим, татары на московской службе чувствовали себя подобно рыбам в воде и неслучайно их потомки, млевшие от любви к косовороткам, стали отцами-основателями славянофильства.

Между тем, в именно в ту эпоху у русских был шанс внести в Проект "Россия" радикальные изменения, повернувшись "к обдорам" спиной. Наряду с Москвой громко заявил о себе другой центр собирания русских земель – Литва, Литовская Русь, в отличие от Северо-востока, не изуродованная азиатчиной. В 1399 году на берегах Ворсклы рать великого князя литовского Витовта сошлась в решающей битве с полчищами хана Едигея. Похоже, устремления Литвы встречали сочувствие у многих выдающихся русских людей: в рядах Витовта сражались герои Куликовской битвы князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, князь Боброк-Волынский, также, кстати, выходец из Литвы. Эти люди были явно не удовлетворены Куликовской победой. Они хотели не победы Московии, а победы Руси. Московское собирание земель было одним из процессов в рамках Орды; централизаторские же устремления Литвы имели принципиально другую природу. Витовт возвращал Русь в Европу. Однако злой рок довлел над великим князем, да и над Русью. В решающей битве на Ворскле он был разбит ханом Едигеем. Позднее, в 1429 году, Витовт добился от императора Священной Римской империи Сигизмунда согласия на провозглашение его, Витовта, независимым королем Литвы и Руси. Уже были назначены сроки коронации и в Вильно ехали императорские послы, везшие Витовту королевскую корону. Но поляки перехватили их во Львове и, разрубив корону надвое, "украсили" половинками тиару краковского епископа. Вскоре Витовт умер, а с ним и одна из возможностей альтернативной, уже русской, а не российской истории. Последней альтернативой Москве, последней Русью оставался Господин Великий Новгород…

Московия против Руси

Всегда правители Северо-Востока – Андрей Боголюбский, Всеволод Большое Гнездо, Александр Невский, Иван Калита, Симеон Гордый, Василий Темный – хотели подмять Новгород. Особо примечателен в этом ряду достаточно успешный антиновгородский поход Василия Темного (1456 г.), продиктованный прежде всего стремлением Москвы ликвидировать Новгород как альтернативный центр собирания русских земель. Уничтожить же Новгородскую цивилизацию, эту жемчужину Северной Европы, довелось его сыну, трусоватому, поазиатски жестокому и хитрому Ивану Васильевичу III. В 1471 году он совершил первый поход против независимого государства и предал Новгородскую землю геноциду, приказав "убивать без разбора старых и малых" (Костомаров). Как отмечает Н. Карамзин, "Москвитяне изъявляли остервенение неописанное…". По подлой традиции под одними хоругвями с москвичами шла татарская конница, уже видевшая в Иване нового хана (кстати, на время похода великий князь поручил Москву своим сыновьям Ивану и Андрею, а также татарскому царевичу Муртазе, бывшему у него на службе; позднее, в 1518 году, сын Ивана, Василий, при приближении к Москве войск крымского хана, уехал из столицы, оставив ее на своего зятя, татарского царевича Петра). Разбив новгородский отряд у Коростыня, москвичи резали пленным новгородцам носы и губы и, изувеченных, отпускали в Новгород – для устрашения (татарская школа!). Решающая битва состоялась на реке Шелони. Московские летописцы утверждают, что рати Новгорода сразу же в беспорядке побежали; новгородский же летописец, напротив, "говорит, что соотечественники его бились мужественно и принудили москвитян отступить, но что татарская конница, быв в засаде, нечаянным нападением расстроила первых и решила дело" (Карамзин). Был заключен выгодный для Москвы договор, но само это говорит о том, что Новгород даже теперь все еще оставался государством. В результате этой войны "Новгородская земля была так разорена и обезлюдела, как еще не бывало никогда во время прошлых войн с великими князьями" (Костомаров). Более того: Иван Васильевич превзошел в данном случае самого Батыя, который при жизни так и не добрался до Новгородчины. Но зато дотянулся теперь, из могилы, рукой великого князя московского. А ведь речь идет о земле-хранительнице русского генофонда и русской культуры. Как и его предок Иван Калита, Иван III легко изничтожал "своих".

Следующий, роковой для Новгородского государства поход Ивана III состоялся в 1477 году. Поводом для похода послужило челобитье, поданное Ивану некими новгородскими послами. В этом челобитье, явно не отражавшем мнение новгородцев, и, вполне возможно, сфабрикованном при подсказке Москвы, великий князь именовался не "господином", как обычно, а "государем", в чем можно было усмотреть стремление Новгорода "под руку Москвы". Провокаторов-послов новгородцы казнили, а коварный Иван получил повод для окончательной расправы с ненавистным ему русским государством. Вновь вместе с москвичами на северную твердыню русскости шли татары. В конце ноября 1477 года татаро-московские полчища взяли Новгород в непроницаемую осаду, при этом развернув террор на остальной территории республики. В январе 1478 года новгородцы, истомленные голодом и болезнями, приняли условия московского деспота, суть которых сводилась к одному: "Вечевому колоколу в Новгороде не быть!" Новгородцы были приведены к присяге Ивану, по которой каждый обязан был доносить на ближнего, если услышит от него что-либо о великом князе – зараза бесчестия, привитая татарским кнутом, поползла и на Север. Новгородская Русь, самостоятельная и самодостаточная, страна Садко и Буслая, драккаров и кельтских крестов, превратилась в заурядную провинцию Московской Неруси.

Новгородцы не смирились с этим, продолжая сопротивляться включению в Евразийский Проект. Русское национально-освободительное подполье Новгорода, вновь установив контакты с кровнородственной Литвой, готовилось к восстанию. Узнав об этом, Иван осенью 1478 года в который раз пришел с войском на Северо-запад. Московская артиллерия методично расстреливала осажденный Новгород. В конце концов обессилевший русский город сдался. По приказу Ивана схватили 50 руководителей подполья и подвергли их пыткам. В итоге схватили еще 100 человек, которых пытали и вместе с остальными казнили. Более тысячи семей купеческих и детей боярских, т.е. цвет народа, были высланы из Новгорода и распылены по городам Московии. Спустя несколько дней под конвоем из родного города погнали еще семь тысяч семей. Поскольку дело было уже зимой, множество ссыльных, умерло по дороге, так как людям не дали даже собраться. Уцелевших рассеяли по Московии, новгородским детям боярским давали поместья начужбине, а вместо них вселялись московиты.